– Они круглые! Радужки его глаз круглые и черные, а у нормальных людей они многоугольные и меняют количество углов в зависимости от настроения: чем хуже настроение, тем больше углов. Вот я и не сразу поняла, что у него не просто плохое настроение, а его радужка представляет собой идеальный круг!
Коша задумчиво поскреб затылок.
– Так он не человек?
– И не только. – Я села за свой стол и посадила на него Кошу, пододвигая тарелки с едой. – Я вообще не знаю такой расы, у представителей которой бы были просто круглые глаза.
Коша что-то сказал, но, так как рот у него был набит едой, я ничего не поняла. Одно я знала точно: раз уж все равно убегу из академии, то просто обязана еще раз увидеть этого странного смертника и разгадать загадку его глаз.
– Я говорю, может, мутация, – кое-как проглотив кусок, выдал дракоша.
Я только отмахнулась. Вряд ли это простой урод, я чувствовала, что это не так. Коша, пожав плечами, снова занялся кашей. С тех пор как мыш с Кеей улетели вместе с Адой, он теперь меньше проказничал и больше ел, а потому сильно растолстел и постоянно хотел спать. Да, разъелись мы тут на хороших харчах, пора и честь знать.
– Ди.
Я тряхнула головой и посмотрела на сидевшего передо мной с головы до ног перемазанного кашей дракошу. В лапках он смущенно теребил уже перекрученную и вывернутую наизнанку ложку.
– А я вот слышал, что под Новый год у всех будет елка и подарки. – Он застенчиво потрогал задней лапой валяющуюся рядом изюминку и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалил: – А у меня будут подарки?
Я в замешательстве почесала голову: об этом я как-то забыла.
– Будут, – наконец кивнула я.
– А много?
– Нормально.
Коша кивнул и пошел доедать кашу.
ГЛАВА 2
Ночь была лунная. Я оставила на постели оглушительно храпящего дракошу, сунула под стоящую в углу довольно потрепанную, но все еще пушистую елку три свертка, обнаружила два для себя, поборола желание немедленно их распечатать и выскользнула за дверь.
Эта ночь была новогодней, а потому академия пустовала. Все разбежались кто куда, лишь единицы остались праздновать в этих каменных стенах такой домашний праздник. Я решила, что эта ночь как ни одна другая подходит для моего плана.
Мягкие зимние сапожки глушили звук шагов. Я сбежала по каменной винтовой лестнице и вошла в зал испытаний. Там в углу была маленькая неприметная дверца, ведущая в подземные лабиринты тюрьмы академии. Естественно, она была зачарована, но я прекрасно знала все нужные заклинания, и одно из них как раз делало меня невидимой и неощутимой для любого охранного колдовства. Так что вскоре дверца с громким скрипом открылась, и я мышкой скользнула внутрь, сотворив парящих чуть впереди меня синего и желтого светлячков.
Пыль, запустение, мокрицы и крысы, мокрый камень кое-где покрытых больного вида мхом стен, это все было неважно. Я уверенно шла вперед, сворачивая в те проходы, где свечение защитных, убивающих и останавливающих заклинаний было наиболее ярким. Идти пришлось долго, но в итоге мое упорство было вознаграждено, и я буквально уткнулась носом в дверь, расцвеченную всеми цветами радуги (в магическом спектре восприятия зрения).
– Прям как подарочная упаковка под елкой, – хмыкнула я и осторожно заглянула в забранное решеткой отверстие в массивной толще двери.
Внутри было довольно темно, и я позволила желтому пульсару устремиться сквозь решетку в камеру, дав мысленный приказ осветить там все. Сначала не было ничего интересного, но потом я увидела висящего на стене почти под самым потолком заключенного. Ноги и руки его были прикованы к стене массивными металлическими кольцами, шею держало такое же кольцо, выходящее из щербатого холодного камня, туловище обхватывал обруч побольше и пошире, доходя от пояса до самых подмышек. Человек не мог пошевелиться вообще и казался впавшим в странный неподвижный сон. На секунду мне даже показалось, что он умер, но, когда светлячок буквально сел ему на нос, пленник распахнул глаза и воззрился на него черным омутами радужек. Секунда, и он повернул голову, уставившись на меня, высвеченный неярким светом моей магии.
Нет, я не ошиблась: широкие скулы, тонкий, острый нос и черные брови, вообще все его лицо сквозило чуждостью, говоря о том, что он не один из нас, он другой, совсем другой, даже для этого мира… Но я не боялась его. Почему?
– Зачем ты пришла?
Он коверкал слова, я с трудом поняла сказанное. Догадка о том, что наши маги научили его языку недавно и с помощью заклинаний, только подтвердила мои предположения.
Я коснулась ручки двери, кисть вспыхнула ярко-белым светом, и послышался тихий шорох отползающих от нее заклинаний. Распахнув дверь, я вошла в камеру. Взмах рукой, теперь уже окрашенной в красный свет, и из кончиков пальцев к каждому обручу потянулись алые нити заклинаний. Поворот, быстрое перемещение указательного пальца, и вот уже все обручи с тихим щелчком открылись, а он рухнул на землю, слишком беспомощный от долгого пребывания в неподвижной позе и чересчур плотно опутанный всеми видами чар и наговоров. Чужак медленно зашевелился и кое-как сел, растирая затекшие руки, а после – ноги. Я опустилась перед ним на корточки и с любопытством вгляделась в черты его лица. Он тоже поднял на меня глаза и прищурился, пытаясь понять, кто я такая и зачем пришла.
– Тебя убьют через десять дней, – сказала я шепотом, медленно и старательно разделяя слова, чтобы он понял.
Он понял.
