Божья справедливость? Волосатых любит больше, чем обритых. Ах да, мы забыли, что Самсону был запрещено остригать волосы. Но ведь он был острижен против своей воли, причём вражеской рукой. Отчего же Бог отступился от него?
По воле Бога, сила покинула героя. Филистимляне пленили его, ослепили и поставили работать на молотилку.
Когда же он смолол всю муку, враги решили немного подзаработать на нём. И стали водить по городам и селениям, как ручного медведя. И показывали за деньги. Потом привели его в большой богатый дом, где собрались именитые граждане. Все они пили и пели, восхваляя великого Бога Дагона, который, по их ошибочному мнению, создал небо, и землю, и первого человека на земле. И подарил им, подлым филистимлянам, землю, на которой они живут.
«Дом был полон мужчин и женщин; там были все владельцы Филистимские, и на кровле было до трёх тысяч мужчин и женщин, смотревших на забавляющего их Самсона» (Суд. 16. 27)
Самсон не мог стерпеть такого гнусного надругательства над любимым Господом. Волосы у него немножко отрасли, и силы вернулись в мышцы.
«И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утверждён был дом. И упёрся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нём. И было умерших, которых умертвил Самсон, более, нежели сколько умертвил при жизни своей». (Суд. 16. 29— 30).
Помянув память народного героя, я подумал: «как хорошо, что филистимляне, бывшие на крыше, были пересчитаны заранее, до падения, иначе в этой горе трупов было бы очень тяжело разобраться, кто пировал, а кто только наблюдал сквозь крышу, как едят другие». И пожалел о том, что Самсону не хватило терпения подождать, пока на крыше не соберётся хотя бы вдвое больше филистимлян.
Самсон, совершивший такой подвиг во славу Господа, заслуживал того, чтобы Господь выпростал его из — под развалин, живым, невредимым и прозревшим. Жаль, что Бог только афиширует, что воздаёт по заслугам.
Эта самореклама, на проверку, оказывается обманом, как и почти все рекламные объявления.
На днях я встретил знакомого филистимлянина и спросил его напрямую:
— Правда ли, Филя, что в древности у вас была такая архитектурная мода: строить огромные жилые дома, подобные современным дворцам спорта? И сооружать над ними прозрачные стеклянные крыши. Правда ли то, что к таким домам были приставлены лестницы, чтобы несколько тысяч человек могли взобраться наверх и понаблюдать, как развлекаются хозяева? Правда ли то, что такие крыши, площадью с футбольный стадион, держались всего на двух столбах?
Услышав мои невинные вопросы, Филя сказал, что не может на них ответить, поскольку с такими вопросами следует обращаться не к нему, а к его другу, психиатру. Который, кстати, тоже филистимлянин.
Я пошёл к психиатру. Поскольку всё равно, после столь долгого и тесного общения с Библией, почувствовал, что нуждаюсь в его помощи.
Вежливый доктор выслушал меня, и сказал, что имел уже несколько пациентов, свихнувшихся на почве Библии. И добавил: — Вот что я вам, папаша, посоветую. Библии, конечно, верить надо, это святое. Но я, как мусульманин, больше склонен верить своему прадедушке, который слышал от своего прадедушки, а тот от своего, и так далее — до того прадедушки, который был двоюродным братом Далилы, что в древности наши предки строили небольшие глинобитные дома. К дому примыкал дворик, где вряд ли поместилось бы более пятидесяти человек. Если залезть на плоскую крышу, то действительно можно было видеть, что творится во дворе. Но увидеть сквозь крышу, что творится в доме, мог только разве что слепой Самсон. Если бы даже такая крыша упала, но никого бы не задавила. Не сильно пострадали бы и те, кто без позволения хозяев взобрался на неё. Спите спокойно, папаша, вы не сумасшедший.
Его слова меня не успокоили. Всё равно я чувствую себя ненормальным. Потому что все нормальные люди верят этим библейским сказкам, а я — нет.
____________________
Среди крупномасштабных псевдоисторических эпопей, какими являются «Пятикнижие» Моисея и книги «Царств», почти затерялась лубочная картинка, маленькая брошюрка, книжечка для дамского чтения под названием «Руфь». Очевидно, эта байка появилась гораздо позднее вышеназванных книг Библии, когда понадобилось придумать родословную для царя Давида.
Это произошло во времена судей. Моавитянка Руфь, сноха иудейки Ноемини, после смерти мужа выказала глубокую привязанность к свекрови. Прилепилась к ней всей душой, не захотев вернуться к своему народу. Ноеминь также осталась без кормильца.
Обе женщины впали в нищету. Руфь вынуждена была собирать колоски, оставшиеся после жатвы. Добряк Вооз, хозяин поля, приказал жнецам своим не прогонять пригожую девушку, наоборот, давать ей побольше колосков и поделиться с нею едой. Когда Руфь принесла Ноемини остатки от того, что не смогла съесть сама, свекровь, поинтересовалась, кто этот щедрый благодетель. На счастье, оказалось, что они с Воозом — дольние родственники. И практичная женщина тут же решила пристроить Руфь.
«И сказала ей Ноеминь: вот, в эту ночь он на гумне веет ячмень. Умойся, помажься, надень на себя нарядные одежды свои и пойди на гумно, но не показывайся ему, доколе не кончит есть и пить. Когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет. Тогда придёшь и откроешь у ног его, и ляжешь; он скажет тебе, что тебе делать. Руфь сказала ей: сделаю всё, что ты сказала мне». (Руфь. 3. 1— 5)
И сделала. Умылась, намазалась, нарядилась, пришла, открыла и легла. Но Вооз был сильно пьян, и не сказал ей, что надо делать. Мало того, ночью проснулся «и содрогнулся, приподнялся, и вот, у ног его лежит женщина».
«Вооз сказал: благословенна ты от Господа, дочь моя. Это последнее твоё доброе дело сделала ты ещё лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых людей. Итак, дочь моя, не бойся, я сделаю тебе то, что ты сказала, ибо ты женщина добродетельная». (Руфь. 3. 8— 11).
Этот Вооз был очень славный и прозорливый человек. Обнаружив у себя под одеялом красотку, наряженную и напомаженную, как проститутка, он сразу понял, что она — женщина добродетельная. Он много выпил на ночь. «развеселил сердце своё», и не помнил, дошло между ними к чему — нибудь, либо нет. Но как человек порядочный и дальний родственник, всё же посчитал своим долгом жениться на Руфи.
Впрочем, был ещё более близкий родственник, и его нельзя было обойти. Вооз сказал Руфи, которую он, почему то, не распознал, чтобы она и в следующую ночь переспала с ним, а жизнь покажет: вдруг тот родственник откажется купить поле Ноемини и поле Руфи, на которые имел предкупное право. Руфь переспала и получила в уплату шесть мер ячменя.
Всё кончилось благополучно, к всеобщему удовольствию. Тот родственник отказался от полей и от Руфи. И в подтверждение отказа обменялся сапогами с Воозом перед свидетелями, старейшинами города. Такой был тогда обычай. Вооз женился на добродетельной девушке, и «Бог дал ей беременность». И она родила Овида, дедушку царя Давида.
О, если бы все библейские истории так славно заканчивались! Ни одной язвы, ни одного трупа, одна Божья благодать. В принципе я ничего против таких дамских сериалов не имею. Но имею несколько существенных замечаний.
Первое. Почему богатый Вооз имел привычку ночевать в скирде, и откуда об этом могла знать Ноеминь, которая в глаза его не видела?
Второе. Почему обе женщины нищенствовали и голодали, если владели полями?
Третье. Действительно ли древние евреи три тысячи лет тому назад носили сапоги?
И последнее. Признавая, что Библия — стопроцентно Святая Книга, всё же не прочь был бы узнать у сведущих людей: сколько процентов святости приходится на брошюрку под названием «Руфь»?
Глава одиннадцатая.
«Где слово царя, там
власть; и кто скажет
ему, «что ты делаешь»?»
Начиная рассказ о великом царе Давиде, нельзя не
