— Как спасти ее?
— Заставить вспомнить себя. Но для этого сила неведомая нужна. Никто не знает этой силы.
Лицо юноши снова стало упрямым.
— Все равно найду ее! Кто знает, где ее искать?
Ненек отвернулся.
— Об этом знает только Черный Шаман… — глухо сказал он. — Ему открыты тайны подземного мира. Может быть, Белый Шаман тоже знает. Он по небу летает, видит входы в подземный мир.
— Нет, — сказал твердо Айван. — Ни к Белому, ни к Черному Шаману я не пойду. Сам буду искать.
Ненек снова покачал головой. «Сам! Опять сам!» Но ничего не сказал. Молодые всегда по-своему поступают.
Три верные собаки — Остроухий, Пятнистый и Хмурый повизгивали у входа: чуяли, что хозяин готовится в путь.
Сборы у юноши были недолги: какие сборы у сироты? Сунул г. торбу несколько черствых лепешек, кусок китового жира, туго свернутую шкуру, чтобы не спать на голой земле. Лук закинул за спину, взял сумку со стрелами, боевое копье к нарте привязал — пусть рэккены видят, что у него, оружие есть, голыми руками его не возьмешь. Взял чаат, нож в широких ножнах из лахтачьей кожи привязал к поясу. Все.
Когда обернулся, Ненек протянул ему небольшой мешочек из мягкой блестящей кожи, висящий на тонком ремешке.
— Что это? — Айван уставился на мешочек.
— Амулет. Отправляясь й опасный путь, всегда амулет берут с собой и не спрашивают, что это. Может, в беде поможет тебе. А когда совсем плохо станет, развяжи мешочек.
Сам повесил амулет воспитаннику на шею, крепко завязал ремешки кухлянки у горла.
— Никогда не снимай его.
В последний раз юноша окинул взглядом родное жилище. Что- то смутно беспокоило его. Чего-то тут не хватало.
Но думать было некогда. Он взял остол у входа и вышел наружу. Селение было залито ярким светом — в небе сиял полный месяц.
— Пусть твой путь будет легкий и дорога ясная, — старый Ненек махнул рукой.
Селение еще спало глубоким сном, когда Айван пронесся на легкой нарте между двумя рядами шатров, вытянувшихся на морской косе. Вдруг упряжка остановилась. Словно из воздуха возник Белый Шаман. Лицо его светилось, губы ласково улыбались.
— Иди, — сказал он, — Не останавливайся, всегда вперед иди. Самое необходимое в сердце оставь. Мелкое и ненужное отбрось. Готовься к встрече со Сверху Сидящим. А я буду помогать тебе. — Как выедешь из селения, направо повернешь.
Он поднял руки и исчез. Упряжка рванулась вперед. Но вдруг снова остановилась!
Впереди стоял Черный Шаман. Он словно родился из ночного мрака. Только глаза остро поблескивали в свете месяца.
— Убей! — глухим голосом сказал он. — Каждого встретившегося тебе убей! Никого не слушай, ни с кем не разговаривай. Люди много ненужного говорят. Любое препятствие преодолей. Силу, храбрость н ловкость с собой возьми! Пусть они твоими спутниками будут.
Как выедешь, налево повернешь. — И растаял, поглощенный ночными тенями.
Селение осталось позади. На развилке многих троп лишь на мгновение остановился Айван. Потянул ноздрями морозный воздух. Свежий ветер — хиус дул прямо в лицо! Он решительно хлестнул собак. Упряжка рванулась, не сворачивая ни вправо, ни влево.
А через некоторое время перед упряжкой появился рэккен. Голова с собачьими ушами высунулась из-под снега, красные глаза полыхают зловещим огнем! Рэккены всегда так делали, чтобы испугать человека. А уж если кто-нибудь испугается, то станет их добычей, и оружие ему не поможет. Но Айван только упрямо сжал губы. Однако собаки от, неожиданности рванулись в сторону, и юноша вылетел из нарты.
Чёрный Шаман и рэккен. Сказание Кумака. Покажи ему Яри!
Едва Черный Шаман приступил к вечерней трапезе, неслышно появился рэккен и занял свое место справа от него. Под тяжелым взглядом хозяина он поспешно скинул шапку, обнажив торчащие собачьи уши. Молча стали есть. Женщин не было: подав еду, они ушли в свой шатер. Шаман не позволял им оставаться.
Для Черного Шамана еда уже давно стала только поглощением и ничем больше. Он осторожно брал маленькими щепотками легкую массу, напоминавшую мох, и отправлял в беззубый рот. Конечно, это было лучшее мясо, самые вкусные корешки и ягоды, но радости он не испытывал. Много всякой вкусной еды было у Черного Шамана, такой еды, которую жители селения и во сне не видели, но что ему от этого, если ее жуют другие? Больше всего он хотел бы сейчас разрывать упругое мясо крепкими острыми зубами, как это делает сидящий рядом рэккен.
Но болезни захватили высохшее тело и точили его, как мыши точат некогда крепкий ремень. А ведь раньше он мог съедать по половине оленя и глотать столько мухоморов, что иному хватило, бы на три жизни. Прекрасное время! Приходили девушки-мухоморы и уводили его в странный мир, где он с легкостью мог превратиться в горного орла, в могучего медведя, огромного великана и жить их жизнью.
Теперь он с трудом превращается в старого ворона, испытывая те же муки бессилия и дряхлости, что и он. А для того чтобы люди все еще верили в его могущество, он может лишь надевать оболочки других существ, как надевал кухлянку, отороченную шкурой черного волка и подбитую нежным мехом соболя. Но и такой мех уже не греет его.
Приходится вести жизнь, полную запретов.
Покончив с едой, шаман отодвинул блюдо и повернулся к рэк- кену. Это был Кумак, предводитель племени самых коварных жителей подземных миров. — свистунов. Свистуны заманивали заблудившегося охотника в сырые мрачные ущелья и пронзительным свистом сводили его с ума.
— Что, не удалось войти в шатер Ненека? — насмешливо спросил Черный Шаман.
— Лицо Кумака исказила злобная гримаса.
— Пеликен этот шатер охраняет. Очень тяжелый посох у него… — Он почесал тощие бока.
Черный Шаман хрипло засмеялся. Кумак торопливо проглотил очередной кусок и с сожалением посмотрел на дымящуюся кость.
— Нет, налево он не повернул, — произнес он и отодвинул блюдо. На миг перед его желтыми, как у снежной совы, глазами, предстало на блюде раздражающее видение маленького человечка, и он затряс головой, возвращаясь к действительности. Потом, потом будет он глотать людей столько, сколько ему захочется, а теперь нужно исполнять волю могущественного старца, владеющего черным бубном, с которым он свободно летает в подземных мирах. Сам Онкой остерегается ссориться с ним!
— Не повернул налево, — повторил он. — Но и направо не повернул, как указывал Белый Шаман.
— Белый Шаман! — фыркнул Черный Шаман. — Кто его нынче слушает! Бесконечно пустыми разговорами о добре занимается, пытаясь сделать людей лучше. А они делаются все хуже!
— Но он разговаривает со Сверху Сидящим…
— Тоже пустые разговоры! Хоть когда-нибудь была от этих разговоров польза?
— Но тут он вспомнил о юношах, возвращенных из подземного мира, и замолчал.
Однако тут же добавил:
— На этот раз он помог… помог нам избавиться от строптивого сироты.
— Не совсем, — тихо вставил Кумак. — Его еще уничтожить нужно.
Черный Шаман так часто действовал заодно с рэккенами, что уже сам себе казался одним из них, думал, как они, и поэтому всегда разгадывал их замыслы.
А вот свистуны не смогли разгадать ни одного его замысла. Он, мудрый Черный Шаман, перехитрил
