Там ангелы крылатые парят,Чертог его от нечисти хранят.Под сводом худжры, где живет мой пир,Скажи — не мир блистает, а Сверхмир.Дервишеской одеждою своейОн затмевает блеск земных царей.Душа его есть плоть и естество,Хоть пышно одеяние его.От лицемерия освобожден,Лохмотьев странничьих не носит он.Невидимое, скрытое от нас,Он видит, совершая свой намаз.Его походка — молнии полетЛетящий изумляет небосвод.Перелистав страницы мира, онСоткал, как облак, занавес времен.Из крови сердца, а не из чернилСоткал он занавес — и тайну скрыл.В его чернильнице сгустилась тьма,Но в ней — вода живая — свет ума.Кто из его чернильницы возьметХоть каплю, тот бессмертье обретет.Стихом он все иклимы покорил,А прозой новый мир сердцам открыл.Им пленены дервиши и цари,Ему верны дервиши и цари.Но преданности в круге бытияСтоль твердой нет, как преданность моя!Хоть солнцем вся земля озарена,В нем и пылинка малая видна.Один — средь певчих птиц в тени ветвей,Шах соловей над розою своей.Прочесть мне было прежде всех даноВсе, что ни создал мудрый Мавлоно.[8]Так солнце озарит вершины горПред тем, как осветить земной простор.Так видит роза, к свету бытияРаскрыв бутон: шипы — ее друзья.Мне помнится одна беседа с ним:Был наших мыслей круг необозрим.И вот — в потоке сокровенных слов —Возникли Низами и Мир Хосров.Две «Пятерицы» создали они,Тревожащие мир и в наши дни.По среди этих дивных десятиТы первых два дастана предпочти.Что ты в «Сокровищнице тайн» открыл,Найдешь и в «Восхождении светил».И остальные все дастаны ихПрекрасны; в них — глубины тайн живых.
