Укачина и др.).
Высказывая точку зрения читателя, хочется подчеркнуть большую силу и значимость именно посвящений-размышлений: о творчестве и судьбе Николая Рубцова ('Но, слава Богу, зельем приворотным/ Твоё осталось слово на земле…' В. Сафонов, г. Рязань); о нелёгкой доле русских поэтов ('Не помогают нам родные стены,/ Не бережёт своих поэтов Русь…' Б. Шишаев, п. Сынтул Рязанской области); о России ('Всю родимую Русь, / все её и печали, и драмы, / И её красоту/ в одинокой душе ты сберёг./ Ты / воспел небеса,/ Ты оплакал разбитые храмы…' Н. Рачков, г. Тосно Ленинградской области), о родном языке ('Звучит его доброе слово,/ Как солнышко в капле росы./ Сердечно и чисто, и светло,/Сла-вянскою славой в устах…' (Г. Барыгин, г. Харовск Вологодской области).
Исподволь, ненарочито присутствует в сборнике 'Поэту посвящается… ' тема посмертной славы Николая Рубцова, зачастую, к сожалению, оборачивающейся спекуляцией на имени поэта.
Многие строки 'венка' звучат предостережением чересчур усердным 'поклонникам' таланта Рубцова и многочисленным объявившимся 'друзьям' и 'очевидцам': 'Теперь он многим вроде кунака,/ Мол, пили с Колей знатно и богато!' (Н. Денисов, г. Тюмень); 'Его корят за неприступный вид./ О нём трезвонит праздная молва./ А он не замечает. Он молчит./ Он, грустный, вдаль задумчиво глядит/ Среди гостей в минуты торжества' (Ю. Леднёв, г. Вологда).
Закончим наше небольшое путешествие по страницам 'венка' Н. М. Рубцову 'Поэту посвящается… ' жизнеутверждающими строками Л. Хаустова (г. Санкт-Петербург):
Книга 'Поэту посвящается…' безукоризненна с точки зрения полиграфического исполнения. Она прекрасно издана, со вкусом оформлена. Но какая же рецензия может быть без пресловутой 'ложки дёгтя'? Думается, авторы, чьи стихи включены в сборник, достойны того, чтобы были названы их имена полностью, а не только инициалами. Конечно, неплохо было бы поместить и небольшие справки об авторах. Этот материал мог бы сослужить добрую службу каждому, кто неравнодушен к поэтическому наследию Николая Рубцова.
Например, Дмитрий Ширяев - участник первого и второго 'венков' поэту, слесарь, основатель музея Николая Рубцова в Дзержинске Нижегородской области. Известный писатель Валентин Сафонов вместе с Н. М. Рубцовым занимался во флотском литературном объединении 'Полярное сияние' (г. Североморск), а позднее учился в Литературном институте. Он автор замечательной книги 'Николай Рубцов. Повесть памяти'. Аналогичных интересных фактов можно было бы привести немало.
В целом же 'венок' Н. М. Рубцову, изданный в Сургуте в 2007 году, заслуживает самой высокой похвалы. Позволю от лица многочисленных поклонников таланта поэта выразить благодарность её составителю и вдохновителю Сергею Алексеевичу Лагереву.
'ЗА ВСЁ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ ДЛЯ РУССКИХ ЛЮДЕЙ…'
Здравствуйте, уважаемый Станислав Юрьевич!
Меня зовут Константин Ожерельев. Мне 21 год, этим летом я окончил филологический факультет Государственного университета в городе Кокчетаве (это административный центр Акмолинской области Казахстана). Ещё год назад я ничего не знал ни о Вас, ни о Вадиме Валериановиче Кожинове, мне были незнакомы работы Сергея Георгиевича Кара-Мурзы, Александра Сергеевича Панарина. А сейчас моя жизнь просто немыслима без этих имён.
Первые три года учёбы в университете я, как и все студенты (да и не только студенты), существовал в русле общепринятого 'программного' обучения русской поэзии, истории, философии, культуры XX века. Видимо, это продолжалось бы и дальше, но, на моё счастье, судьба свела меня с одним замечательным человеком, которому я до сих пор благодарен особенно - это мой преподаватель по мифологии Сапар Негметович Касенов. Именно он впервые заговорил со мной о 'тихой лирике', о В. В. Кожинове, по сути дела, - открыл мне глаза на русскую культуру XX века, которая в своём подлинном Образе упорно не замечается преподавателями-традиционалистами и уж тем более - студентами, рождёнными в эпоху 'безвременья' и пребывающими в состоянии 'мозаичного мышления'. Нельзя не отметить, что Казахстан (если объективно рассматривать ситуацию), как и многие другие осколки СССР, продолжает 'инерцию существования' под крылом Империи, которой уже нет. Не удивительно, что человек, радеющий равно как за русскую, так и за казахскую культуры, сам казах по национальности, привёл меня, русского человека, к утраченным когда-то истокам.
После совета моего наставника познакомиться с трудами М. М. Бахтина, В. В. Кожинова, А. С. Панарина, М. А. Лобанова и последовавшей затем первой встречи с текстами данных авторов я словно бы прозрел. Это было сильнейшее потрясение (какого не было и после знакомства с 'тихой лирикой'). Все мои прежние представления о России, её культуре, искусстве, общественной мысли, историческом бытии в целом, были подвергнуты мной тщательному анализу и новому осмыслению. Я действительно стал самостоятельно мыслить, поверьте мне! В наше время почувствовать освобождение от повсеместного оболванивания и 'промывания мозгов', ощутить почву под ногами - это великое счастье! Низкий поклон всем, кто пронёс знамя Русского Просвещения через преграды и чёрную ненависть врагов, кто сохранил его и передал нашему поколению, нерадивому и ослепшему, но желающему прозреть!
Я - русский человек. История моей семьи - это маленькая частица нашей поруганной страны, её Истории. Я говорю 'нашей страны', хоть и не был никогда в России. Но она с рождения в душе и в сознании моём. Спасибо родителям, что передали мне этот огонь души.
Мой прадед по отцу Константин Петрович Ожерельев был выслан в казахстанские степи в первые годы коллективизации из Рязанской (тогда ещё Московской) области вместе с семьёй. Судьба его окутана мраком и недомолвками. Нет даже могилы его. Хотя дети прадеда моего до конца жизни твердили, что он умер 'своей' смертью' - дескать, сердце остановилось. Но отсутствие могилы, да и признание одного человека, лично вывозившего секретные (почему-то никогда не могущие быть рассекреченными) архивы и видевшего фамилию прадеда в 'расстрельном' списке, наталкивает на многие размышления.
Однако, несмотря на все эти тяжёлые обстоятельства, Ожерельевы не сгинули, а выжили, как и другие раскулаченные русские крестьяне. Так и живут по сей день, правда, теперь уже в другом государстве.
Ваши статьи, публицистика 'Нашего современника', из которой я и узнал имена своих Учителей в жизни и культуре, помогли мне по-новому взглянуть на трагедию нашего века. Я сам с первого курса писал стихи, не буду скрывать, что подражал в своих первых опытах 'знаменитостям' - Бродскому, Коржави-ну… Понятно, что о А. Прасолове, Н. Рубцове, А. Передрееве, В. Соколове я и слыхом не слыхивал! Ведь их имена замалчивались 'реформаторами'. Я печатал свои стихи в городских и областных газетах, даже отправил их в Литин-ститут им. А. М. Горького в Москву, намереваясь поступить учиться, но не прошёл творческий конкурс. Сейчас понимаю, что это было закономерно - стихи были сырые, неокрепшие - ни формы, ни содержания… Теперь, после знакомства с подлинными произведениями русского Слова, молчу в стихах уже год. И это, пожалуй, правильно. Надо учиться. Занимаюсь саморазвитием (благо, я вышел из тупика, найдя нужных мне авторов). Мне удалось даже здесь, в Казахстане (правда, с большим трудом), достать Ваши книги - 'Русский полонез' (её я прочитал первой), 'Мои печальные победы', 'Возвращенцы' и сборник стихов 'Избранное' (1979). Очень бы хотелось и Ваши другие работы прочитать - 'Есенин' (в соавторстве с Сергеем Станиславовичем), 'Растерзанные тени', а также 'Свободную стихию' и 'Огонь, мерцающий в сосуде'. Надеюсь, что со временем смогу достать и их.
Сейчас всё больше думаю о своей будущей судьбе. Я не сомневаюсь, что свяжу свою жизнь с русской культурой, буду на её благо трудиться и просвещать мой народ. Верю в себя.
Я так давно хотел Вам написать, поблагодарить за всё, что Вы и Ваши друзья и соратники делаете и продолжаете делать для русских людей, особенно для молодёжи. Прошу у Вас прощения за то, что отвлёк Вас, но не мог не написать. С прошедшим Вашим днём рождения! С Новым годом! Дай Бог Вам и Вашим родным здоровья, света и любви!
С благодарностью
Константин Ожерельев,
