открытый океан? Ай, да все равно, лишь бы подальше отсюда.
ГЛАВА 10
У меня началась морская болезнь. Я сидела вся зеленая и, с ужасом взирая на качающуюся за иллюминатором воду, мечтала о скорой смерти. Коша теперь съедал по две порции: я не ела вообще и лишь изредка выходила на палубу, чтобы, закрыв глаза, склониться над поручнем и громко стонать, вызывая шутки и смех экипажа. Паша меня жалел, пытался помочь, но мне ничто не помогало. Я уже столько всяких заклинаний перепробовала – все без толку.
– О-о-о!.. – Я лежала на кровати, рассматривала потолок и стонала.
Коша сидел рядом – он рвал на части листочки из какой-то книжки, а потом увлеченно собирал их снова, составляя между собой.
– Ди, а ты можешь вот это сделать твердым, а то неудобно?
Мне на живот положили ворох рваных листочков, когда-то представлявших собой несколько целых страниц.
– Я умираю… – попыталась увильнуть я, старательно делая цвет кожи лица еще более зеленым. Правда, взглянув на руку, поняла, что позеленела вся, и теперь любая лягушка рядом со мной покажется бледной и бесцветной.
– Ну Ди-и-ии… – заканючил дракончик, прыгая на моем животе.
К горлу подступила тошнота, и я беспрекословно выполнила просьбу, лишь бы он с меня слез. Он слез. Но не с кровати, продолжая выкладывать картинки на одеяле у меня в ногах.
– Ди, подвинься чуть правее, мне места мало.
Я подвинулась, превозмогая дурноту.
– Еще… ага, и еще чуть-чуть… Ну Ди, чего ты, подвинуться не можешь?
Грохот падающего тела.
– Ты жива? – Коша свесился с кровати, озабоченно разглядывая выражение отрешенности и спокойствия на моем лице.
Тут еще и Паша вошел.
– А чего она такая зеленая? Как лягушка.
Угу, а как насчет поинтересоваться самочувствием или хотя бы соврать о красоте? Нет, блин, какого хрена я вся такая зеленая валяюсь на полу?!
– А чего она на полу валяется?
– Упала, – сообщил Коша.
– А-а.
Я закрыла глаза, меня подняли на кровать. Я умоляюще уставилась на Пашу:
– Убей меня, пожа-алуйста.
Паша удивленно посмотрел на Кошу. Тот молча покрутил когтем у виска. Что-то в последнее время я этот жест слишком часто вижу.
– Ну убей! Мне плохо!
Кожа сменила цвет на синий и пошла фиолетовыми разводами.
– Я вижу, – кивнул Паша, – но ты потерпи, я вот тут кое-что принес.
Мне под нос сунули что-то серое и воняющее помоями, я побледнела и зажала рукой рот.
– Выпей, – строго сказал пришелец и силой влил «это» в меня.
С невразумительным мычанием я отстранила его и рванула из каюты на палубу, боясь не добежать. В дверях я столкнулась с матросом, который как раз нес в каюту кастрюльку с супом. Раздался звон, грохот, и содержимое кастрюли оказалось на мне, но я все же добежала до лестницы, потом домчалась до палубы и на глазах у удивленной команды свесилась за борт, чувствуя, как теплые капли супа сползают на нос. Минута затишья – и я с удивлением поняла, что тошнота исчезла без следа. Кто-то взял меня за плечи и поставил на ноги. Я обернулась и увидела обрадованную физиономию Коши и улыбающегося Пашу.
– Ну как ты себя чувствуешь?
Я сосредоточенно почесала нос:
– Нормально. – Ощущения в желудке явно подтверждали это предположение.
– Ну вот, а ты переживала, – влез счастливый Коша, с интересом разглядывая капусту у меня на плече. – А это чего такое? Мой суп, что ли?
Я сняла кусок вареного овоща с плеча, вручила его удивленному дракоше и, задрав нос, отравилась в каюту – переодеваться.
Все-таки здорово, когда в животе нет вулкана и внутри царит покой и тишина, как на суше. Уже через полчаса я вернулась на палубу, таща за собой огромный чан и охапку своих вещей. Пару кофт волок Коша, закрытый ими с головы до ног и постоянно спотыкающийся о рукава. Паша стоял у штурвала рядом с капитаном и что-то сосредоточенно с ним обсуждал.
Взмах руки и пара слов, шепотом буркнутых под нос, – и вот уже большой пузырь воды поднялся из моря, перелетел через борт и рухнул в чан, забрызгав и меня, и Кошу. Еще пара пассов, и вода вспенилась, готовая к предстоящей стирке. Коша немедленно начал засовывать туда все кофты и штаны, собирая их по палубе. Я плюхнулась неподалеку и, запустив в воду обе руки, принялась за работу.
