убедив крупных рекламодателей воздержаться от их поддержки. Специально изучались банковские документы издательств, чтобы попытаться выявить средства, поступившие из-за рубежа, и обнаружить источники финансирования внутри страны; в стремлении обнаружить неточности особенно скрупулезно проверялась уплата ими налогов. В штат издательств внедрялись агенты, чтобы распространять дезинформацию и сеять взаимную подозрительность среди персонала.
Огромное количество комитетов, созданных для расследования обвинений, выдвинутых Хершем. и других обвинений в нарушении законности как Центральным разведывательным управлением (главным образом), так и разведслужбами других ведомств, породило многие тысячи страниц показаний свидетелей, всякого рода обвинений и различных мнений. Некоторые из обвинений общего плана, выдвинутых против ЦРУ. оказались несостоятельными, но и того, что осталось, было достаточно. чтобы скверно отразиться на ЦРУ. Оно. бесспорно, вело слежку за законопослушными американскими гражданами, оно разработало ужасающий репертуар разных грязных трюков, вмешивалось в политику не только враждебных, но и дружественных Соединенным Штатам стран, планировало безуспешные заговоры с целью убийства глав государств. Пришло время обнародовать то, что творило ЦРУ на службе Соединенным Штатам Америки. В докладе Черча, подготовленном в 1976 году, делался следующий вывод: «После тридцати лет секретной деятельности имеется настоятельная потребность в публичном обсуждении и законодательных решениях по вопросам будущего курса наших разведывательных систем»(72). ЦРУ пришло в ужас от того, что казалось скоординированными усилиями конгресса и прессы, направленными на уничтожение этой организации, и предпринимало отчаянные усилия для восстановления своего реноме в глазах общественности. Но ничего нельзя было сделать, чтобы предотвратить тот ущерб, который могли нанести ЦРУ слушания в конгрессе, вызванные тайными операциями ЦРУ. Лайман Киркпатрик заявил одному влиятельному конгрессмену: «Если бы я был в 1975 году руководителем советской разведки, я бы не пожалел миллиона долларов за ту информацию, которую вы опубликовали в стенограмме своих слушаний. А если какой-нибудь из комитетов получит право полного контроля над разведывательной деятельностью, то КГБ следует оставить свои попытки внедриться в ЦРУ или другое ведомство, ему будет достаточно внедриться в комитет»(73).
Разоблачения, сделанные в сенате, побудили самых совестливых сотрудников ЦРУ поделиться своими мыслями о том, что они считали неправильным в делах своего ведомства. Некоторые выступали с критикой общего плана, другие критиковали отдельные операции, и в первую очередь во Вьетнаме, где силы ЦРУ насчитывали до 700 сотрудников. Один из них, Фрэнк Снепп, который в Сайгоне возглавлял работу по анализу стратегических проблем, считал, что ЦРУ должно нести свою часть ответственности за паническую эвакуацию из Южного Вьетнама в 1975 году, когда закончилась война и северовьетнамские войска оккупировали юг страны. Снепп предложил руководству составить официальный доклад об эвакуации и о событиях, ей предшествовавших. Его предложение никого не заинтересовало.
После нескольких неудачных попыток организовать это патолого-анатомическое исследование, поняв наконец, что ЦРУ позволяет просочиться в сочувствующие органы информации только специально отобранным и наиболее отвечающим интересам ЦРУ материалам, Снепп в 1976 году вышел в отставку, чтобы написать книгу. В своем труде, озаглавленном «Достойный интервал», он выдвинул обвинение против Генри Киссинджера, Грэма Мартина – последнего посла США в Сайгоне и Тома Пелгара – руководителя отделения ЦРУ во Вьетнаме в том, что те не принимали во внимание сообщения, где говорилось о близкой победе Северного Вьетнама[56]. Таким образом, подготовка к эвакуации, утверждал Снепп, была поставлена в зависимость от тех переговоров, которые вел в то время Киссинджер.
Когда Сайгон пал, американцам пришлось бежать столь поспешно, что они бросили на произвол судьбы тысячи сотрудничавших с ними вьетнамцев вместе с их досье, так что коммунистам не составило труда всех их идентифицировать. «Не будет преувеличением сказать, – писал Снепп, – что с учетом числа загубленных жизней, выданных секретов, преданных агентов, друзей и помощников проведение этой эвакуации является позором для ЦРУ»(74).
ЦРУ подало на Снеппа в суд за нарушение контракта, согласно которому он не мог ничего публиковать без предварительного одобрения рукописи в ЦРУ. Суд решил, что Снепп не только нарушил контракт, но и обманул оказанное ему доверие, хотя в книге не были использованы секретные материалы. Снеппу было пожизненно запрещено публиковать любые статьи и книги, основанные на его работе в ЦРУ, без предварительного одобрения со стороны этой организации. Все настоящие и будущие доходы, полученные от продажи «Достойного интервала», должны были поступить в доход государства. Беспрецедентное наказание, разъярившее Снеппа, ввергнувшее его в бедность и весьма встревожившее весь издательский мир. Томас Эмерсон, специалист по конституционному праву из Йельского университета, писал: «Правительство, налагающее на своих служащих столь всеобъемлющий запрет, просто не руководствуется нормальными договорными правилами. Здесь необходимо обратиться к первой поправке к Конституции о праве общества на получение информации и праве прессы публиковать её»(75).
Случай со Снеппом отражал горячее желание ЦРУ оставить в прошлом Вьетнам и катастрофу 1975 года не только для общества, но и для самого ЦРУ. Лайман Киркпатрик пишет: «Вьетнам был нашим позором. Мы оказались настолько самоуверенными, что не могли себе представить, как эти крошечные азиаты могут нам противостоять. Мой Бог, вьетнамцы были везде. Наш дом охраняли два вьетнамца, которые проводили все время в пятидесяти ярдах от ворот, болтая с местными красотками. У нас произошло два взрыва. Во втором случае взорвалась мина-ловушка на поле, где американские солдаты играли в бейсбол. Каждый вечер во время игры кругом вертелись вьетнамские мальчишки, собиравшие бутылки и банки из-под «кока-колы». В тот вечер, когда взорвалась мина, в округе не было ни одного мальчишки. Интересно, почему они отсутствовали в тот вечер?
Весеннее наступление просто потрясло нас всех. Оно ясно показало, что коммунисты присутствуют повсюду. Они пронизали насквозь всю проклятую систему. А мы этого не понимали, и, когда ЦРУ предупреждало об этом, оно получало выговоры от правительства. Именно здесь – фундаментальное расхождение между разведкой и вершителями политики. Если вы неспособны убедить последних в своей правоте, то неизбежно сходите на нет. Вьетнам явился классическим примером провала разведывательной работы»(76).
Однако, когда Киркпатрик предложил провести широкую оценку роли ЦРУ (и вооруженных сил) во Вьетнаме, эта идея была отвергнута. «Я хотел придать весенним научным чтениям в Военно-морском колледже форму, которая отличалась бы от традиционной. Я предложил, чтобы вместо подготовки индивидуальных докладов мы подготовили один общий, целиком посвященный Вьетнаму. Это должно было быть научное, а не построенное на эмоциях исследование, объективный анализ того, как мы оказались втянутыми в эти события, что мы делали, оказавшись во Вьетнаме, и каких результатов достигли. Но меня быстро спустили на землю. Накал эмоций был чересчур высок. Он и до сих пор считается таковым. Нам придется подождать несколько лет, пока на арену не вступит новое поколение. Лишь тогда, усевшись рядом с более молодыми людьми – теми, кто не видел, как убивают их друзей, – мы сможем провести настоящий анализ наших провалов во Вьетнаме»(77).
Глава 14
Мифы, тайные агенты и заговоры
За последние три недели эксперту по проблемам обороны и разведки Чэпмену Пинчеру удалось обнаружить свидетельства, которые убедили как его, так и многих работников службы безопасности в том, что ныне покойный сэр Роджер Холлис являлся тайным советским агентом, даже будучи генеральным директором МИ-5.
Секретные службы, по всей видимости, являются естественной средой для романтиков и мифотворцев, и самым великим их всех из артефактов является Миф о тайном агенте.
