— Я просто необходим курианам, чтобы сражаться вместо них. Они слишком погрязли в междоусобных дрязгах, раздорах и интригах. Теперь, когда они многого достигли, им не хочется рисковать своими драгоценными Жнецами, отвоевывая те немногие территории, которые еще не под их властью. А такие, как ты.
создают им проблему, потому что вы в своем упрямстве не желаете признать, что война проиграна, совсем как японские солдаты, объявившие голодовку в островном бункере.
Валентайн так устал, что не представлял, как он сможет выдержать до конца эту беседу, или допрос, или пытку.
— Послушайте, Генерал, я тут лишь один из заключенных. Скажите, что меня ждет?
— У тебя есть выбор, заслуженный благодаря своим способностям и уму, которые ты тратишь понапрасну на тех, кто не способен оценить и отблагодарить тебя. Я не имею сейчас в виду этих сентиментальных Ткачей жизни. Я говорю о твоих так называемых соплеменниках, преспокойно сидящих дома в то время, как ты рискуешь жизнью ради их обывательского существования. И я не стану тебя оскорблять, напрямую предлагая со мной сотрудничать. Тебе не надо прямо сейчас давать ответ. Все, что ты сейчас должен сделать, — это попросить о недельной отсрочке. А потом — еще и еще об одной. Я покажу тебе кое-что, что взбодрит твой мозг, и желудок, и то, что пониже. И в один прекрасный день тебе откроется мудрость, о которой сам Аристотель мог лишь мечтать. И на этом список наград не заканчивается. Так что, сынок? Что ты выбираешь выстрел из пистолета или еще неделю жизни?
Израненный и измученный, Валентайн нашел ответ в своей боли. В его памяти всплыли лица. Он увидел Молли, Карлсонов, Саттона, щедрого владельца свинофермы. Линду, которая лишь несколько часов именовалась миссис Поулос, и хнычущего младенца из лагеря в Ригъярде. Донну с ее сынишкой — дитем войны. И молодых грогов, которые возились с человеческими детенышами возле колодца в анклаве Штайнера. Он вспомнил Ан-Ха и его Золотых. И Джослин Хенд-рикс. И кто из них ради кого должен быть принесен в жертву?
На сей раз его голос прозвучал твердо:
— Убей меня, Иуда!
— И это будет бесславным концом рода Валентайнов. Ты взойдешь на свою Голгофу в полном одиночестве.
— А ты, Генерал, разве не одинок в своем бункере?
Генерал не смог вынести усмешки на лице Валентайна. Он сорвал бинты, и кровь опять потекла по лицу Кота.
— Ладно, пусть ты победил меня в бою, то есть победил того, кого я уполномочил сражаться от своего имени, что, в общем, одно и то же. Давай оставим этот вопрос философам. Но что лично мне от этого? Ты что, вправду полагаешь, что причинил тем самым мне какой-то вред? — спросил он, и глаза его зажглись непривычным огнем. — Ты правда так думаешь? Вся твоя патетическая речь не более чем жалкий плевок в урагане страстей. Между прочим, я мыслю в масштабе тысячелетий. И именно поэтому была отстроена эта база — вовсе не ради одной-единственной кампании в штате Небраска, а для того чтобы взять под контроль целый континент. Для того чтобы выбрать, вырастить и натренировать симбиозную пару, требуется не один год. Я начал этот проект задолго до твоего рождения и знал, что меня ждут препятствия посерьезнее тех, что ты создаешь. Мудрость куриан и моя расторопность доказали, что система работает. Люди контролируют Жнецов, уже лишенных слабостей и зависимости от тех инопланетян, которым они подчиняются. И это самое главное, сын мой. Я доказал, что раз это можно проделать с одним, то так же можно поступить и с сотнями, тысячами других.
Дверь открылась, и вошел еще один подстриженный, облаченный в кожаную форму Золотой. Он почти тащил умирающего адъютанта. Золотой что-то сказал своим соплеменникам на родном языке.
— Прошу прощения, сэр, — извинился он. — Похоже, что в гетто грогов назревает восстание. Нам без промедления следует спрятаться в убежище.
Валентайн взглянул на запыхавшегося гонца и вздрогнул.
Бывший монах устало вздохнул и кивнул. Валентайн выдержал взгляд Генерала.
— С точки зрения логики здесь все в порядке. Но мне сдается, что кто-то постарается воспользоваться вашими промахами. Похоже, вы совсем не разбираетесь в тех существах, которых собирались приручить.
— Что-что? — успел проговорить Генерал, прежде чем Ан-Ха вонзил свои острые когти в его горло. Разъяренный гигант подхватил Генерала и швырнул изо всей силы.
Стул, к которому был прикован Валентайн, перевернулся. Но ему все равно удалось увидеть уникальное зрелище — бессмертный человек был намертво забит существом, выступившим в качестве орудия возмездия. Шестью ударами Ан-Ха превратил Генерала и его адъютанта в сплошное кровавое месиво. Причем Генерал оказался слабее своего подчиненного, он свалился уже после третьего удара.
Гроги-охранники отпрянули от вздрогнувшего Генерала, как будто он еще способен был собраться с силами и подняться после заданной трепки. Но это были всего лишь последние судороги. Охранники обменялись с Ан-Ха несколькими словами и бросились в его объятия.
Золотой тяжело дышал после перенесенного напряжения.
— Ты сам на себя не похож, мой Дэвид. Дай-ка я тебе помогу.
Его мохнатая морда склонилась над Валентайном. Сознание ускользало, как бы Дэвид ни пытался его удержать.
— Что ты сказал охранникам? — еле слышно спросил Валентайн.
И тут в коридоре раздались выстрелы.
— «Если ты не совершил греха, будешь прощен». На моем языке это звучит более романтично. Надеюсь, я тебя этим не обидел?
Грог напряг мускулы и разорвал сковывавшие Валентайна наручники.
Дверь отворилась, и в проеме возникла Алиса Дювалье, облаченная в форму «Ломаного креста». Латы придавали ей нелепый вид — как черепахе, забравшейся в слишком большой панцирь. На плечо она закинула винтовку, которая загораживала проход, а на поясе болталась обнаженная, испачканная кровью сабля. Пропотевшая повязка на голове едва прикрывала огненную растрепавшуюся шевелюру, под которой сверкали дикие и свирепые глаза.
— Некогда целоваться и ворковать, мальчики. Слишком горячо для этого.
Валентайн подумал, что это, скорее всего, сон, навеянный потерей крови.
— Али? — спросил он, — Что ты тут делаешь?
Она перезарядила магазин.
— Да, я собираюсь кормить грудью страуса. Так, что ли, Вал? Да я просто помогаю твоему остроухому дружку!
Ан-Ха схватил Валентайна на руки и пошел вслед за Кошкой по коридору. Впереди Валентайн увидел еще одного Золотого, вооруженного автоматом и палившего вдоль коридора. Они свернули в другую сторону, но он успел заметить, что там навалены мертвые тела. Валентайн чувствовал, что его несут куда-то вверх по ступенькам. И ему пришло на ум, что не так уж и плохо иметь партнером безумную женщину. По крайней мере, иногда. Потом он отключился.
— Самое трудное было понять, где именно ты находишься, — сказала ему Дювалье на следующий день.
Валентайн лежал в гамаке в гуще леса на берегу Миссури, довольно далеко к югу от базы «Ломаного креста». Поблизости храпел Ан-Ха с ППД в руках. Валентайн попивал травяной чай, чтобы облегчить боль. По словам Дювалье, такого подбитого глаза, как у него, ей прежде никогда не приходилось видеть.
— Я, конечно, постаралась устроить сладкую жизнь той колонне, что напала на Крылья Орла, но все-таки в первую очередь хотела выяснить расположение их базы. Дело заключалось в том, чтобы проникнуть в их лагерь и держать ухо востро. А те трюки, которые ты выкидывал, достойны лишь тупых Медведей. Спасибо большое, но я едва не получила пулю. Хотя не скажу, что твои выстрелы были плохи.
Она поцеловала повязку с левой стороны его щеки.
— Может, я познакомлю тебя со своим приятелем, когда смогу двигаться? — предложил он.
— Размечтался, Валентайн. Итак, я пришла в назначенное место и ждала, а ты, естественно, не появился. Ну, я оставила там записку и стала охотиться в Южной Омахе. Я вполне прилично составила карту базы. Прикинула численность «Ломаного креста» и обнаружила, что у них не слишком хорошо организована охрана. Генерал, я полагаю, собирался в будущем ее укрепить. Но на данный момент она хромает. И вот, значит, осматриваю я однажды западную стенку и вижу эту страшную обезьяну, которая старается быть осторожной, но шумит сильнее, чем бульдозер на бутылочной фабрике. Только я собралась разделаться с ним из укрытия, как вижу у него в руках это твое страшное ружье с необычным барабаном. Было бы слишком большим совпадением найти еще одно такое же в Небраске. Ну, я приставила ему саблю к горлу и стала задавать вопросы.
Ан-Ха приоткрыл один глаз и фыркнул, но спорить не стал.
— Выяснилось, что ты проник на базу, примерно с расстояния в полумилю они услышали взрыв, а на следующий день ты уже был схвачен. Он отправил своего приятеля на разведку, а сам решил просто вломиться через главные ворота и отправиться на твои поиски. Тут я и появилась. Как раз той ночью я проникла в Пещеру и действовала (возьми это себе на заметку, Валентайн) именно как Кошка, а не как человек, решивший, будто он один — целая армия. Я выслушивала, выглядывала и вынюхивала все, что творилось вокруг. Я узнала, что тебя поместили в медицинский подземный центр, расположенный под паровозным депо. Я видела Генерала, когда он возвратился из Омахи с остатками своей армии после того, как Жнецы стали таинственным образом падать замертво прямо во время подавления восстания грогов. Он сказал что-то насчет того, что хочет повидать захваченного в плен человека, и поняла, что ты пока жив. Кроме того, я выяснила, что твой допрос назначен на следующий день. Я вернулась к твоему большому другу и застала вместе с ним около сотни вооруженных до зубов грогов, жаждущих крови «Ломаного креста». А заодно — и твоей. А потом еще и еще крови.
Тут в рассказ вмешался Ан-Ха:
— В конце концов Большой Человек пришел нам на помощь. В продовольствии, которое он отправлял Золотым, работающим у Генерала, он спрятал несколько ружей и гранат. Этого, конечно, было немного, но позволило им выбраться из своего загона.
— Я велела им разнести всю базу в клочья. И после этого уже дело заключалось лишь в том, чтобы вместе с твоим «дядюшкой» попытаться обнаружить вас одновременно с Генералом.
— И что случилось с базой?
— Их огневая мощь была все еще велика, хотя потери огромны. А мы затеяли сразу две спасательные операции: более скромную — ради тебя и более серьезную — по освобождению все еще остававшихся на базе грогов. В общем, я думаю, какое-то время нам не придется беспокоиться насчет «Ломаного креста». У них почти не осталось Жнецов. Может, им и удастся возобновить свою операцию, но на это уйдет время. Их бункер остался нетронутым. Нам не удалось проникнуть в самое их логово. Чтобы взорвать его, понадобятся команды Медведей.
Ан-Ха зевнул, обнажив клыки:
— Ха! Зачем, если за это дело возьмутся Золотые? Уж раз мы хорошие строители, то и разрушать умеем не хуже. Мы и сейчас уже используем мощные механизмы для пирамид, в которых похороним своих умерших. Над бункером «Ломаного креста», само собой.
— Старый конь, — сказал Валентайн. — А я-то думал, что маятник благодарности снова качнулся и он на твоей стороне. А выходит, я опять у тебя в долгу.
Грог дремал, его глаза были закрыты, так что ему пришлось прибегать к человеческой манере выражать несогласие, качая головой.
— Я уже говорил тебе, что между братьями разговор о благодарности неуместен, мой Дэвид. А лично мне всегда хотелось видеть мир шире.
— Нам тоже есть чему у вас поучиться. Этот сердечный корень запросто может расти на любой ферме Озарка. Везде, где только живет человек, есть вода и… удобрения. Так что идея вполне заслуживает внимания.
— Это можно организовать. У меня в мешке есть споры корня, ни один Золотой без них не путешествует.
