выстрел в голову сможет убить живого мертвеца? Это, вроде, правда. Ведь, когда Гриша выстрелил той девочке в грудь, она оставалась жива. И, когда сквозь грудь вылезли внутренности тоже. Только выстрел в голову упокоил ее навсегда. Так ... значит, стрелять в голову. Чем стрелять? В кобуре табельный «Макаров». Егор остановился у обочины и достал пистолет. Состояние отличное, весь почищенный и смазанный – следить за оружием капитан полиции умел. Сколько раз старый добрый «Макарыч» спасал жизнь своему хозяину? И не сосчитаешь даже! А при нынешней обстановке дел, оружие вообще на вес золота станет. Без него теперь никуда. Нажал крючок, достал магазин ... половина. В специальном кармашке на кобуре еще один полный. Все равно, этого очень мало. Нужно разжиться хотя бы патронами. Где взять? В Управлении? А дадут? Егор вроде спланировал уже все, да только вот вопросы в голове не умолкают. Кто он теперь, когда уехал с места преступления? Вернее, от здания морга, где нежить разгулялась. Дезертир! Вот кто он теперь! Пусть, если и не знают в Управлении о его с Григорием бегстве, оружие все равно не дадут. Скорее, запрягут на какой-нибудь выезд. А пока он будет разбираться «по долгу службы», его родных будут жрать зомби? Ну, уж нет! Управление отпадает сразу. На крайняк и купить можно, только ждать открытия оружейных магазинов времени нет. Да, и вряд ли они вообще откроются. Вернее, вряд ли его продавцы и хозяева теперь хоть одну патронину из своих запасов продадут. Если не дураки, конечно. Ну, и если к утру уже будут знать о восстании мертвячины. Егору было известно только о том, что на окраине города, в окрестностях морга опасно. Не стоит там гулять, особенно ночью. А что творится в центре? Что на другом конце города? Мертвецы оживают везде, или только здесь? Ему сразу представился сумасшедший ученый, каких показывают в ужастиках. Представилось, как он, тайно работавший в морге, вводит из шприца светящуюся зеленую жидкость в мозг мертвеца. Тот оживает и начинает кричать, а ученый громко смеется, созерцая свое ужасное детище. Бррр ... аж мурашки по коже пробежали. Как бы то ни было, деньгам скоро грош цена будет, потому нужно их тратить и как можно быстрее. Желательно, на всякие полезности. Вряд ли правительство сумеет правильно отреагировать на происходящее, а журналисты донести до народа верную информацию. Разведут бодягу, как обычно. Машина снова тронулась, скоро у дороги появится развилка, а там метров сто до торгового центра «Государь». Он круглосуточный, там-то и потратит Егор всю свою наличность. Снимет деньги с зарплатной и ... никому не известной, другой карты. А еще имеется кредитка московского банка с лимитом в пятьдесят тысяч. Как раз в ТРК «Государь» недавно оформил, на всякий случай. Пять минут и карта на руках. А активировать ее, или нет – это уж дело пятое. Вот сейчас и активируем, все равно отдавать долги скоро будет некому. Значит, плюс пятьдесят тысяч в кармане. Совсем не дурно, можно ехать затариваться. Подождет Булат, никуда не денется, для Егора же сейчас счет пошел на секунды. «Девятка» свернула к почти пустой парковке торгового центра. Вот, наконец, Егор устроит себе шопинг во всей красе этого слова, одежду же тоже нужно будет купить. Он пожалел лишь о том, что не весь ТРК сейчас работает. В том отделе, где были продукты и химия, одежда и обувь не блистала разнообразием и красотой. Зато практичной была и недорогой, а ему как раз такая сейчас и будет нужна. «Эх, достать бы военную форму», горестно подумалось ему. Ну, да ладно, полезностей и так много наберется. Странно было то, что все происходящее Егор воспринял так спокойно и даже чувствовал себя бодро и весело. Возможно, именно Конца Света не хватало ему в его несчастливой жизни? Похоже на то. Да, и какая разница, откуда взялись все эти зомби? Важно лишь то, что теперь они постараются завоевать мир, и нужно быть готовым сохранить в этом мире хоть малый кусочек для себя и своих близких.
28 апреля, четверг, ночь
Петр, по своему обычаю, напивался в баре, через дорогу от дома. В баре его все хорошо знали, бывший милиционер в отставке, частенько заходит пропустить кружечку-другую пива, а если подвернется хороший собеседник, то и чего покрепче. Когда-то Петр славился своими способностями разобраться в любом деле, он ловил убийц, грабителей и насильников, иногда после встречи с ним тех привозили в участок с отстреленными гениталиями или раскрошенными суставами. А что еще делать с насильниками и ворами? Ну, посадит Петр насильника в тюрьму. Тот отсидит срок, выйдет на свободу. А где гарантия, что опять никого насиловать не станет? Ну, а если насиловать будет нечем? Или взять, к примеру, вора. Как с такими в стародавние времена обходились? Украл – отрубили одну руку. Снова украл – отрубили вторую. Вот она, настоящая справедливость! Преступник – грязь. Он, как бельмо на глазу, как ложка дегтя в бочке меда. Его нужно выжечь с лица земли, вырвать, как сорняк, чтобы не мешал нормальным растениям развиваться, не сосал из них жизненные соки. Петру всегда представлялся одуванчик. Снаружи такой красивый, а в земле толстый стебель и мощный корень. Чуть подождешь, не вырвешь с корнем, и уже летят его споры дальше по полю. А если оторвешь одну лишь головку, а корень оставишь – на ее месте вырастет сразу две. Вот и выдирал Лисаков преступность с корнями – да ему памятник за это поставить надо! А доказать, что превысил таки полномочия оперативник, никто не мог. Друзья и коллеги как могли прикрывали, да и сам Петр в дураках не числился. Никогда не удавалось отыскать свидетелей происходящего. А насильнику и пистолет подбросить не жалко. Так и вершил он свой праведный суд пока не случилось страшное. Лисаков ошибся в своих выводах и искалечил ни в чем не повинного парнишку. Мало того, у парнишки отец очень влиятельный оказался, пошуршал связями, за тем последовал суд и жесткое наказание. Превышение полномочий, особая жестокость, пресса назвала его «слепым мясником», объясняя все тем, что правосудие слепо, а его слуга заигрался и спятил, упиваясь властью и безнаказанностью. Влиятельные друзья помогли Петру не попасть на красную зону, вместо этого он больше года провел в психиатрической лечебнице, где к нему хорошо относились и не пичкали психотропными препаратами. Не превратили в овощ, написали чудо- бумажку о выздоровлении и отпустили восвояси. Но, старой доброй жизни пришел конец. Конец этот ознаменовал рождение нового человека – бандита, по кличке Лис - отброса общества, пьяницы и дебошира. Чтобы зарабатывать на жизнь, Петр стал работать на людей, оказавших ему тогда неоценимую услугу. Дела темные и неприятные, преступления с разной тяжестью ответственности. Теперь Лисаков выколачивал долги, калечил и избивал людей, угрожал и раскулачивал, от чего все чаще и чаще прикладывался к бутылке. Всю свою жизнь он посвятил правому делу, карал тех, кто заслуживал этой участи. Теперь же он сам среди таких людей и пути назад нет, и не будет.
Над барной стойкой был на кронштейн закреплен небольшой телевизор. Обычно по нему посетители смотрели футбол или хоккей, в этот раз бармен решил отдать предпочтение центральному телевиденью, какой-то глупый сериал про бандитов и доблестную полицию. Петр сплюнул на пол и полез в карман за пачкой сигарет.
- Эй, друже! В моем баре нельзя плевать, еще раз замечу за тобой такое, заставлю вымыть весь пол и туалет в придачу! – бармен не любил шутить, кандидат в мастера по боксу в молодости, он не утратил своих навыков и сейчас, спустя тридцать с лишним лет. Пускай, не боялся его Лисаков. Он бы играючи свернул этому хаму шею. Но, не в том настроении был сейчас бывший милиционер. Слишком тяжело на душе, заиграется – убьет, и что потом?
- Хорошо, Федя, извини. Я не специально. Просто сериал этот немного выбил из колеи, городят, мля, что попало. Крутые полицейские, глупые преступники, а правда никого не интересует. Пустышки, мля! Я побывал в этом дерьме – знаю, о чем говорю.
- У каждого своя правда, а если тебе не нравится, что я смотрю, можешь валить домой. Ты хоть дойти сам сможешь, или уже успел глаз залить?
Лис только закрыл глаза и тяжело вздохнул. Не представляет этот дурак, с кем так разговаривает. Нет, сегодня точно нарвется. Придется искать другой бар ... жаль. Докурив сигарету, бывший опер поднялся со стула и, уже было открыл рот, чтобы окрикнуть бармена, как, внезапно, раскрылась входная дверь, и в бар вбежал человек. Из рваной раны на его руке текла кровь, он упал на колени и закричал. Это был, скорее, крик страха, нежели боли. Визгливый такой крик. От такого уши закладывать начинает. Следом за ним в бар вошла какая-то женщина лет сорока, одежда на ней была изодрана в лохмотья, грязные волосы взъерошены, с половины лица свезена кожа. Ее остекленевшие глаза с белыми, как мел, зрачками смотрели на кричащего на полу мужчину. Она медленно подошла к нему со спины, схватила за плечи, дернула к себе и
