— И?
— Я уже сказал… — явно выходя из себя, начал стюард.
— Свои слова, любезный, можете засунуть… ну, куда захотите, туда и суйте, — остановил его Ицкович, заговоривший нарочито спокойно. — Принесите мне документ, где это написано буквами понятного нам обоим языка.
— Я не обязан…
— Ошибаетесь! — Снова перебил стюарда Олег. — Обязаны. Я деньги заплатил и, соответственно, могу требовать культурного обслуживания. Подите прочь, и поучитесь вежливому общению с клиентами!
Как и следовало ожидать, через минуту рядом с Ицковичем возник старший смены.
«Ты склочник, Ицкович! — весело подумал Олег, ожидая продолжения. — Ты законченный склочник!»
— Какие-то проблемы? — Спросил старший смены — худощавый подтянутый мужчина с седыми висками.
— Вы меня спрашиваете? — удивился Олег.
— Извините, мой господин! — Улыбнулся опытный, тертый жизнью мужик. — Мне показалось, что у вас возникли проблемы.
— Нет, — улыбнулся в ответ Олег. — Проблемы возникли у вас, так как ваш работник устроил мне целую сцену из-за того, что я хочу выпить виски.
— Сожалею, господин, но…
— Я это уже слышал, но слова к делу не подошьешь. Принесите документ.
— Это так принципиально? — Кивнул старший на флягу.
— Да, — подтвердил Ицкович. — Я, видите ли, алкоголик. Это болезнь такая, — поспешил он успокоить едва не впавшего в прострацию стюарда. — Входит в список болезней всемирной организации здравоохранения.
— Я могу предложить вам вино. Какое вино вы бы хотели, белое или красное?
— Я не пью вино, — развел руками Олег.
— Пиво? У нас есть голландское и датское пиво.
— От пива меня пучит.
— Значит, виски.
— Только виски. Понимаете, — сжалился над стюардом Олег. — Раньше, когда вы предлагали пассажирам крепкие напитки, а не поили своим винцом, проблем не было, но теперь…
— Какой у вас виски?
— Чивас Ригал.
— Сейчас вам принесут двойную порцию этого виски.
Ну, что ж, путешествие начиналось совсем неплохо. А фляжку ведь можно будет распить и с Витей и Степой, что не только не хуже, чем пить в одиночку, но намного лучше!
Часть I. Автономное плавание
Жизнь человека соткана из бесчисленного множества случайностей, и то, что некоторым она кажется ровной дорогой, непрерывной, как идеальная прямая, есть лишь иллюзия…
Глава 1. А поутру они проснулись
(1)
— Drie… Twee… Een… GELUKKIG NIEUWJAAR!
— Happy New Year!
— Cheers! — Ицкович чокнулся пластмассовым стаканчиком с прохожим в шапке Санта-Клауса.
— Santé![24] — с незнакомыми дамами Федорчук предпочитал чокаться по-французски.
— С Новым Годом! — бокалы всех троих поднялись почти одновременно.
— Блин! — сказал Ицкович, — Вот нате вам, дожили — на дворе 2010 год! А в школе я был уверен, что и двухтысячный — чистая фантастика!
— О! Це добре! — поддержал его Федорчук, — Ось за це треба ще трохи випити! И не цие газовано водички, а чого нибудь мицнише! Але через брак гербове…
Он разлил по стаканчикам остатки шампанского и заговорщицки подмигнув, поставил бутылку на асфальт. Степан уже поднёс бокал к губам, но Виктор предостерегающе поднял указательный палец.
— Хоспода! — он оставил свою «хохляцкость», от которой сохранилось только украинское «г», которое скорее «х» для русского уха, — Я предлагаю выпить за то, чтобы мы ещё не раз могли удивиться таким вещам. Короче говоря, я пью за то, чтобы мы так же вместе встретили 2020, 2030 и так далее, чем больше, тем лучше. Как там говорится? Чтобы елось и пилось…
— Чтоб хотелось и моглось! — закончили хором Степан с Олегом.
И опорожнили свои импровизированные бокалы. И как будто в подтверждение тоста какая-то местная барышня в розовой пушистой курточке чмокнула Ицковича в щёку, от чего тот сразу же просиял и, провожая фемину взглядом, опрокинул в себя последние капли золотистой жидкости. А потом с сожалением посмотрел на пустую ёмкость в руке и, быстро оглянувшись по сторонам, достал из кармана плаща початую бутылку виски.
— По чуть-чуть? — спросил он и, получив утвердительные улыбки и кивки компаньонов, разлил по стаканчикам жидкость цвета некрепкого чая.
— Так, — с напускной серьёзностью сообщил он друзьям, провожая пустую бутылку в урну. — У кого-нибудь есть что-нибудь алкогольное? Так я и знал. Где продолжим? В номере у меня? Или есть другие предложения? — уставил он указательный палец в пространство между Матвеевым и Федорчуком.
— Ща бум пить глинтвейн. Адназначна! — заявил Степан. — Чтобы в Амстердаме, в новогоднюю ночь и не выпить глинтвейна, это, знаете ли…
— Який ще там глiнтвейн? — вернулся в своё амплуа Витька Федорчук, — Жодного глiнтвейну нам не треба! Вимагаємо горилки i якнайбільше !
— Алкаши! — Констатировал со смехом Матвеев. — Предлагаю компромисс. Шампанское. Много!
Но шампанского на площади Ньювмаркт не было. То ли раскупили уже, то ли еще что. Вот глинтвейна было хоть залейся, и глинтвейна со взбитыми сливками, и глинтвейна с кофе, и кофе с глинтвейном, и просто кофе и прочих горячих напитков. Шампанское же, судя по всему, все приносили с собой. Они вот тоже озаботились, но…
— У меня в номере есть шампанское, — сообщил с ехидной усмешкой Виктор. Две бутылки!
Федорчук и всегда-то был запасливым. А уж после того, как переехал из Белокаменной в Харьков, а оттуда в Мать городов русских, перешёл на «рiдну мову» и сделался заправским хохлом, отрастив себе висячие усы, достойные самого Тараса Шевченко, тем более. Матвеев и Ицкович в упор посмотрели на своего товарища.
— А що, ви не маєте? — спросил он, посмотрев на них своими наивными до издевательства глазами.
