сидела на плече бывшего пилота, и клевала мозги, вытекшие из дыры размером с бейсбольный мяч.
Валентайн пошел к дому падре. Переставлять ноги, шаг за шагом, было трудно, почему-то хотелось просто лечь и уснуть. Затем он увидел знакомую тропинку к дому, служившему для местного населения школой, церковью и публичной библиотекой. Валентайн рассказал священнику о том, что он слышал и видел, а затем предложил проводить туда падре. Священник уложил мальчика в постель в подвале своего дома. Эта комната на несколько лет стала домом Дэвида.
Убитых похоронили вместе. Дэвид бросил первый ком земли в могилу. После похорон, когда разошлись небольшие группки соседей, Дэвид, на плече которого успокаивающе лежала ладонь падре, наконец решился спросить:
— Отец Макс, а их души съели?
Каждый день в школе дети должны были заучивать стих из Библии, пословицу или поговорку. Им даже казалось, что они слишком много записывают и заучивают. Иногда строчки были как-то связаны с уроком, иногда нет. Цитата, выбранная для последнего дождливого дня занятий, имела особенное значение для старших учеников. Этот особый урок можно было бы озаглавить «Факты о смерти». Падре надеялся исправить неверное представление, которое его ученики составили из слухов и легенд, затем заполнить пробелы в знаниях о том, что произошло после Поражения, когда Homo sapiens потерял свое положение во главе пищевой цепочки. Для некоторых младших учеников материал был слишком мрачен, а родители других были против того, чтобы их детям вообще об этом рассказывали, поэтому в последнюю школьную неделю посещаемость была не на высоте.
Падре снова указал на цитату, начиная урок.
Отец Максимилиан Арген был красив. У него были длинные точеные руки и мускулистые плечи. Несмотря на то что за спиной падре были шестьдесят три прожитых года и многие мили пути прочь от Пуэрто-Рико, родины священника, его волосы только начали приобретать оттенок соли, смешанной с перцем.
Этот человек был стеной, за которой могла укрыться небольшая община, и, когда он говорил на собраниях, жители слушали его сильный, мелодичный голос и безукоризненное произношение с тем же вниманием, что и ученики на уроке.
На классной доске было выведено двенадцать слов.
Аккуратным почерком отца Макса с геометрической четкостью было написано: «Чем дальше ты смотришь назад, тем больше ты видишь впереди. Уинстон Черчилль».
Обычно Валентайн слушал с интересом, он любил историю. Но сегодня его взгляд был устремлен в окно, за которым по-прежнему лил дождь и не было никаких признаков того, что он прекратится. Валентайн даже передвинул свою парту под предлогом того, что на него капает, влево, так, чтобы она прижималась к стене прямо под окном. Щербатый белый таз, который стоял теперь на месте его парты, был уже почти полон, и капли, падающие с крыши, звонко булькали, словно расставляя знаки препинания в лекции падре. Валентайн всматривался в дождевые тучи, надеясь разглядеть просвет. Был последний день Полевых Игр, и это значило, что должен состояться забег по пересеченной местности. Если совет отменит Игры из-за непогоды, Валентайн останется там же, где был по прошлым итогам, — на третьем месте.
Молодежь собиралась каждую весну со всех Пограничных Вод, чтобы принять участие в соревнованиях. По традиции их проводили в честь окончания зимовки и начала сезона летнего укрытия.
В этом году Валентайн намеревался получить первый приз. Третье и второе места обеспечивали победителям рукопожатие и возможность поближе рассмотреть трофей того, кто занял первое. Призом для юношей от шестнадцати до восемнадцати были настоящее ружье и пятьдесят патронов для охоты на птиц.
Хорошее ружье значило обильный охотничий сезон. Падре и Дэвиду это бы очень помогло. Падре преподавал практически даром, и Валентайн зарабатывал не больше — он рубил и складывал бесконечные поленницы дров для соседей. Если Валентайн выиграет, они с падре будут есть гусей, уток и фазанов до самого снега.
— Мистер Валентайн, — сказал отец Макс, прервав мысленный пир Дэвида, — пожалуйста, вернитесь к классу. Мы говорим на очень важную тему… о вашем наследии.
— Странно, — прошептал Дойл с задней парты, — что-то я не припомню, чтобы падре говорил тебе, какой ты тупой сукин сын.
Бульк, добавил тазик.
Суставы пальцев мозолистых рук падре хрустнули, когда тот сжал кулаки. Грубые шутки Дойла были так же всем привычны, как вода, капающая с крыши классной комнаты в дождь. Падре, очевидно, твердо решил не обращать внимания ни на то, ни на другое.
Он смотрел только на Дэвида.
— Простите, отец, — сказал Валентайн, придав своему голосу столько раскаяния, сколько может семнадцатилетний юноша.
— Вы можете загладить вину перед классом, рассказав нам то, что вы знаете о пре-сущих.
— Ну, это тебе не долго вещать, — снова раздался шепот сзади.
Падре посмотрел на Дойла.
— Благодарю вас за то, что посвятили два часа своего драгоценного времени, латая школьную крышу, мистер Дойл. Крыша и я безмерно благодарны. Ваше резюме, мистер Валентайн.
Бульк.
Валентайн слышал, как Дойл елозит на стуле.
— Они жили до динозавров, отец. Они создали Врата, которые соединяют планеты. Межзвездное Древо. Куриане так сюда и попали, правда?
Отец Макс поднял правую руку. На ней не хватало большого пальца, а остальные были неправильной формы. Это всегда напоминало Валентайну о корнях дерева, которые не могут решить, в какую сторону расти.
— Вы торопитесь, мистер Валентайн. Вы забрались примерно на шестьдесят пять миллионов лет вперед.
Падре присел на краешек своего стола и окинул взглядом восьмерых старших учеников. В классе должно было быть около сорока человек, если бы на уроки приходили все подростки округи. Но образование, как и выживание, было делом добровольным в неорганизованном мире Пограничных Вод.
Валентайн приготовился слушать долгий рассказ, как обычно, когда падре таким образом усаживался. Остальные ученики не разделяли привилегии жить в одном доме с падре и не знали, что эту манеру он перенял у собственной учительницы. Монахиня из Сан-Хосе сумела разжечь жажду знаний в курящем марихуану подростке, в роли которого Валентайну было так трудно представить падре. Но мысли Валентайна все норовили ускользнуть к играм.
— Мы очень мало знаем об монстрах, о пре-сущих, кроме того, что они появились на Земле раньше, чем все живое, — начал падре. — Я вчера рассказывал вам о Вратах. Нет, мистер Дойл, не о рок-группе из старого мира. Я знаю, мы все думаем о них как о чудовищном проклятии, причине всех наших бед. Все сложилось бы по-другому, если бы они никогда не были открыты. Они были чудесным изобретением, соединяющим планеты Млечного Пути так же легко, как эта дверь соединяет нас с библиотекой.
Мы называем создателей Межзвездного Древа пре-сущими, ибо мы даже не уверены в том, что у них были тела. Вот в чем дело. Они, возможно, и не нуждались в физической оболочке. Но если они имели тела, то большие, судя по тому, что некоторые Врата были не меньше амбара. — Мы знаем, что пре-сущие действительно жили, потому что они оставили Межзвездное Древо и Камни Прикосновения. Камень Прикосновения — это как книга, которую можно читать, просто положив на нее руку. Они не всегда правильно взаимодействуют с мозгом, к сожалению, бывает, что человек сходит с ума от впечатлений, и я этому верю.
Но человек с правильными мыслями, прикоснувшись к такому Камню, способен испытать нечто, что мы можем назвать откровением. Как загрузка информации, про которую я вам рассказывал, говоря о компьютерных технологиях старого мира.
Падре посмотрел в пол и покачал головой. Валентайн знал, что он и любит прошлое, и ненавидит его.
Выпив, падре начинал проклинать несправедливости старого мира, который мог накормить и одеть всех своих детей, но предпочел этого не делать. Далее могли последовать горькие слезы ностальгии по тому, что
