Чувствуя, как онемели конечности и заложило уши, Валентайн перезарядил свой ППД. Встряхнувшись, взбодрившись новой порцией адреналина, он привел в боевую готовность пулемет и направил его на брешь в воротах. Но пальба со стороны «Ломаного креста» начала стихать. Звуки выстрелов вокруг лагеря уступили место стонам раненых, просящих о помощи и изливающих свою боль.
Больше некого было убивать.
Валентайн привалился к пулемету, не чувствуя ничего, кроме запаха кордита и горячего металла. Теперь кто-нибудь другой пусть принимает решения.
Едва Жнецы из «Ломаного креста» отступили, начался заградительный огонь. Ливень минометных снарядов обрушился на людей, животных, фургоны, разрывая их на куски. Валентайн впервые видел такое. Хотя все попадали между фургонами, ему казалось, что каждый выстрел нацелен именно в него.
Полчаса спустя огонь прекратился. Теперь можно было приступать к уборке.
— Если это победа, не хотел бы я видеть поражение. — Командир дозора Дэнверс при свете прогнавшего туман наступающего утра озирался среди тлеющих руин лагеря.
Валентайн тоже занялся осмотром. И заодно спросил, смогут ли дозорные помочь ему в поисках «кучки из четырех», под которой должна быть записка от Дювалье.
Павших Орлов уложили в длинный ряд. Из-под присыпанных землей саванов торчали ноги (по крайней мере, там, где у убитого оставалась хотя бы одна конечность). Среди них был и лагерный механик Вальдрон, сраженный Жнецом в тот момент, когда он перезаряжал поворотную пушку.
Пока они в ожидании рассвета пытались оценить понесенные потери, Дэнверс рассказал Валентайну о том, что случилось с дозорными на горе, за северной стеной лагеря. Во время отступления «Ломаного креста» они обнаружили насекомовидных грогов, которых принято называть жуками-песчаниками, рыщущих на вершине холма, поблизости от лагеря.
— С жуками-песчаниками мы умеем справляться. Они приходят из Дакоты, живут, как правило, в необитаемых прериях и в районе Дурных земель, — пояснил Дэнверс, — Они похожи на больших жуков, хватают тебя передними лапами и втыкают ядовитое жало. Если повезет, умрешь сразу, если нет — разобьет паралич. В любом случае они тащат жертву в нору, где прячут свои яйца.
— А где их уязвимое место? — машинально спросил Валентайн, глядя, как рассеявшиеся цепочкой всадники прочесывают окрестности лагеря.
— Они невероятно тупые, никак не организованы, просто нападают всякий раз, едва почувствуют какое-то движение. Конечно, если бы они добрались до стены, стали бы очень опасны — они дьявольски ловко роют землю и тут же прорыли бы траншею, ушли вглубь, в песок, и вылезли бы прямо в лагере. Хуже не придумаешь. Все мои оставшиеся в живых люди бросились ло вить их. Сейчас взойдет солнце, и они спрячутся. Ко всему прочему нам только жуков-песчаников с их гнездами не хватало.
Валентайна заботил «Ломаный крест», а вовсе не новая разновидность грогов. К тому же он пока не обнаружил ни саму Дювалье, ни весточку от нее.
Он нашел Дьякона, который был занят ранеными и подготовкой к похоронам павших.
— Я нигде не могу найти миссис Хендрикс, Дьякон. Так что попрощаюсь с тобой. И передай ей, пожалуйста, что я снова отправился в путь.
— Задержись, сын мой. Тебе, как и всем нам, нужна передышка. Миссис Хендрикс отправилась вместе с патрулем. Давай дождемся их и узнаем, что они выяснят. Тебе нет никакого смысла уходить, не получив новой информации. К тому же мы пока не нашли никаких следов твоей подруги. Тебе разве не хочется убедиться, что ее, по крайней мере, похоронили по- человечески?
— Я думаю, она жива, Дьякон.
— Вон, смотри, сюда едет старшая погонщица. Поговори с ней.
Миссис Хендрикс, несмотря на изнеможение и горечь потерь, держалась так же спокойно, как обычно, когда управляла лагерем. Кто-то из кочевников помог ей слезть с лошади.
— Спасибо, Брент, — поблагодарила она.
Валентайн и еще несколько человек подошли к ней в ожидании новостей.
— Они ушли, их лагерь пуст, — объявила она. — Мы не обнаружили никого из без вести пропавших, кроме Питера и Джудит Рейли — они лежат там, среди деревьев, мертвые. И не надо больше расспросов.
Прежде чем все повернулись, чтобы уйти, миссис Хендрикс остановила Валентайна:
— Никаких сведений об Алисе, молодой человек. Но и ее тела тоже нет.
— Мэм, я не думаю, что в ближайшее время вам придется беспокоиться из-за «Ломаного креста». Им теперь потребуется время, чтобы восстановить силы. А мне нужно уходить. Может быть, сумею проследить их до самого логова. Они ведь, похоже, отступают.
— Мы раньше справлялись, справимся и сейчас. Ты у нас всегда будешь желанным гостем, Дэвид. Я видела тебя в том передвижном бункере, — сказала она, указывая на броневик. С него уже сняли пулеметы, которые перешли в умелые руки Орлов. — Я ведь не здесь выросла. Родилась в Западном Вайоминге, на ферме возле Винд-Ривер. Одно время была курьером, до того, как встретила своего будущего мужа, разведчика в клане Орлов. А вас, Охотников, я распознаю с первого взгляда. Когда-то давно мне самой нос и уши служили не хуже, чем глаза. Думаю, ты понимаешь, о чем это я.
Она обратилась к сыну:
— Джош, снаряди хорошую лошадь, с седлом и упряжью, для нашего друга. Ему пора в путь. И организуй мешок корма для лошади и провизию для него самого, чтобы не вывалился из седла, ладно?
— Да, мама, — поспешно ответил Джош, несмотря на боль и усталость, сквозившие в его взгляде. Из самоуверенного подростка он в одну ночь превратился в исполнительного кочевника.
— На это нужно время, — заметил Дэнверс. — Лошади разбежались во время обстрела, и их до сих пор сгоняют.
Она улыбнулась вдогонку сыну.
— Они, скорее всего, удрали на юг. — Ее взгляд стал суровым. — Мы им задали жару. Да, там, подальше, пара подбитых грузовиков и один тяжелый тягач. Возможно, что, пока они занимались нами, твоя Алиса проникла в их штаб. Дай бог, чтобы она не пострадала от их пороха.
— Она сказала, что, если сможет, оставит мне сообщение, — сказал Валентайн. — Вы не заметили никакого знака, кучки камней или веток?
— Нет, но там у них в лагере все вверх дном. Она вполне могла доставить им кучу проблем, если захотела.
— Да уж, это точно, — согласился Валентайн. — А теперь я должен найти ее.
— Ты не спал всю ночь, сынок. Колесить по дюнам, когда там бродят бог знает какие твари, раненые и свирепые, совсем не дело для того, кто засыпает на ходу. Прежде чем ты выйдешь за ворота моего лагеря, съешь двойную порцию обеда и как следует выспишься.
Он открыл было рот, но промолчал, а миссис Хендрикс, подбоченясь, резко и повелительно кивнула, как некогда полковник Чалмерс из трибунала прекращала дебаты ударом молоточка.
Валентайн вернулся в гостевой фургон, в душе радуясь тому, что подчинился ее мудрости. Джослин Хендрикс присела на деревянную ступеньку, держа в руках чашку с чем-то дымящимся, слегка отдающим виски.
— Вот ваш завтрак. — У нее под глазами легли тени, — Так много убитых. Странно… Готовишь кофе, еду, а вокруг — ряды трупов. Мне казалось, все должно на время замереть. Но коров все равно пришлось доить.
Она встала и пропустила Валентайна внутрь. Он вошел и сел за маленький столик, на котором были булочки, кусок пирога и полный кувшин молока.
— Прошу прощения, но к мясу я не могла даже притронуться, не то что его готовить, — сказала молодая женщина, открывая окно.
— Я не так уж и голоден, — заверил ее Валентайн. Он налил себе еще теплого парного молока. Вкус пробудил в нем воспоминания, и он выпил стакан залпом. То, что не попало в рот, потекло по подбородку. Он опустил стакан дрожащей рукой.
Она смотрела на него, прикусив нижнюю губу. Валентайн, выбитый из колеи тяжелой ночью, не находил в себе сил для разговора.
— Бой проигран? — спросила она наконец.
— Нет, вы победили.
Она придвинулась к нему и вытерла ему тряпкой подбородок.
— Но… на твоей одежде повсюду кровь. Как я слышала, ты был в их броневике. Ты уже стал легендой — все рассказывают, как ты прыгал, словно олень, почти летал… Дай, я выстираю твои вещи, они высохнут, пока ты спишь.
Он стоял, все еще облизываясь, его мозг фиксировел ее движения, вкус пищи, обстановку фургона. Но делать выводы он уже был не в силах. Он начал раздеваться. Она вспыхнула и выбежала наружу. Снятую одежду он передал ей в окно.
— Спасибо, мисс Хендрикс, — пробормотал он.
— Джослин.
Когда он проснулся, Джослин сидела возле него на стуле и чистила его ботинки. То ли он настолько чувствовал себя в безопасности в лагере Орлов, то ли она так тихо прокралась, пока он крепко спал, но только Валентайн совершенно не помнил, чтобы она возвращалась в фургон.
— Так ты уходишь? — спросила она, вставая, чтобы показать ему выстиранную одежду.
— Да, скоро. — Он сел, завернувшись в одеяло, и потер заспанные глаза.
— Искать свою жену?
— Жену? Она мне, скорее, проводник. Но я полагаюсь на нее, наверное, больше, чем многие мужчины на своих жен.
— Знаю, это не мое дело, но все-таки… ты и она… — Джослин замолчала, бросив на него исподлобья смущенный взгляд.
— Нет, мы только шутим на эту тему. Может быть, при других обстоятельствах все было бы иначе.
— У меня был парень. Он уехал в Денвер и не вернулся. С тех пор уж год прошел. Он хотел посмотреть город. Я все ждала письма, какой-нибудь весточки, но он так и не дал о себе знать.
— Сочувствую.
— Мне было с ним так… уютно и надежно. Вчера вечером, когда ты со мной заговорил, я себя снова так почувствовала. И захотела тебя поцеловать.
В нем боролись желание и жалость. Она была соблазнительной молодой женщиной, но ему предстояло совсем скоро уходить.
— Джослин, любой мужчина вашего клана, клянусь, пойдет на что угодно, чтобы тебя поцеловать. Но мы с тобой — чужие.
— Наши парни — отличные ребята. Я знаю их всю жизнь. Для тех, что постарше, важнее всего, что я дочь главного погонщика. А те, что помладше… просто юнцы, хоть и прикидываются взрослыми мужчинами. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. А ты… настоящий.
Валентайну такое определение показалось странным. Но, возможно, оно было вполне уместным.
Она поставила ботинки на пол и присела на краешек койки.
— С тех пор как я принесла тебе еду, только о тебе и думаю. Ты, верно, считаешь меня глупой девчонкой, деревенщиной. Я не ищу постоянного мужчину. Если уж на то пошло, даже хорошо, что ты уезжаешь. Я могу полностью отдаться, не задумываясь о будущем. Ты меня понимаешь?
Она сняла с головы платок и встряхнула густыми каштановыми волосами. Прижала ладонь к его груди. Сердце у Валентайна гулко колотилось под ребрами, казалось, оно рвется
