— Ты не думай, я в отцы тебе не напрашиваюсь, — продолжает Трубников. Отец у тебя один, и это свято. Как ты был у матери на первом месте, так и остаешься. Но я, видишь, инвалид, со мной много возни требуется, не обижайся. Если мы и не станем друзьями, все равно мы оба должны о матери помнить, чтобы ей жилось хорошо, она это заслужила. Согласен?
Борис потупился, чуть приметно пожав плечами.
— Теперь поговорим о деле. — Трубников подходит к стене, на которой вывешены Борькины рисунки. — Скажи, ты мог бы таким же образом построить нашу деревню?
— А чего строить-то? — Борька удивленно поднял темные брови. Деревня — она деревня и есть.
— Я говорю о Конькове, которым оно станет лет через десять.
— Каким же оно станет?
— А я почем знаю!.. Другим, а каким — тебе виднее: ты — архитектор, я заказчик.
— Нет, не смогу, — чуть подумав, говорит Борька — Деревни такой я сроду не видел.
— Вот те раз! А фантазия зачем человеку дана?.. Ну-ка, выйдем…
Речка Курица. Надежда Петровна, зачерпнув ведром воду, видит, как Борис и Трубников вышли на мосток, их сопровождает знакомый нам пес.
Уже поздно, но еще длится розовый весенний закат. Где-то вдалеке звучит грустная, одинокая песня женщин.
— Тебе нравится все это? — Трубников широким жестом обводит деревню: покосившиеся, почерневшие, а где и просто разрушенные избы, завалившиеся плетни.
— Чего тут может нравиться?
— То-то и оно! Неохота мне таким Коньково видеть, да и никому неохота. Пережиток войны!
Направляясь на свой ночной пост, по улице идет Семен с берданкой под мышкой. Он в драном тулупе и треухе с вылезшим мехом.
Увидев Трубникова, сворачивает с пути и медленно, опустив голову, идет к мостку. Подойдя вплотную, он почти швыряет в брата пачкой денег, завернутых в газету.
Трубников успевает перехватить пачку, Семен, не проронив ни слова, возвращается назад.
— Тоже пережиток, — говорит Трубников, пряча деньги в карман брюк. Ну, договорились, Борис. Покажем людям будущее Коньково?.. Не в альбомчике, не врозь, а цельной картиной, чтоб каждое здание на своем месте стояло, чтоб было видно: это Коньково, вон река Курица, вон старый вяз, вон Сенькин бугор. А это, мать честная, клуб, контора, почта, больница. Школа, елки-палки, колхозный санаторий!..
Трубников так натурально изобразил удивление, что Борька рассмеялся.
Навстречу им идет Надежда Петровна с полными ведрами. Увидев мужа и сына в дружном согласии, она радостно вспыхнула и опустила ведра.
— Добрая примета, — кивает Трубников на полные ведра.
— Еще какая добрая! — отвечает своим мыслям Надежда Петровна.
Борис, забрав ведра, направился с матерью к дому.
Трубников подходит к небольшой хибарке на задах деревни. Знакомый нам парень на деревяшке обтачивает металлический стерженек, зажатый в тисках. Ему помогает какой-то подросток.
— Как дела, Коля? — спрашивает Трубников.
— Жаловаться грех! — отвечает парень.
— Слушай, Коля, ты мне веришь?
— Факт!
— Можешь ты за этот месяц свою долю не брать? Парень смотрит на него удивленно и кисло.
— Понимаешь, хочу я перед косовицей аванс выдать, а карман не тянет, подсоби, за колхозом не пропадет.
— Ладно, авось не чужие, — улыбнулся парень.
— Тогда — порядок в танковых частях! — доволен Трубников.
…По тенистой аллее идут парень и девушка: приезжий плотник Маркушев и Лиза. На худенькие плечи Лизы накинут большой пиджак Павла. Павел пытается ее обнять. Лиза отстраняется.
— Ты рукам волю-то не давай!
— Вот братан с Урала приедет — сразу свадьбу скрутим, и привет товарищу Трубникову! — наступает Павел.
— Ишь ты какой быстрый приветы раздавать, — отстраняет его Лиза.
— Неужто не осточертела тебе такая жизнь?
— Интересно все-таки, чего из всего этого будет?
— Чего всегда бывало, то и сейчас будет, — мрачно говорит Маркушев. Палочки в тетрадке…
— Если так, я уж никому в мире больше не поверю, — со страстью произнесла Лиза.
Из темноты на них надвинулась фигура человека.
— Привет начальству! — опознал Трубникова Маркушев.
— Вон что!.. Поздравляю, разведчик!
— Думаю забрать у вас Лизаху, — свободно говорит Маркушев.
— А мы еще посмотрим, отдавать ли за тебя, — отвечает Трубников полушутя-полусерьезно.
— Чем же я плох? Парень молодой, как ни странно, всесторонний.
— Шатун ты, перекати-поле… А Лиза — царевна, и весь жемчуг в ее короне!.. — В голосе Трубникова прозвучала не свойственная ему горячая нежность.
— Не больно вы этот жемчуг бережете!
— Что ж делать, коли все на женские плечи легло? Мужики длинный рубль да легкий хлеб промышляют, а бабы да девчата исторической жизнью живут… И, дернув козырек фуражки, Трубников прошел вперед. — Пока сено не уберем, о свадьбах и думать забудьте. Заруби себе на носу, Маркушев!
Затем из темноты раздался его голос:
— А то собрал бы бригаду да показал, на что способен…
— Ох, допрыгается у меня ваш председатель! — угрожающе говорит Маркушев.
Раннее утро. Пропел петух первым, самым пронзительным голосом. По дворам тюкают молоточки, отбивая косы. По улице торопливо шагают темные фигуры с косами на плечах.
Семен, поеживаясь в своем вытертом полушубке, выходит из амбарных недр. Он привычно плетет лукошко из зеленоватых полосок лыка.
Мимо, в сторону строящегося здания конторы, спешат колхозники.
— Куда ни свет ни заря? — окликнул их Семен.
— В контору! Аванец, говорят, дают, — отозвались колхозники.
— Чего? — усмехнулся Семен. — Совсем очумел народ!
Около недостроенной конторы толпится взволнованный народ.
Чуть поодаль Павел Маркушев собрал вокруг себя группу мужиков. Тут егерь, лесничий, инвалид- замочник, кузнец Ширяев, тут же вертится Алешка Трубников — сплошь «нестроевики». О чем-то пошептавшись, они пробуют построиться в одну шеренгу…
К столу, за которым сидит Трубников, подскочила цветущая Мотя Постникова.
— Представляешь, Егор Иваныч, повезло первый раз в жизни… затараторила она. — Чуть было в город не уехала, да, спасибо, люди у нас хорошие, подсказали… Разреши. — Мотя потянулась к чернильнице.
— Нет, — говорит Трубников. — Выскочила не по чину!
— Так мне ж в город надоть…
— Осади… Прасковья Сергеевна, прошу! Прасковья смущенно и гордо выходит из толпы. Трубников протягивает ей пачку денег.
— Распишись!
Прасковья подносит ведомость к глазам, макает перо в чернила, снимает с пера волос, снова разглядывает ведомость:
