дипломатическую среду: посол Китая в ООН Ша Цзукан в исключительно грубой форме предостерег Соединенные Штаты (речь шла об американской реакции на военную программу Пекина): 'Население Китая в шесть раз больше, чем население США. Так что пусть американцы заткнутся и сидят тихо - так будет лучше для них' ('Коммерсантъ', 18.08.2006).
Так с американцами до сих пор никто не разговаривал!
Но слова словами, а на полномасштабное столкновение с Вашингтоном Пекин не идет. Во-первых, силы еще не те - что военные, что политические. Во-вторых, Поднебесной такое столкновение н е в ы г о д н о: положительное сальдо в торговле с США приближается к 200 млрд долл. Кто же откажется от таких денег?
Вот почему Китай скорее согласится потерять сырьевую базу в Иране, нежели рынок для своих товаров в Америке. Он лихорадочно ищет новые источники углеводородов - в Африке, Латинской Америке. Кстати, обсуждая поставки нефти с Венесуэлой, Китай косвенно наносит удар Соединенным
Штатам. Но в рамках политкорректной конкуренции, а не в убойном формате войны не на жизнь, а на смерть.
С другой стороны, возместить потерю пятой части нефтяного импорта не так-то просто. К тому же Иран - ближайший к Китаю поставщик. Транспортировка дешевле. Маршруты отработаны.
Пекин маневрирует, пытается сдерживать атаки американцев в Совбезе ООН и, однако же, не решается однозначно выступить против санкций, превращающих Иран в изгоя.
Вывести Тегеран из-под удара помогло бы вступление в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), в последние годы приобретающую черты военно-политического союза. Совокупной мощи Китая и России было бы достаточно, чтобы остановить Америку. Но на прошлогоднем саммите ШОС, проходившем как раз в Поднебесной, ее руководители тактично 'притормозили' Иран, стремившийся стать полноправным членом организации.
Разумеется, Китай не сдаст Иран по собственной воле, но и особенно препятствовать американцам в их агрессивных планах не будет.
Политические конфигурации, в которые втянут Тегеран, осложняются наличием еще нескольких игроков. Наиболее влиятельный из них Европейский Союз.
Отношения Брюсселя и Тегерана парадоксальны, даже иррациональны. Причем отсутствием логики грешат обычно рассудочные европейцы.
Иран - давний и серьезный экономический партнер Европы. 45% его товарообмена приходится на страны еврозоны ('Панорама', 23.02.2006). Для Старого Света Иран - прежде всего поставщик нефти. Насколько серьезна европейская зависимость, можно судить по характерному эпизоду: после принятия очередной резолюции Совбеза, ужесточающей санкции против Тегерана, нефть подорожала на 10%, и европейские рынки упали. А вот американские устояли ('Вести'. РТР. 30.03.2007) . Почему? Потому что Соединенные Штаты ввозят нефть в основном из Латинской Америки и Африки. А Старый Свет привязан к так называемому Большому Ближнему Востоку - на него приходится до половины европейского импорта 'черного золота' ('Евроньюс',
31.05.2007).
Брюссель получает от Тегерана существенные преференции: Ахмади Не-жад перевел торговлю нефтью с долларов на евро, что усилило европейскую валюту в ее соревновании с американской. Эксперты тут же провели аналогии с Ираком. Последнее, что сделал Саддам, - конвертировал нефтяные доходы из долларов в евро. Ведущий специалист по петроэкономике Уильям Кларк, автор книги 'Война нефтедоллара: нефть, Ирак и будущее доллара', считает, что это и решило судьбу иракского лидера (Inopressa).
Иран не только поставщик энергоносителей, но и огромный рынок. Одна Германия поставляет на него товаров на сумму 4,4 млрд евро. Около 12 тысяч немецких фирм поддерживают коммерческие связи с иранскими предприятиями ('Независимая газета', 14.12.2006). А общая доля европейцев на иранском рынке - 20 млрд долларов ('Тан', 23.02.2006).
Кроме того, Иран является солидным вкладчиком европейских банков. По утверждению газеты 'Либерасьон', до недавнего времени он хранил в них 700 тонн золота и более 20 млрд долларов (Inopressa). Эти деньги работали на экономику Старого Света. Однако накануне принятия первой резолюции Совбеза по Ирану Ахмади Нежад вернул их домой.
После Китая Европа больше всех теряет от обострения обстановки вокруг Тегерана. Парадокс в том, что все карательные резолюции ООН приняты по инициативе 'евротройки', куда входят Германия и Франция - крупнейшие партнеры Ирана.
Явление само по себе удивительное. Я бы даже сказал - возмутительное. Прежде всего для самих европейцев, гордящихся своей деловитостью и рациональностью. Но особую скандальность ситуации придает то, что это явление не единичное. Оно х а р а к т е р н о для нынешней политики ЕС. Она соткана из парадоксов.
Парадокс первый: с приходом к власти Меркель и Саркози Европа демонстрирует растущую поддержку американскому курсу. В то время как во всём мире, в том числе и в самой Америке, этот курс подвергается ожесточённой критике.
Парадокс второй: 'Старая Европа' позволяет 'Новой Европе' диктовать политику ЕС. При том, что экономический вес новичков в сравнении с немецким или французским ничтожен.
Парадокс третий: ЕС отказывается снять эмбарго на торговлю оружием с Китаем, которая могла бы принести Европе десятки миллиардов евро. За это отдельное спасибо от Кремля - эти деньги достаются его структурам.
Конфликт с Ираном, н и к о г д а Европе не угрожавшим, - четвёртый в этом ряду.
Объяснение может быть только одно: европейские лидеры играют в ч у ж у ю игру. Иранцы прямо указывают на это. Заместитель министра иностранных дел Саид Джалили в интервью швейцарской газете 'Тан' заявил: 'Им (европейцам. - А. К.) следует понять, что ими манипулируют'. На вопрос корреспондента: 'Кто манипулирует?' Джалили ответил: 'США и Израиль' ('Тан', 23.06.2006. Цит. по: Inopressa).
Действительно, все перечисленные парадоксы парадоксальны, если рассматривать их с точки зрения интересов Европы. Американским они отвечают вполне.
Это столь очевидно, что правители Старого Света чувствуют необходимость объясниться со своими гражданами. В конце концов те суммы, что Европа теряет от конфликта с Ираном, - это не абстрактные деньги, а потерянные промышленные заказы, десятки тысяч ликвидированных рабочих мест.
Вот тут-то и обнаруживаются глобальные 'гравитационные' процессы, непосредственного отношения к европейско-иранским контактам не имеющие. Отстаивая необходимость ориентации на Вашингтон, Ангела Меркель заявила: 'Иначе мы не выдержим нарастающей конкуренции с Китаем' (цит. по: 'Завтра', N 20, 2007).
Чего здесь больше: политической прозорливости или специфической зависимости от американцев, по какой-то причине свойственной фрау Мер-кель, - другой вопрос. Его касаться не буду.
Содержательная статья в газете 'Завтра', откуда взяты ее слова, посвящена изменению геополитической структуры мира. В центре внимания авторов - два процесса: укрепление трансатлантической солидарности (приход к власти Меркель и Саркози вместо 'фрондировавших' в отношениях с Америкой Шредера и Ширака; планы создания 'атлантического общего рынка') и образование альтернативного центра силы - 'тихоокеанского', ядром которого становятся Китай и Япония.
Насколько правомерно сводить двух азиатских гигантов в общий блок - вопрос, во всяком случае, для меня. Слишком сильны противоречия Японии и Китая. Слишком укоренена в Токио традиция партнерства с Вашингтоном, как раз против Пекина направленного. Впрочем, не лишены основания ожидания авторов, связанные со сменой первых лиц в Стране восходящего солнца. Впечатляет и указание на экономические подвижки: 'Китай стал крупнейшим торговым партнером Японии'.
Не люблю фантазировать, поэтому о будущем складывающегося, по утверждению газеты, блока скажу словами ее авторов: 'Можно предположить, что за несколько ближайших лет 'естественным путем' на основе единой азиатской валютной единицы ACU к этому блоку будут подтянуты и такие нынешние 'бастионы американского влияния' в Азиатско-Тихоокеанском регионе, как Южная Корея и Тайвань. Не говоря уже о собственно китайской зоне влияния, распространяющейся сегодня не только на Гонконг, Сингапур, Малайзию, Индонезию, но уже и на Филиппины, и на Австралию, и на ряд государств Южной Америки (Венесуэла, Куба, Боливия). При этом Япония становится научно-технической кузницей 'Тихоокеанского
