проходы. На обширных пастбищах за палатками паслись тысячи лошадей. Неподалеку от стен крепости люди возвели кольцо окопов, рвов и стен из деревянных кольев. По краям лагеря также виднелись кучи бревен, доставленных из ближайших лесов, которые находились примерно в десяти милях.
За зиму враги соорудили осадные башни, хотя сначала люди предпочитали дать голоду и заключению в крепости делать всю работу за них. Очевидно, сейчас терпение осаждающих подходило к концу. В огромных деревянных сооружениях имелось множество бойниц, из которых лучники могли обстреливать эльфов внутри Ситэлбека. Башни стояли на широких колесах, и Кит понимал, что рано или поздно эти машины двинутся вперед, чтобы попытаться взять Ситэлбек штурмом. До сих пор людей останавливала лишь цена, которую им придется заплатить за свою атаку.
Во вражеском лагере началось оживление: зажглись костры на кухнях, ломовые лошади потащили по грязи телеги с провизией. Луч солнца заглянул за стену крепости. Эльфы могли рассчитывать на то, что сияющее светило ослепит людей, находящихся с западной стороны.
Кит-Канан понял, что время пришло.
– Пора!
Генерал произнес одно-единственное слово, и трубач поднес к губам горн. Громкий пронзительный сигнал разнесся с вершины башни, оглушив медленно просыпающуюся армию людей.
Глубокий рокот сотряс крепость – это привратники отцепили огромные каменные противовесы, и массивные ворота крепости распахнулись с пугающей быстротой. Эльфийские всадники, пришпорив коней, рванулись вперед, словно ветер. Воздух огласили возбужденные, ликующие возгласы, и волна кавалерии хлынула из ворот крепости.
Но горн не смолкал, и на врага двинулась пехота, внезапно возникнув из туч пыли, поднятой несущимися лошадями. Кенкатедрус на своей лошади мечом указывал направление отрядам пехоты, и те, один за другим, шли в атаку, отставая друг от друга на шаг или два.
Изумление в лагере людей было почти осязаемым: солдат оторвали от завтрака, а тех, кто нес службу ночью, разбудили внезапно. Одиннадцать месяцев безмятежной осады сделали свое дело – боевая готовность снизилась, сменилась самодовольством. И вот теперь, в это теплое летнее утро, их внезапно захлестнул водоворот жестокой схватки.
Атаку возглавляла кавалерия, отряды пеших воинов, растянувшись в линию, наступали следом. Первые лошади достигли окопов, вырытых людьми вокруг крепости, и преодолели это препятствие. Если бы укрепления были укомплектованы солдатами, они оказались бы значительным препятствием, но эльфийские копья пронзили немногих врагов, пытавшихся обороняться, а лошади вскарабкались по крутым, скользким от грязи склонам.
Эльфийские копейщики вихрем пронеслись через окопы, затем постепенно перестроились в широкую линию. Направив копья вниз, они ринулись к рядам палаток, пронзая врагов, осмеливавшихся противостоять им, и давя их копытами лошадей.
Над рядами армии Эргота разносились звуки труб, и эльфийскому главнокомандующему эти яростные, истерические ноты говорили о смятении, охватившем бесчисленное множество людей. В одном месте собралась группа воинов, вооруженных мечами, и, сомкнув щиты, выступила навстречу грохочущим всадникам.
Эльфийские лошади начали брыкаться и вставать на дыбы. Всадники кололи врагов копьями. У некоторых древки разлетались в щепки, столкнувшись с прочными стальными щитами, но другие копья проникали между щитами, вонзаясь в человеческую плоть. Один могучий эльф нанес такой удар копьем, что оно проткнуло щит и пригвоздило солдата к земле, словно насекомое, насаженное на булавку.
Всадник, подобно многим другим, лишившись копья, вытащил меч. Плотно сомкнутые ряды кавалеристов, достигнув путаницы палаток и телег с провиантом, разделились на более мелкие отряды, и в лагере закипело сразу несколько схваток.
Эльфийские всадники рубили и кромсали окружавших их врагов, неуклюже пытавшихся организовать оборону. Один эльф обезглавил врага, его лошадь растоптала следующего. Трое людей бросились к нему, и он отшвырнул одного из врагов на землю. Лошадь, встав на дыбы, вертелась и лягалась, сшибая с ног остальных. Когда она наконец успокоилась, всадник взмахом меча, подобным удару молнии, перерезал горло последнему нападавшему. С булькающим звуком тот упал, и эльф тут же забыл о нем в поисках следующей цели.
Среди обширного, переполненного солдатами лагеря не было недостатка в жертвах. В конце концов, люди начали действовать с каким-то единством. Пехотинцы с мечами собирались в отряды по двести-триста человек. Кавалеристы торопливо седлали лошадей. Однако, прежде чем кавалерия Эргота могла отразить атаку, должно было прейти некоторое время.
Лучники, группами по дюжине и более человек, начали обстреливать эльфийских всадников из своих смертоносных луков. К счастью, лошади двигались так быстро, а лагерь вокруг находился в таком беспорядке, что обстрел не причинял эльфам большого вреда. Брыкавшиеся, рвавшиеся вперед лошади давили палатки и разбрасывали уголья многочисленных костров среди обломков. Вскоре снаряжение, одежда и палатки начали тлеть, и над разрушенным лагерем заплясали языки пламени.
– Где эта ведьма? – Генерал Гиарна буквально брызгал слюной от ярости.
Он обрушил на перепуганных офицеров поток вопросов, приказов, требований:
– Быстро! Седлать лошадей! Послать лучников к северу и к югу от прорыва! Поднять рыцарей! Да проклянут боги вашу медлительность!
Калавакс, командир-Тейвар, стоя рядом, с напряжением наблюдал за происходящим.
– Какая неожиданность, – бормотал он.
– Именно. Она может оказаться катастрофой для эльфов. Они предоставили мне возможность, о которой я так долго мечтал, – встретиться с ними в открытом бою!
Калавакс ничего не ответил. Он лишь пристально оглядывал командира людей, сузив глаза в щелочки. Но по обе стороны зрачков по-прежнему светились ненормально большие белки.
На некоторое время Сюзина была забыта.
– Генерал! Генерал! – Забрызганный грязью воин, пошатываясь, пробрался через толпу офицеров и рухнул на колени. – Мы атаковали эльфийский фронт у окопов, но они остановили нас! Все мои люди убиты!
