— Да хоть сейчас напиши, но без твоего развода с женой нас не зарегистрируют.
— Развода с Ульяной я добился, документ у меня в кармане. Хочу хоть несколько дней пожить с тобой как с женой, а не любовницей и на правах мужа высылать тебе аттестат на житье-бытье.
Вошли в ЗАГС. Женщина, сидевшая за столом, в удивлении и радости подняла брови. Сергей Иванович объяснил цель их прихода в ЗАГС.
— Нов законе определен срок от дня подачи заявления до регистрации брака.
— Война же. Я только что с вокзала. Через день-другой отправлюсь к новому месту службы. А там бои… Войдите в наше положение.
Женщина сочувственно вздохнула, немного подумав, достала нужную книгу и бланки. Заполнив их, сказала:
— Давно не раскрывала этот фолиант, ставший почти ненужным. Может быть, ваше супружество к большому счастью? Благословляю!
Под руку Сергей и Рая молча прошли к дому на улице Фрунзе, поднялись на третий этаж, и только теперь Сергей проговорил:
— Долгожданное, Рая, свершилось.
Подойдя к жене, обнял ее и нежно поцеловал.
— Для нашей скромной свадьбы я привез кое-что из военторга. Давай накроем стол, посидим, полюбуемся друг другом и потом уж…
Сергей разложил привезенное, раскрыл консервы с тушенкой, Рая нарезала хлеб, батончик колбасы из своих скромных припасов, вареную картошку, свеклу, кусочек курицы.
— Откуда у тебя такое в войну?
— Мои старики на днях привезли помощь. Они помнят тебя, как спас моего отца и Сашу.
— Передай им спасибо и от меня.
10
Внешне взаимоотношения Жукова и Рокоссовского выглядели вполне корректно. Жуков старался не выказывать своего превосходства над бывшим своим комдивом, Рокоссовский во многом был признателен Жукову. После возвращения в армию без колебаний тот принял его в свой округ, дал лучший кавкорпус, а вскоре подал ходатайство о назначении его на формирующийся механизированный. В первые месяцы войны по его, Жукова, рекомендации был переведен на группу войск, вскоре ставшей армией. То же самое происходило с назначением на фронты.
Но крупные военачальники, особенно после одержанных побед и полученного боевого опыта, обычно обретают свое понимание событий, свои принципы решения стратегических задач и, естественно, видят друг у друга не только достоинства, но и недостатки. Иногда из-за этого у них происходят острые столкновения, резкие и обидные оценки. А тут еще бывший подчиненный (Жуков) крупно обошел своего бывшего комдива.
Острый конфликт между двумя командующими возник под Москвой, когда Жуков не разрешил командарму-16 отвести армию за Истринское водохранилище. Рокоссовский напрямую обратился с такой просьбой к начальнику Генерального штаба, и Шапошников разрешил отвод войск. Неповиновение подчиненного, обращение вверх через его голову взбесили Жукова, и он жестко распорядился: армию вернуть на оставленные рубежи, хотя приказ этот выполнить было уже невозможно — противник имел внушительное превосходство и выгодное оперативное положение.
Но в создавшихся обстоятельствах в непосредственной близости от Москвы, когда важен был каждый километр оставшегося пространства, прав был Жуков — сдавать сразу около тридцати километров и тем подпустить врага к Москве на один оперативный бросок было недопустимо. Однако военные долго не конфликтуют — злопамятство порой оборачивается гибелью подчиненных, за что виновный получает наказание вплоть до лишения должности, звания и жизни. А главное — враг на полях брани, он заставляет забыть о служебных обидах и обратить свою злость на него. Жукову и Рокоссовскому уже не единожды пришлось поступать именно так. И потому досадный эпизод не держали на поверхности памяти.
Маршал и генерал армии встретились, как подобает высоким начальникам и давним знакомым. Лицо маршала светилось доброжелательностью, что предвещало разумный поиск решений, которые предстояло выполнить за летнюю кампанию. Жуков широким жестом представил Рокоссовскому Портнова.
— Познакомьтесь — генерал Портнов. Голиков рекомендовал Верховному заменить генерала- танкиста, слабоватого в организации прорыва, общевойсковиком, но генерал Портнов уклонился от назначения: заменять своего недавнего командарма неудобно. Да и подчиненные могли расценить такую перестановку как подвох, устроенный недавним подчиненным. Вот его и определили к вам, Константин Константинович, пожарником по тушению кризисных ситуаций, создаваемых неприятелем.
Рокоссовский с мягкой улыбкой подал Портному руку и, слегка пожав ее, заметил:
— Слышал о вас и под Москвой, и под Сталинградом. Кто прошел три тактические должности — комполка, комдива и комкора, тому армия по плечу. Так что принимаем как своего. Так рано, Георгий Константинович, мы вас не ждали. Всего две недели как вы отбыли из Курского выступа и…
— Я тоже не собирался навещать ваш фронт. Лишь вчера вернулся с Таманского полуострова. Там немец не только оперся о свою «голубую линию», но и проводит воздушную операцию немалым числом истребителей и бомбардировщиков. Вероятно, демонстрирует намерение нанести удар и по Кавказу. Наши авиаторы приняли вызов и усмирили немецких. Прежних асов у них осталось уже немного. Потери в самолетах, понесенные там немцами, скажутся на их авиационной группировке здесь. Вот Верховный и направил меня к вам. Поступили сведения, что немцы с недели на неделю начнут именно здесь летнюю кампанию. Как вы расцениваете их возможности предпринять крупное наступление именно в этих местах? Ведь всего месяц назад их контрнаступление в Восточной Украине захлебнулось, войска понесли немалые потери, пополнить их и восстановить наступательный дух за столь короткий срок трудновато. А кампания — это несколько серьезных операций. Они требуют крупных материальных запасов и создания солидных оперативно-стратегических резервов. Но обо всем этом поговорим у вас в штабе.
Штаб фронта расположился невдалеке от разъезда Уколово. Часть служб разместилась в уцелевших домишках, ведущие управления — в блиндажах, врытых в пологие берега речушки Тускарь, бежавшей по кустарникам и узкой полосе леса, деревья в котором уже окутались молодой листвой и надежно укрывали блиндажи от наблюдения с воздуха.
— Надежно укрылись.
— Научены горьким опытом. Перед наступлением штабы для немецкой авиации — лицо врага, бомбят с особой прицельностью. — Сделав несколько шагов, Рокоссовский спросил: — Георгий Константинович, с дороги, может быть, пообедаете?
— Поработаем — не откажусь.
— В блиндаже или в штабном шатре будем работать?
— На свежем воздухе, надеюсь, ваши истребители прикроют нас.
— Дежурство на аэродромах организовано.
— Пока я и моя команда разместятся по отведенным нам местам, пригласите в шатер разведчика, авиатора, естественно, начальника штаба. Можно и генерала Портнова, чтобы сразу вошел в курс дел.
Устройство обслуги Жукова заняло полчаса, за которые маршал позвонил в приемную Верховного и доложил, что начинает работу с Рокоссовским. Когда приблизился к штаб-палатке, увидел офицеров, которые поодаль от нее стояли, как часовые. Вошел в него — собранные без суетливости встали. Командующий попытался доложить — Жуков приподнял руку. Жест этот позволял обойтись без уставной формальности.
Жуков сел за стол, предназначенный ему, управленцы фронта — у длинного стола, накрытого оперативной картой.
— Вижу, все готовы к серьезной работе. Тогда начнем. Повторюсь для тех, кто не был с нами на аэродроме. Из разных источников, заслуживающих доверия, как мне доложил начальник ГРУ, поступили сведения о том, что в ближайшее время группа армий «Центр», усиленная несколькими танковыми
