Анна заснула, думая о битве между византийским войском и эмиром Эдессы. Ей слышались голоса воинов, треск разламываемых ворот, плач перепуганных детей, пытавшихся вместе со своими матерями найти спасение от надвигающейся смерти. А еще ей привиделся почтенный старец, ходивший между стоящими на коленях такими же, как он, старцами и почтенными людьми города, молящимися о чуде, которое так и не произошло.
Затем старец подошел к ковчегу, достал из него тщательно свернутую материю и передал ее богатырски сложенному мусульманскому воину, с трудом сдерживающему волнение от сочувствия к этим людям, которые лишались своей бесценной святыни.
Мусульманские воины с яростью сражались за Мандилион христиан, потому что Иисус был великим пророком, которому благоволил сам Аллах.
Византийский полководец принял Мандилион из рук одного из знатных людей Эдессы и, ликуя, немедленно отправился в Константинополь.
Стены домов были окутаны дымом. Византийские воины, грабя город, складывали свою добычу на повозки, запряженные мулами.
Пожилому епископу Эдессы казалось, что Бог покинул его. Через некоторое время в каменной церкви собрались священники и наиболее верные христиане. Стоя рядом с распятием, они поклялись, что вернут Мандилион, даже если им для этого придется пожертвовать собственными жизнями.
Они, потомки писца Тиция, могучего Ободаса, Изаза — племянника Хосара, Иоанна-александрийца и многих христиан, посвятивших свои жизни спасению Мандилиона, обязательно должны вернуть эту святыню. А если это не удастся сделать им, тогда их потомки не будут знать покоя, пока не вернут Мандилион. Они поклялись в этом перед Богом, перед стоящим возле алтаря массивным деревянным крестом, перед иконой Богоматери, перед Священными Писаниями.
Анна, вскрикнув, проснулась. Ее охватила необычайная тревога — таким явственным был этот сон.
Она достала из холодильника ледяную воду и открыла окно своего номера, чтобы впустить свежий утренний воздух.
Стихотворение Кавафиса, похоже, воплотилось в реальность, и ей во сне отчетливо чудились голоса умерших. Анна почувствовала, что все, что она видела и слышала во сне, когда-то произошло на самом деле. Она была просто уверена в этом.
Приняв душ, Анна почувствовала себя лучше. Есть ей не хотелось, а потому она еще некоторое время находилась в своем номере, ища в купленных ею книгах информацию о Балдуине де Куртенэ — императоре-нищем. Не найдя ничего существенного, она стала искать в интернете, хотя и не особенно доверяла информации, которую можно было там найти. Затем она поискала информацию о тамплиерах и, к собственному удивлению, наткнулась на страничку в интернете, якобы принадлежащую ордену тамплиеров (ордену рыцарей Храма, от которого и произошло название «тамплиер», означающее «храмовник»). Но ведь этого ордена уже давно не существует! Она тут же позвонила начальнику отдела информатики газеты, в которой работала, и объяснила ему, что ей нужно выяснить.
Через полчаса последовал ответный звонок. Веб-страничка тамплиеров была совершенно легально зарегистрирована в Лондоне.
29
Аддай вошел в свой дом, стараясь не шуметь. Путешествие утомило его. Он предпочел бы ехать прямо в Урфу, не останавливаясь на ночь в Стамбуле.
Гунер удивится, увидев его утром. Аддай не сообщил о своем возвращении ни Гунеру, ни кому-нибудь еще из Общины.
Баккалбаси остался в Берлине. Оттуда он отправится в Цюрих, чтобы получить деньги, которые нужно заплатить сидящим в тюрьме двум мужчинам, согласившимся убить Мендибжа.
Аддаю было жаль, что Мендибжу придется умереть. Это был неплохой парень, вежливый, толковый, однако за ним стали бы следить и вполне могли добраться до Общины.
Им удалось пережить персов, крестоносцев, византийцев, турок. Уже несколько веков их Община существовала тайно, нацеленная на выполнение своей миссии.
Бог, по-видимому, благоволил им за то, что они — истинные христиане, однако он при этом подвергал их и суровым испытаниям, вот и Мендибжу придется умереть.
Аддай медленно поднялся по лестнице и вошел в свою спальню. Постель была приготовлена. Гунер всегда держал постель приготовленной, даже когда — как и в этот раз — Аддай был в отъезде. Его друг всегда верно служил ему, стараясь облегчить его жизнь, выполняя его пожелания еще до того, как он успевал их высказать.
Гунер был единственным человеком, разговаривавшим с ним откровенно, не боясь критиковать его. Аддай иногда даже чувствовал некий вызов в словах Гунера. Впрочем, Гунер его не предаст, было бы глупо даже и думать об этом. Если Аддай не будет доверять и Гунеру, то не сможет выдержать тяжести ноши, которая была возложена на него еще с юных лет.
Послышался легкий стук в дверь, и Аддай торопливо открыл ее.
— Я разбудил тебя, Гунер?
— Я не сплю уже несколько суток. Мендибж умрет?
— Ты поднялся с постели, чтобы спросить про Мендибжа?
— Разве есть что-то более важное, чем жизнь человека, пастырь?
— Ты пришел меня мучить?
— Нет, Богу это не угодно. Я просто взываю к твоей совести, хочу, чтобы ты хотя бы в этот раз остановил безумие.
— Уходи, Гунер, мне нужно отдохнуть.
Гунер повернулся и вышел из комнаты, в то время как Аддай сжал кулаки, сдерживая охватывающий его гнев.
30
— Вы плохо провели ночь? — спросил Джузеппе у Анны, рассеянно откусывающей от булочки.
— А, это вы! Доброе утро. Да, я действительно плохо провела ночь. А где доктор Галлони?
— Она сейчас подойдет. Вы видели моего шефа?
— Нет, не видела. Я сама только что пришла сюда.
Все столики в гостиничном кафетерии были заняты, а потому Джузеппе без каких-либо колебаний подошел к столику, за которым сидела Анна.
— Вы не будете против, если я здесь выпью чашечку кофе?
— Вовсе нет. Как идет ваше расследование?
— Это надолго. А у вас как дела?
— Я с головой окунулась в историю. Прочла несколько книг, поискала информацию в интернете, хотя, откровенно говоря, вчера вечером, слушая Софию, я узнала больше, чем в течение предыдущих нескольких дней, посвященных чтению.
