У самых стен росли гранатово-красные чайные розы, маленькие, как раз под стать Малому народу. Рядом с ними только-только распускались осенние цветы. На темных клумбах красовались купы синих астр. А у самых дверей цвели белые колокольчики, в память о трудном путешествии за океан, которое предпринял Холл, дабы заслужить руку своей возлюбленной. Кейт улыбнулся – и тихонько постучался в крышу.
Изнутри доносился шум. Занавеска отодвинулась, и в окошко выглянул Холл.
– А, это ты! Заходи. – Он отворил дверь. – Эта барышня все никак не угомонится. Я ее уже добрый час на руках таскаю. Видать, знала, что сейчас будут гости.
Он повел плечами, разминая уставшую спину.
– Слушай, ты ее не подержишь пока?
– Ух ты, как выросла! – Кейт бережно взял на руки свою «племяшку». Младенец, все еще беззубый и безволосый, выглядел точно так же, как любая другая малышка, если не считать того, что глазки из младенчески-голубых постепенно становились зелеными, как у мамы, и что у Больших детей не бывает таких огромных ушей. Правда, пока что ушки у девочки не были такими острыми, как у взрослых, точно так же, как у котят ушки круглее, чем у большой кошки. Азраи признала Кейта и радостно заворковала, но тут же отвлеклась на что-то еще более интересное. Кейт уложил девочку на сгиб локтя и полез другой рукой в карман.
– Азраи! – позвал он. – Эй, малявка, погляди-ка сюда!
Малышка перевела мутные глазки на лицо Кейта. Внезапно ее взгляд сфокусировался, и она с неожиданным проворством вскинула крохотный кулачок, ухватила и потянула добычу в рот.
– Уй-я! – тихо взвыл Кейт и поднял руку, пытаясь отвести лапку младенца от своей щеки. – Холл, спасай! Она меня за усы ухватила!
Кошачьи усы Кейта, которые Малый народ подарил ему на Рождество года три тому назад, чувствовались на ощупь, но были не видны обычному глазу.
Холл подскочил, разжал кулачок Азраи и по одному высвободил незримые волоски.
– Вот так. Ну что, теперь ясно, что с магическим зрением у нее все в порядке!
– А он и рад! – обиженно сказал Кейт, потирая пострадавшую щеку. – Ты чего не предупредил, что она хватается?
– Извини, – смутился Холл. – Мать она все время дерет за космы, но у тебя волосы слишком короткие, не ухватишься. А про усы-то я и не подумал. Понимаешь, мы ведь не знаем, что она видит, что нет. Мы еще неопытные родители. Для нас это все как впервые в мире. Усы-то целы?
– Да целы, целы, – буркнул Кейт. – По-моему, их вообще нельзя вырвать, разве нет?
Он взглянул на девочку. Та, похоже, совсем не обиделась, что у нее отняли новую игрушку. Кейт снова сунул руку в карман.
– Погляди-ка, детка, что я тебе принес! – Ребенок уставился на его руку: Кейт достал голубое резиновое колечко. – Гляди, это для малышей, у которых режутся зубки.
– Не рановато ли? – спросил Холл.
– Да брось ты. Моя матушка говорит, зубки всегда начинают резаться раньше, чем этого ожидаешь.
Кейт вложил игрушку в ручку Азраи. Крохотные пальчики едва сумели обхватить кольцо. Девочка была такая маленькая, что походила скорее на пупсика, чем на настоящего младенца.
– Хм... – сказал Кейт. – Ну, что ж поделать: меньше не было.
– Она еще вырастет! – утешил его Холл, напыжившись от отцовской гордости. Малышка же немедленно потащила кольцо с ароматом ванили в ротик и принялась облизывать розовым язычком резиновые пупырышки.
Холл смотрел на нее с обожанием. Кейт взглянул на него. Сейчас, в сравнении с нежным, как розовый лепесток, личиком ребенка, лицо Холла впервые выглядело взрослым, хмурым и усталым. Кейту стало его жалко, но он, как всегда, выразил свою озабоченность в форме шутки.
– Надо же, как ты повзрослел от родительских забот!
– Что да, то да, хлопот полон рот, – вздохнул Холл. – Ребенок вдруг среди ночи ни с того ни с сего просыпается и начинает плакать. Она не голодная, и пеленки сухие, а вот орет, и все. Даже удивительно, какая она голосистая. Хорошо еще, что рядом с нами только Марм живет. Он ночью спит как убитый, ничего не слышит. А вот нам глаз не сомкнуть.
– Да, дела серьезные, – покачал головой Кейт. Глаза его лукаво блеснули. – Интересно, а что у вас родители детям говорят, когда те их достанут до самых печенок? «Чтоб тебя люди взяли»?
Холл шутки не оценил и посмотрел на него кисло.
– Очень смешно! Тебе бы так! Есть хочешь? Ты ведь издалека...
Кейт огляделся. Пол, покрытый гладко ошкуренными деревянными плитками, был чисто выметен. Мебели особой не было: пара стульев, большой стол, маленький столик и книжные полки, хитро встроенные в стены. Холл правильно истолковал его взгляд.
– Еда-то у нас в погребе, вон видишь люк в полу? Погреб не очень большой, так, на кусочек масла да капельку молока, – посетовал он, тяжело поднимаясь на ноги. – Ну и краюха хлеба найдется.
Кейт озабоченно смотрел ему вслед. Холл, похоже, здорово устал. Мать Кейта всегда говорила, что первые полгода после рождения ребенка – самые тяжелые. Ну что ж, Азраи исполнилось три месяца – значит, Холл с Маурой вышли на финишную прямую. Просто не верится, что такое крохотное существо, почти умещающееся на ладони, способно орать так громко...
– Что, пузырь, звукоизоляции тебе не хватает? – задумчиво сказал он. Но малышка уже сладко уснула, прижав колечко к щеке, и ничего не ответила.
Кейт не очень-то поверил Холлу, что у них ничего нет, кроме кусочков да капелек. Малый народ ест, конечно, меньше Больших, но вкусно покушать они любят так же, как их Большие сородичи. Холл принес красивый резной поднос, на котором стоял высокий кувшин, до краев наполненный молоком, корзинка с булочками и посередине – блюдце с куском желтого масла.
– Кева притащила, – пояснил Холл. – Они все знали, что ты придешь, и она настояла на том, чтобы оставить тебе это на завтрак.
Персональная кружка Кейта, давнишний подарок Народа, стояла тут же, на полочке, рядом с кружками Холла и Мауры. Он налил себе молока и взял несколько булочек.
– А пива что, нету?
– Только пива мне сейчас и не хватало! – поморщился Холл. – Ну и ночка была сегодня! Хорошо еще, что мы тут под открытым небом. Живи мы в библиотеке, от ее ора, пожалуй, шкафы бы обвалились. Библиотекари небось решили бы, что в вентиляции заблудилась банши! Я и Маура сидим с девочкой по очереди, и сегодня моя смена. А Маура в доме, обед готовит, а потом сядет заниматься.
– Так она не собирается бросать учебу из-за ребенка?
– Конечно нет! У житья коммуной есть свои плюсы, знаешь ли. Даже когда никто из взрослых не может помочь нам ухаживать за малышкой, сюда приходит Дола или еще кто-нибудь из ребят постарше. Кстати, Дола вот-вот должна прийти. То-то она обрадуется, что ты приехал!
Кейт улыбнулся. Дола, дочка Тая, славная белокурая девочка, была прямо-таки влюблена в Кейта. Правда, она в конце концов смирилась с тем, что Кейт принадлежит Диане, но крайне неохотно, и не раз говорила, что если вдруг Кейт с Дианой разойдутся, то его новой подружкой непременно будет она. Дола на редкость искусно создавала иллюзии на куске холста. Пожалуй, для няньки это очень полезное умение.
– А ты сам-то как? – продолжил Холл, наливая себе молока. – Больше не ходишь на семинары, но, я так понимаю, по-прежнему учишься?
– Это называется «практика», – объяснил Кейт. – Я работаю в чикагском филиале рекламного агентства «Перкинс Делани Квин». Меня и еще трех студентов переводят из отдела в отдел, пока я не найду тот, где захочу проработать до конца семестра. Поначалу меня заинтересовал отдел бизнеса, потом исследовательский, но теперь мне больше нравится отдел дизайна. Если я их устрою, они позволят мне остаться и на весенний семестр и, может быть, возьмут на постоянную работу после колледжа.
– Ну, ты им наверняка понравишься. – Холл чуть заметно улыбнулся. – У тебя просто талант какой-то – втираться в доверие.
– Хорошо бы! – вздохнул Кейт. – Но работа трудная. И по колледжу я скучаю. Позвонил на днях Пэту, узнать, как они там. Он говорит, без меня гораздо спокойнее.
