в Назарете — на заре.Но на север мы в апрелевозвращаемся, и вотты срываешь, инок тонкий,первый ландыш у ворот;и, не понимая птичьихмаленьких и звонких слов,ты нас видишь над крестамибирюзовых куполов.10 июня 1920
Тайная вечеря
Час задумчивый строгого ужина,предсказанья измен и разлуки.Озаряет ночная жемчужина олеандровые лепестки.Наклонился апостол к апостолу.У Христа — серебристые руки.Ясно молятся свечи, и по столу ночные ползут мотыльки.1918Крым
Е. L.
Она давно ушла, она давно забыла…Ее задумчивость любил я… Это былов апреле лет моих, в прелестные лета,на севере земли… Печаль и чистотасливались в музыку воздушную, в созвучьянерукотворные, когда, раздвинув сучья,отяжелевшие от желтых звезд и пчел,она меня звала. Я с нею перечелвсе сказки юности, туманные, как ивынад серым озером, на скатах, где, тоскливый,играл я лютикам на лютне, под луной…Ее задумчивость любил я. Надо мнойона как облако склонялась золотое,о чем-то сетуя и в счастие простоеуверовать боясь. Ее полуобняв,рассказывал я сны. Тогда, глаза подняв(и лучезарная в них осень улыбалась),она глядела вдаль, и плавно колебаласьтень ивовой листвы на платье, на плечахее девических, а волосы в лучахгорели призрачно… и все так странно было…Она давно ушла, она давно забыла…
М. Ш.
Я видел, ты витала меж алмазныхстволов и черных листьев, под луной,воздушно выбегала из бессвязныхузоров сумрака на луг лесной.Твое круженье было молчаливо,как ночь, и вдохновенно, как любовь…Руками всплескивала, и тоскливосклонялась ты, и улетала вновь.И волосы твои струились, ногистремительно сияли, и лунав глазах плясала… Любовались богилесные, любовалась тишина…А жизнь, а жизнь, распутывая тени,к тебе тянулась, бредила, звала,но пеньем согласованных движенийты властно заколдована была…
