Прокурор: Вы, свидетельница – еврейка?
Свид.: Да.
Прокурор: Прачка... сама пришла и рассказала это, или вы ее расспрашивали?
Свид.: ...Я никаких вопросов ей не задавала, а когда она пила кофе, она сама рассказывала.
Прокурор: ...Как же из ее слов выходило, что она сама все это видела: и как извозчика нанимали, и как извозчик стащил мешок?
Свид.: Она говорила, что это ей известно... В то время, как она рассказывала, Ордынский сидел у меня в столовой...
Прокурор: Значит, он слушал из-за двери, то есть подслушивал, а не то, чтобы вы вместе с ним вошли в кухню и разговаривали [с прачкой]?.. Вы говорите, что он сидел в столовой, а вы говорили с прачкой на кухне?.. Она вам рассказывала один раз?
Свид.: Один раз.
Прокурор: И тут, как раз подошел Ордынский?
Свид.: Нет... она говорила об этом много раз...
Шмаков: А не говорила она, отчего родные убили мальчика?
Свид.: Оттого, что хотели получить 300 рублей.
Шмаков: Значит убили из-за 300 рублей? А вы не расспрашивали ее, как извозчик решился так далеко везти мальчика в мешке?
Свид.: Я никаких вопросов не задавала...
Шмаков: А вы ее не спрашивали, откуда она это знает?
Свид.: Она говорила, что знает хорошо семью [Приходько].
Шмаков: Относительно того, откуда она узнала, что убили на Слободке, затем повезли на извозчике [на Лукьяновку, за 8 верст от Слободки. – И.Г.]. Откуда она знает это?
Свид.: Я не расспрашивала...
Прокурор: Скажите, пожалуйста, не говорила ли Симоненкова впоследствии, что Федор Нежинский мог совершить это убийство, потому что он одно время работал на карьерах на Лукьяновке, и потому хорошо знаком с местностью, вследствие {138} чего ему не составило бы никакого труда укрыть труп в пещере? Не говорила ли она, что именно он совершил это преступление?
Свид.: Она говорила: отчим, мать и брат [матери]...
[Опущены показания соседей, Наконечного, показание Дуни Наконечной. – Ред.] [35]
{156} ...Показание Симоненко [прачки]
...Однажды, когда я шла гулять по улице, то услышала, что родственники убили ребенка, повезли в мешке. А затем приходит один господин [к Клейман] и читает газету про убийство. А когда я пришла на работу [к Клейман], то я и рассказала то, что слышала, что говорили...
Прокурор: ...Она стала вас расспрашивать и вы эту базарную сплетню рассказали ей. ...Господин, который вас расспрашивал, он был еврей?
Свид.: Да...
Председатель: Вы знакомы с Приходько?
Свид.: Я ее не знаю.
Шмаков: Вы не говорили, что знаете их 12 лет?
Свид.: Откуда мне их знать?
Григорович-Барский: Андрюшу Ющинского вы знали раньше?
Свид.: Я видела его всего один раз. Мать моя жила 12 лет на квартире [в том же доме. – И.Г.], и я видела, как он играл во дворе, когда приезжала к матери. А после его погребения, месяцев 5-6 спустя мне сказали, что это и был тот мальчик, которого убили...
{157} Председатель: Но вы его не знали?
Свид.: Я даже не знала, чей это мальчик, не знала фамилии... А уже потом мама мне сказала, что это тот мальчик, который играл у нас во дворе.
Турасович: Не говорили ли вы г-же Клейман, что семья Приходько – преступная?
Председатель: Ведь она уже сказала, что ничего подобного не говорила, что Приходько она не знает, и что только передавала базарные слухи [36].
[Опущены показания соседей. – Ред.]
{161} ... Пятый день 29 сентября 1913 г.
...Показание свид. Добжанского
Председатель: Что вы знаете по этому делу?
Свидетель: Я знаю, что 19 марта ко мне [в пивную] пришел Федор Нежинский. Все пальто у него было в глине... Это было в субботу. Я содержатель пивной...
{162} ...Грузенберг: ...Выясните, пожалуйста, что говорила Наталья [Ющинская] по поводу пропажи мальчика, когда она убедилась, что он убит?..
Свид.: Это было так. В 7 часов вечера, когда не было еще никаких гостей, мы пошли туда. Мать плакала, приходит тетка и говорит, так, вообще, говорит, что пускай никто ни на кого не думает, убили мальчика никто, как свои...
Грузенберг: А про евреев разговора никакого не было?
Свид.: Нет, про евреев не было, Боже сохрани...
Прокурор: А Выгранова вы знаете?
Свид.: Да, хорошо знаю [37]...
{163} ...Председатель: ...Вы показывали на предварительном следствии относительно глины на платье Федора Нежинского. На вопрос следователя, – был ли запачкан костюм его в глине? – вы сказали, – «я тогда не заметил»...
Свид.: Я знаю, что он был в глине.
Председатель: Разъясните суду, почему вы, когда 17 июля 1911 г. вас спросил следователь, – был ли выпачкан в глине костюм Федора Нежинского? – сказали – я не видел, а теперь заявляете, что знаете. Это было 2? года назад?
Свид.: Да, я знаю...
Турасович: А вы Шнеерсона [подельник Бейлиса из династии Любавичских цадиков. – Ред.] знали?
Свид.: Знал... Это мой сосед, я у него покупал сено.
Прокурор: А Шнеерсон имел право жительства?
Свид.: Да, он мне говорил, что имел.
Прокурор: Так это вы с его слов знаете?
Свид.: Да...
Шмаков: А не говорил ли он, что он цадик, или что он проживает у цадика?
Свид.: Нет.
Шмаков: Или что его брат цадик?
Свид.: Нет...
Заявление Зарудного
Зарудный: Я покорнейше прошу занести в протокол, что г. прокурор спросил свидетеля о том, – имеет ли право сосед свидетеля, Шнеерсон, торговать, имел ли он право на торговлю...
Председатель: Г. прокурор говорил не о праве торговли, а о праве жительства.
Зарудный: Я извиняюсь за мою неточность. – Имел ли он право жить, и во-
