Бледный огонь

L'if[10] , безжизненное древо! Твое великое «быть может», Рабле:
Le grand Peut-etre, «Грандиозная патата»[11].
                                      I. Р. Н., мирской
Институт (Institute: I) Подготовки (Preparation: Р)
К Потустороннему (Hereafter: H), или «ЕСЛИ», как мы
Называли его — великое если! — пригласил меня на семестр
Читать о смерти («преподавать Червя»,
Как мне писал президент Мак-Абер[12]).
                                                Ты и я,
И она, совсем еще крошка, переехали из Нью-Уая
В Юшейд (Тень Тиса), в другом, выше расположенном, штате.
⁵¹⁰ Я люблю высокие горы. От железных ворот
Ветхого дома, который мы там сняли,
Был виден снежный очерк, столь далекий и столь прекрасный,
Что оставалось лишь вздохнуть, как будто
Это могло помочь нам к ним приобщиться.
                                                    IPH
Был и ларвориум и фиалка:
Могила раннею весной Разума. И все же
Он упустил самую суть; он упустил
То, что всего важней любителю былого;
Ибо мы умираем с каждым днем; забвение процветает
⁵²⁰ Не на сухих бедряных костях, а на налитых кровью жизнях,
И наши лучшие «вчера» — сегодня только куча сора,
Измятых имен, телефонных номеров и пожелтевших папок.
Готов я стать цветочком
Или жирной мухой, но никогда не позабыть.
И я отвергну вечность, если только
Печаль и нежность
Смертной жизни, страсть и боль,
Винного цвета хвостовой огонь уменьшающегося самолета
Близ Веспера; твой огорченный жест,
⁵³⁰ Когда ушли все папиросы, то, как
Ты улыбаешься собакам; след серебристой слизи,
Оставленный улиткой на каменной плите; и эти добрые чернила, эта рифма,
Эта картотечная карточка, это тонкое резиновое кольцо,
Свивающееся в восьмерку, если уронишь —
Не предстоят новоумершим в небесах,
Хранимые годами в их твердынях.
                                         Вместо этого
Институт считал, что, может быть, разумней
Не слишком много ожидать от рая:
Что если некому там встретить
⁵⁴⁰ Новоприбывших, нет ни приема, ни
Индоктринации? Что если вас кидают
В безбрежность пустоты, потерявшего ориентацию,
Оголенного духом, совершенно одинокого,
Не завершившего того, что начал,
В никому не ведомом отчаянии, с начавшим разлагаться телом,
Неудобораздеваемого, в будничном платье, —
Меж тем как ваша вдова лежит ничком на смутной постели, —
Сама, как смутное пятно в вашей растворяющейся голове!

Презирая всех богов, со включением большого «Б»,
⁵⁵⁰ IPH заимствовал периферийные осколки
Мистических прозрений и предлагал советы
(Янтарные очки, против затмения жизни),
Как не впасть в панику, пока тебя превращают в духа:
Бочком, скользя, как выбрать гладкую кривую и лететь, словно на салазках,
Навстречу плотным предметам, проскальзывать сквозь них
Или давать другим сквозь вас передвигаться.
Как, задохнувшись в черноте, определить
Терру Прекрасную, ячейку яшмы, как
Сберечь рассудок в спирального типа пространствах.
⁵⁶⁰ Какие меры принимать в случае
Несуразного воплощения: что делать,
Если вдруг заметишь, что
Ты стал молодой и уязвимой жабой,
По самой середине проезжей дороги,
Или медвежонком под пылающей сосной,
Или книжным клещом в возрожденном богослове.

Время означает последовательность, а
Последовательность — переменность,
Поэтому безвременье не может не нарушить
⁵⁷⁰ Таблицы чувств. Советы мы даем,
Как быть вдовцу. Он потерял двух жен.
Он их встречает — любящих, любимых,
Ревнующих его друг к дружке. Время значит рост,
А рост не значит ничего в загробной жизни.
Лаская все такого же ребенка, жена с льняными волосами
Скорбит у незабвенного пруда, задумчивым наполненного небом,
И так же белокура, но в тени с рыжинкой в волосах, обняв колени, ноги
На каменный поставив парапет, сидит на парапете
Другая, поднимая влажный взгляд
⁵⁸⁰ К