наблюдение, что, «возбуждаемые не требующей особых усилий работой своего воображения, нарцистические личности насквозь пропитываются ощущением того, что в их жизни все благополучно, что у них хорошее настроение и самые прекрасные виды на будущее. Эмоция (affect), даже если она подчас является следствием производимого такой личностью грандиозного искажения реальности, по большей части подвергается релаксации, если она не проникнута бодростью и беззаботностью. Однако стоит этому воздушному шару лопнуть, как быстро происходит переход или к крайней раздражительности и постоянному недовольству окружающими, или к повторяющимся приступам подавленного настроения, характеризующегося ощущением униженности и опустошенности».
Энеатипы V и VII противоположны друг другу не только в смысле неловкости, с одной стороны, и самоуверенности - с другой, но различаются также и по своей психической атмосфере, которая по преимуществу доставляет удовольствие в первом случае и становится источником боли для ее обладателя в последнем:
«Нарцистические личности редко страдают от внутренних конфликтов, от борьбы в душе противоположных чувств. Похоже, что их прошлое снабдило их хорошим запасом больших надежд и ободрений. В результате они склонны доверять другим и быть уверенными, что с делами у них все будет в порядке». Тем не менее «реальность порой напоминает им о себе в достаточно суровой форме. Даже самые обычные требования повседневной жизни могут восприниматься нарцистическими личностями как досадное вторжение в их жизнь. Необходимость исполнять такие обязанности переживается ими как унижение: ведь происходит посягательство на их заветную иллюзию о собственной почти богоподобности - и предлоги уклониться от выполнения „прозаических' задач легко находятся, поскольку „нарциссы' убеждены, что то, во что они верят, должно быть верно, а то, чего они желают, должно быть справедливо. И они не только демонстрируют незаурядный талант по части рационального объяснения своей социальной невнимательности, но используют с равной легкостью и целый ряд других внутрипсихических механизмов. Тем не менее, поскольку им не свойственно слишком много размышлять над тем, что думают другие, их защитные маневры слишком откровенны, чтобы что-либо скрыть от проницательного взгляда. Их неспособность потрудиться над тем, чтобы замаскировать свои подлинные чувства, тоже способствует тому, что их считают самоуверенными и надменными».
Я думаю, будет уместным привести здесь некоторые соображения Дэвида Шапиро [133] об импульсивных манерах вообще, поскольку они имеют отношение, как он сам отмечает, не только «к большинству тех, кому обычно ставится диагноз - импульсивный характер или даже психопатический характер» (энеатип VIII), но и к «некоторым из тех, кого называют пассивно- невротическими (характерами) и нарци этическими характерами» (энеатип VII).
Хотя в первом случае мы имеем дело, так сказать, с жестко импульсивным, а во втором - с мягко- импульсивным характером, в отношении обоих можно говорить об «определенном нарушении эмоциональной деятельности, о ненормальном ослаблении в ней обдуманности и цели». Шапиро включает состояния, описываемые им как пассивные, в свой обзор по той причине, что «формальные особенности обоих видов состояний - и того, который характеризуется импульсивностью, и отмеченного чрезмерной пассивностью - свидетельствуют об их тесной взаимосвязанности». Фактически, на мой взгляд, было бы уместно при таком формальном сходстве двух рядов психических состояний говорить об общей пассивно-импуль- сивной манере переживания побуждения… Это переживание того, что совершен какой-то важный - не тривиальный - поступок, совершен без осознанно принятого решения, какой- либо ясной мотивировки или давно назревшего желания. Другими словами, это состояние, испытываемое человеком, когда он ощущает, что совершает действия не вполне обдуманные и вообще не предполагавшиеся.
«Эти переживания не связаны ни с внешним принуждением, ни с подчинением моральным принципам, их корень в самом желании», - поясняет Шапиро; однако «желании чрезвычайно внезапном и скоротечном, которое настолько истощено, что едва ли сопоставимо с обычным переживанием хотения или решения, - настолько истощено, что делает возможным и даже убедительным оправдание „виновного', но в непредумышленном деянии». Таким образом, типичное заявление «Я не хочу делать этого, но я просто не могу сдерживать свое чувство (my impulse)», комментируемое Шапиро (и которое можно перевести приблизительно следующим образом: «Я чувствую, что мне не следует делать этого, и я бы не хотел поступать так сознательным образом, но если вдруг и незаметно для меня моим ногам, моим рукам или тому, что мной движет, моим импульсам, будет угодно именно так поступить, меня едва ли можно будет обвинять в случившемся»), у пассивных характеров часто принимает следующую форму: «Я не хотел делать этого, но он настаивал, не понимаю, как это получилось, но я уступил».
Подобно тому, как приверженцы учения Фрейда осмыслили синдром энеатипа VII, исходя из своих теоретических предпосылок, так и Юнг со своими последователями восприняли его в своей системе координат. Для них отличительной чертой этого в высшей степени ориентированного на будущее типа является интуиция: «Способность постигать внутренним чутьем то, что еще не явлено, перспективы и потенциальные возможности, таящиеся в глубине непосредственно данного». Я цитирую «Психологические типы» Юнга [134]:
«Обладающего интуицией никогда не найдешь в мире признанных ценностей настоящего, однако› него острое чутье на все новое и находящееся в становлении. Поскольку он находится в постоянном поиске новых возможностей, устойчивые обстоятельства действуют на него удушающе и он с увлечением хватается за новые предметы и обстоятельства, порой это делается с необычайным энтузиазмом только для того, чтобы хладнокровно расстаться с ними… так, словно все его воодушевление растворилось в этой новой ситуации. У нас создается впечатление, которое разделяет и сам наш герой, что он всегда в таких случаях просто достигал последнего поворотного пункта в своей жизни… Ни рассудок, ни чувство не способны удержать его от проверки новой возможности или отпугнуть, даже если она находится в резком противоречии с предшествующими его убеждениями… у него своя собственная, особая мораль, которая заключается в верности своему видению и в добровольном подчинении его власти… Естественно, такая установка таит в себе большие опасности, ибо слишком велика вероятность того, что интуитивно ориентированный тип растратит свою жизнь по мелочам на вещи и людей, расстилающих перед ним многоцветный ковер жизни, - жизни, которой, однако, живут другие, а отнюдь не он сам».
Юнговская характеристика энеатипа VII как обладающего интровертной интуицией лишь частично подтверждается результатами экспериментальной проверки - в данном случае мы принимаем личностную модель, лежащую в основе нарисованного Кэрси и Бейтс портрета INTJ (интроверт с более развитой интуицией, нежели ощущением, более развитым мышлением, нежели чувством, и преобладанием суждения над восприятием). Эти авторы отмечают, что INTJ - наиболее самоуверенный из всех типов, что представители этого типа обращены скорее к будущему, чем к прошлому, что они выступают и как строители систем, и как энергично прилагающие свои теоретические модели к действительности.
«Для INTJ власть, основывающаяся на положении, чине, титуле или публикациях, не имеет абсолютно никакой силы. Маловероятно, чтобы этот тип поддался магии лозунгов, девизов и модных словечек. Как и в случае с INTP, власть как таковая не производит никакого впечатления на INTJ…»
«Ни одна идея не выглядит для него настолько шокирующей, чтобы не увлечься ею. Вполне естественно, что представители этого типа - любители „великолепных планов' и „блестящих идей' (которые со стороны часто кажутся бредовыми), они всегда открыты для новых концепций и, по существу, не могут жить без них». «Они уверенно маневрируют в сфере теории, словно перед ними гигантская шахматная доска, всегда стремясь найти стратегию, которая приносила бы щедрые и скорые плоды… Теории, которые нельзя осуществить на практике, быстро отбрасываются ими…»
«Они стремятся обыкновенно сформулировать нечто позитивное и не любят сталкиваться с комментариями отрицательного характера».
Мне думается, что энеатип VII соответствует личности, ассоциируемой в гомеопатии с Licopodium (бот. плаун, ликоподий). Из книги Кэтрин Культер «Портреты гомеопатических лекарств» мы узнаем о четырех наиболее характерных особенностях Lycopodium [135] : «его способности не падать духом в самых трудных обстоятельствах и сохранять чувство собственного достоинства, его непоколебимой живучести, невозмутимой бесстрастности, а также и об ахиллесовой пяте этого в высшей степени способного человека - его склонности к самообману…»
Культер описывает терпеливую, настойчивую популяцию, представители которой отменно здоровы, энергичны и привлекательны от природы: «красивые» и «подтянутые» - вот слова, наиболее подходящие
