наибольший эффект. У энеатипа IV есть еще одно качество, которое можно также наблюдать у энеатипов II и III в правом углу энеаграммы; это качество, которое в психиатрии получило название «пластичности» и которое отражает способность выступать в различных ролях (т. е. способность варьировать выражение своих чувств).
Наряду с низкой самооценкой и в качестве ее компенсации у представителей энеатипа IV часто присутствует чувство превосходства, связанное с их эмоциональной способностью к ненависти. Хотя они могут захлебываться от самоунижения и ненависти к себе, тем не менее их отношение к внешнему миру - это отношение «примадонны» или, по меньшей мере, очень выдающейся личности. В тех случаях, когда эти претензии на исключительность терпят крушение, к этому добавляется роль принесенного в жертву «непонятого гения». Однако наряду с этим представители данного типа могут обладать большим остроумием и умением поддерживать интересную беседу, равно как и другими качествами, в которых находит проявление их природная склонность к воображению, анализу и эмоциональной глубине и которые здесь подчинены потребности добиться определенных контактов и желанию завоевать восхищение окружающих.
Склонность к изысканности (и, соответственно, отвращение ко всему вульгарному) находит отражение в таких определениях данного типа, как «обладающий чувством стиля», «изысканный», «элегантный», «имеющий тонкий вкус», «артистичный», «чувствительный», иногда «претенциозный», «жеманный», «манерный» и «склонный к позерству». Наличие всех этих качеств может объясняться как попытка со стороны индивида компенсировать низкую оценку своей личности (так что низко оцениваемый самоимидж и утонченный идеал взаимно дополняют друг друга); кроме того, в этих качествах, возможно, проявляется попытка со стороны индивида стать чем-то отличным от того, каким он на самом деле является, что, возможно, связано с классовой зависимостью. Недостаток оригинальности, являющийся следствием такой подражательности, в свою очередь, порождает зависть к оригинальности, а попытки подражать оригинальности и соперничать с незаурядностью обречены на неудачу.
Характерная склонность энеатипа IV к искусству более чем очевидна: по крайней мере, один из ее корней лежит в утонченности завистливого характера. Эта склонность поддерживается также и привычкой данной категории людей сосредоточивать свое внимание на чувствах. Другим компонентом, вносящим свой вклад в артистичность этого типа, является его способность идеализировать боль с помощью искусства и даже трансмутиро- вать ее до таких пределов, что она становится одним из элементов, входящих в состав красоты.
Изысканность, возможно, является наиболее характерным способом, используя который личность энеатипа IV стремиться стать лучше, чем он или она на самом деле являются, проявляя в этом процессе определенную дисциплинированность. Говоря в более общем плане, здесь мы имеем дело с типично сильным суперэго, который представители энеатипа IV разделяют с принадлежащими к энеатипу I, но в целом они более остро осознают свои стандарты и их идеалы являются скорее эстетическими, нежели этическими. Наряду с дисциплинированностью (которая может принимать мазохистский характер), чертами, характеризующими суперэго энеатипа IV, являются целеустремленность и стремление действовать по правилам. Сильное суперэго, несомненно, способствует характерному для энеатипа IV чувству вины, стыда, ненависти к себе и самоуничижению.
Насколько я знаю по опыту, основным механизмом защиты у энеатипа IV, несомненно, является интроекция, действие которой становится очевидным при рассмотрении самой структуры этого характера. Можно сказать, что низкая самооценка у индивидов энеатипа IV есть прямое выражение интроекции самоотвергаемого родителя и что завистливые потребности являются следствием хронической ненависти к себе, вызываемой такой интроекцией, - потребность компенсировать неспособность любить самого себя.
Понятие интроекции было введено Ференци в его работе «Интроекция и трансференция» [100]. Это понятие было затем использовано Фрейдом в его анализе процесса скорби («Скорбь и меланхолия»), где он делает наблюдение, что индивид реагирует на утрату дорогого для себя человека, уподобляясь ему, т. е. как бы говоря ушедшему: «Я не нуждаюсь в тебе, так как ты находишься внутри меня».
В то время как Ференци и Фрейд подчеркивали идею «внесения в себя «хорошего объекта», Мелани Клейн стала подчеркивать значение плохих интроекций. В случае плохой интро- екции личность, движимая чрезмерной потребностью в любви, как бы пытается любой ценой («мазохистски») вместить в себя фигуру родителя.
В связи с понятием интроекции, возможно, полезно указать на то, что Фрейд часто использует понятия «интроекция» и «инкорпорация», не различая их значения. В современном словоупотреблении «инкорпорация» сохраняет значение фантазии внедрения в свое тело какого-то другого лица, в то время как «интроекция» - понятие более абстрактное, так что, когда говорят об «интроекции в эго», например, речь не идет исключительно о внедрении в само тело. В том же смысле, что «интроекция», иногда используется и термин «интернализа- ция», хотя, возможно, более правильно было бы сохранить его для тех случаев, где речь идет о перенесении отношений из внешнего мира во внутренний.
Даже в этом случае, однако, его использование идет рука об руку с интроекцией. Как отмечают Лапланш и Понталис [101], «мы можем сказать, что… с ослаблением эдипова комплекса субъект интроецирует родительский имидж, в то же время интернализуя конфликт с отцом по поводу власти». Подобным же образом и более специфично (с связи с рассматриваемой темой) мы можем сказать, что энеатип IV интернализи- рует отвержение родителем или интроецирует нелюбящего родителя и таким образом привносит в свою душу набор характеристик, начиная от низкой самооценки и кончая стремлением выделиться и связанными с этим хроническими страданиями и (компенсируя) зависимостью от внешнего признания.
Хотя Мелани Клейн придает большое значение проекции в механизме зависти (как и в парадигматической фантазии внесения экскрементов в грудь матери), я думаю, что процесс, в ходе которого в энеатипе IV фамильярность порождает презрение (благодаря которому доступное никогда не бывает столь же притягательно, как недоступное), скорее напоминает «инфекцию», из-за которой самоуничижение распространяется на того, кто благодаря близости отношений (интимности) до некоторой степени познал самостояние (self-quality). В отличие от проекции, при которой то нежелательное, что психика не хочет признать, «выбрасывается» из нее, в этой ситуации имеет место не отречение от личных характеристик, а проявление того, что ощущение самости, которое никогда не является фиксированным, но, как предлагает считать Перлз, есть «функция идентичности»,- по-видимому, у зависимых личностей простирается глубоко в мир интимных отношений.
Примечательным в психологии энеатипа IV (в особенности при его проявлении в терапевтическом
