Она видела, что мысли генерала уже заняты чем-то другим – он обратил свой пронизывающий взгляд в сторону бастионов Ситэлбека.
Если император Квивалин и заметил какую-то перемену в генерале Гиарне, Сюзине он ничего не сказал. Карета его въехала в лагерь под приветственные крики более сотни тысяч солдат. Огромная процессия с грохотом обогнула линию фронта, прежде чем достигнуть палатки, где находилась штаб-квартира Генерала-Мальчишки.
Правитель и главнокомандующий совещались в палатке в течение нескольких часов и наконец, появились рука об руку, чтобы обратиться к войскам.
– После прискорбной кончины бывшего верховного генерала Барнета, – объявил Квивалин под крики воинов, – я назначил генерала Гиарну верховным генералом армии. Я полностью доверяю ему, так же как и всем вам! – Крики усилились. – Я уверен, что с наступлением весны вы сможете взять приступом эльфийскую крепость и сровнять ее с землей! Во имя славы Эргота, вы одержите победу!
Толпа с восторженными криками подалась вперед, чтобы поближе взглянуть на могучего правителя. Однако ледяной взгляд генерала отбросил их прочь. Тишина постепенно, неохотно воцарилась над массой воинов.
– Смерть моего предшественника – следствие того застоя, который охватил всю армию, нашей вялости, которая позволила врагу достичь своей крепости несколько месяцев назад, – произнес генерал Гиарна.
Он говорил негромким, ровным голосом, но в голосе этом, казалось, было больше зловещей силы, чем в громких призывах императора.
Послышалось недовольное ворчание. Барнет был популярным командиром, и причины его смерти недостаточно удовлетворительно объяснили воинам. Но абсолютный страх, который они чувствовали перед Генералом-Мальчишкой, не давал никому открыто выражать неодобрение.
– Наш император сообщил мне, что к нам скоро присоединятся дополнительные войска, отряды гномов клана Тейвар из Торбардина. Это умелые горняки; они займутся подкопом под стены неприятельской крепости. Те из вас, кто не занят в приготовлениях к атаке, завтра приступят к энергичным учениям. Когда придет время наступления, вы должны быть готовы! И во имя славы нашего императора, вы победите!
Две недели спустя, начало зимы
Свет костра отбрасывал на стены пещеры отблески, похожие на танцующих фей, от него веяло теплом и уютом. Над углями на вертеле шипела оленья вырезка, а плащ и сапоги Ситаса сушились у огня.
– Никогда телячий филей не казался мне таким нежным и вкусным, – заявил Кит-Канан, одобрительно причмокнув. Он потянулся и отрезал еще один горячий кусок от мяса, которое медленно жарилось над костром.
Ситас взглянул на брата с гордостью. В отличие от той овцы, которая, признавал он, попалась ему в результате чистого везения, этого оленя он выслеживал в лесу, лежа в засаде долгими холодными часами, пока робкое животное не приблизилось на расстояние выстрела. Он целился тщательно и поразил оленя одним выстрелом в шею.
– Не могу не согласиться, – ответил Ситас, доедая свой кусок, и тоже взял себе еще мяса.
Он отрезал несколько сочных ломтей и сложил их на плоском камне, служившем блюдом, а затем снял вертел с огня и повернулся к входу в небольшую пещеру, за которым свирепствовал зимний холод.
– Эй, Однозубый! – позвал он. – Обед готов!
Появилось круглое лицо великана с характерной ухмылкой до ушей. Моргая, Однозубый протянул в пещеру массивную лапу, глаза его загорелись в ожидании, и Ситас подал ему вертел.
– Осторожно, оно горячее. Приятного аппетита, друг мой.
Ситас забавлялся, наблюдая, как великан, который уже выучил несколько слов на всеобщем языке – «горячий» одним из первых, – осторожно дотрагивается до сочного мяса.
– Удивительно, каким он стал дружелюбным, едва мы начали его кормить, – заметил Кит-Канан.
И в самом деле, как только Однозубый убедился, что эльфы не собираются его убивать, он превратился в энергичного помощника. Он нес Кита по узкой тропе с уступа с такой заботой, какую проявляет лишь мать к своему новорожденному первенцу. Казалось, вес раненого нисколько не мешал ему на трудном пути к перевалу и вниз, в эту долину.
Путешествие оказалось нелегким для Кит-Канана, каждое движение отдавалось болью в сломанной ноге, но он переносил страдания молча. И он был поражен и восхищен выдержкой, с которой Ситас взял на себя руководство их экспедицией.
Поиски жилища заняли еще один день, но, в конце концов, Звездный Пророк нашел эту небольшую пещеру, вход в которую был частично скрыт валунами и низким кустарником. Пещера, выдолбленная в скалистом речном берегу, оказалась сухой и довольно просторной, хотя не настолько, чтобы вместить и великана. В дюжине футов от входа протекал ручеек, обеспечивая их достаточным количеством воды.
Теперь, когда они оказались в покрытой лесом долине, Ситас смог соорудить лубок для ноги Кит- Канана.
И, тем не менее, вождя Гончих, привыкшего всегда самому решать свои проблемы, уязвляло то, что он лежит здесь в вынужденной неподвижности, в то время как его брат, Звездный Пророк, занимается охотой, сбором хвороста и исследованием местности, а также простой работой, вроде разведения огня и приготовления пищи.
– Это и в самом деле поразительно, Ситас, – сказал Кит, указывая на их скромное жилище. – Все удобства, как дома.
Пещера была неглубокой, около двадцати футов шириной и высотой не больше пяти футов. Неподалеку виднелось несколько густых рощиц сосен и кедров.
– Удобства есть, – согласился Ситас. – И даже дворцовый страж!
Однозубый внимательно поглядел на эльфов, почувствовав, что речь идет о нем. Он снова ухмыльнулся, хотя сок, стекавший с мясистых губ, делал картину довольно нелепой.
