— Да ведь ты уже несколько недель меня к нему готовишь, разве нет? Мне даже интересно стало, когда ты наконец скажешь все толком.
— Теперь могу сказать. Значит, так. Вот и у тебя появился шанс примкнуть к борцам за правое дело. В твоем полку служит некто по фамилии Линдли. Скоро его пошлют на задание. Самое обычное задание. А когда вернется, пойдет на повышение. Получит должность в канцелярии главного каптенармуса. А нам на этом месте нужен свой человек. Линдли отпадает — ему нельзя доверять. Мы сделаем так, чтобы на это задание под командой Линдли отправили и тебя. Тебе остается только… позаботиться, чтобы он не вернулся.
Несмотря на воспитанные в нем бакхилловские традиции преданности Вождю, Дику уже не приходилось особенно задумываться, на чьей он стороне. Такие соображения его не беспокоили. А вот что касалось Линдли… Не то чтобы пучеглазый блондин нравился Дику. Скорее наоборот. Заносчивость и змеиная язвительность Линдли страшно раздражали. Дик с удовольствием бы его прикончил… но тут уже возникли сложности морального порядка.
Всякий раз, когда Дик вспоминал свою жизнь в Бакхилле, — а это, из-за постоянной нехватки времени, случалось теперь нечасто, — ему хватало соображения, чтобы понять, как сильно он изменился за последние несколько месяцев. Дик все еще помнил свой ужас и боль в тот день на дуэльной площадке, когда он увидел, как падает Кессель:
Но теперь образ падающего тела кузена поблек и смешался с другим. С падающим в лунный каньон телом Кила. Две дуэли — две смерти. А теперь от него опять требуют умыться в крови…
Что, если он войдет во вкус?..
Ближе к полудню отряд остановился на привал у хилого ручейка, что сбегал по склону долины. Солдаты напоили коней и подкрепились удвояченным провиантом. Удобно откинувшись на свой заплечный мешок, Линдли устремил бинокль на ближайший холм.
— Ага, — вдруг сказал он. — Эй, сержант, возьми-ка парочку парней и проверь, есть там кто. Вон там, за тем серым валуном.
Срак откозырял, подозвал к себе двух других, и очень скоро они уже скрылись из виду в густом подлеске среди тсуг и елей. Дик тоже вытащил бинокль и навел его на то место, куда указывал Линдли. Ничего, кроме кучи сухих веток. Похоже на огромное птичье гнездо или нанос от паводка.
Вскоре около кучи замелькала защитного цвета униформа. Из передатчика Линдли послышался голос:
— Никого, миста.
— А внутри?
— Да хлам какой-то. Пара шкур, кости. Гнилье.
— Ладно, — равнодушно проронил Линдли. — Сфотографируйте, поставьте капкан и давайте назад.
Через несколько минут Дик с изумлением рассматривал доставленные сержантом снимки. Вот бесформенная куча высотой в человеческий рост. Ветки вперемешку с сухими листьями и еще каким-то дерьмом. Внутри дочиста обглоданные кости похоже, кролика и оленя — и груда ссохшихся шкур. Среди всего этого мусора — глиняный черепок.
— Видел когда-нибудь такую берлогу? — спросил Линдли, забирая у Дика фотографии.
— Нет, никогда. Интересно, что за зверь в ней обитает.
— Зверь по имени человек, — отозвался Линдли, выводя на обороте карточек какие-то каракули. — Худший в мире падальщик. Самый злобный. И самый ядовитый. Ну, ничего. Мы ему приготовили гостинец. Только вряд ли он сюда вернется.
— Вы хотите сказать, в этой куче веток кто-то живет?
— Почему «в куче веток»? Это в своем роде дом, — повернув к Дику пучеглазую физиономию, иронически заметил Линдли. — А у тебя на родине таких не попадается?
— Нет. У нас только на болотах несколько рыбацких поселков. Но их дома хоть похожи на дома. Там даже дымовые трубы есть.
— Это, наверное, потому, что вы всех индейцев отшили, — заключил Линдли. — И зря, кстати. По мне, куда лучше чистый команч, чем всякие навозники.
Дик не сводил взгляда со склона холма.
— А как же они зимой?
— Ну, голодают. Мерзнут. Они даже забыли, как развести костер. Кто-то выживает, кто-то нет. Дичи тут навалом, но им, понятное дело, никого, кроме больных и подранков, не поймать. Без конца страдают от рахита и цинги. А еще — от блох, вшей, клещей и клопов. — Тут Линдли взглянул на часы. — Ладно. Пора двигаться. Эй, сержант! Валяй навьючивай наших братьев меньших.
Несколько часов спустя по овеянному ароматом люпинов склону холма они спустились к пенному потоку, что искрился под тополями. Дик увидел, как из речушки выпрыгнула рыба — изогнутая спина ее блеснула на солнце. В воздухе стоял грохот воды, брызги летели во все стороны. Дик невольно сглотнул слюну. Страшно хотелось сбросить поклажу и пробраться по камням к прозрачной воде.
К его несказанному удивлению, Линдли отдал приказ о привале. В считанные мгновения лошади были привязаны под деревьями, двое солдат отправились собирать хворост, а сам Линдли присел на корточки и стал рыться в своем заплечном мешке.
— А теперь что? — поинтересовался Дик, подходя к командиру.
— А теперь, — ответил Линдли, одновременно собирая из секций складную удочку, — будем ждать. Мы сейчас в условленное время в условленном месте. Может, нужный нам человек объявится сегодня. Может, завтра. А мы пока что, — тут он вручил Дику удочку и принялся собирать другую, — просто половим рыбку.
Дик выбрал из набора Линдли яркую мушку и осторожно закинул удочку в середину потока. Особого искусства здесь, впрочем, не требовалось — речушка буквально кишела рыбой. Меньше чем за полчаса они на пару с Линдли наловили десятка полтора отличных форелин незнакомого Дику подвида. Крепких, крапчатых, с желтыми спинными плавниками.
После обеда они с комфортом улеглись на свои спальные мешки, наблюдая, как темнеет небо и появляются первые звезды. Вверху на полях стрекотали сверчки, а от невидной за деревьями речушки веяло свежей прохладой. Тускло посвечивал затухающий костер. Вдруг один из привязанных неподалеку коней затопал копытами и заржал. Линдли тут же приподнялся на локте. Сквозь сумерки Дик заметил блеск его глаз.
Со склона послышался оклик:
— Стой! Кто идет?
Потом низкий гортанный голос:
— Свои.
— Свои, говоришь? Подойди ближе — разберемся.
Линдли уже одной рукой держал револьвер, а другой торопливо тушил сигарету. Дик сел. Сначала ничего не смог разобрать, но потом заметил, что по склону спускаются две темные фигуры. По команде Линдли один из солдат подбросил в костер охапку хворосту. Сухие ветки вспыхнули как порох — и в свете колеблющегося огня Дик разглядел лицо приближающегося к ним человека: смуглое и плоское, с широким носом. Из-под грязной войлочной шляпы торчат жесткие черные волосы, а в ушах поблескивают золотые серьги. На плечи наброшена кожаная куртка, а кривые ноги туго обтянуты вытертыми джинсами «левис».
— Привет, Джонни, — вставая, поздоровался Линдли. — Все в порядке, Пирс. Возвращайся на пост. А ты, Джонни, садись. Кофе хочешь?
Индеец что-то проворчал и сел.
— Это Джонни Куропатка, — пояснил Дику Линдли. — Он из племени кламатов. Их не так много осталось. Лет пятьдесят назад арапахи поперли кламатов из Орегона. Джонни тут выполняет для нас всякие разные поручения. Правда, Джонни?
— Делать хорошую работу, — подтвердил индеец, принимая от одного из солдат дымящуюся кружку кофе. Потом шумно отхлебнул и тут же вернул обратно. — Сахару больше.
— Верно, Джонни нужно четыре ложки, — насмешливо уточнил Линдли. Розовощекая физиономия
