голову пулю.
— А как тебе удалось пронести пистолет через детектор?
Она приподняла подол юбки, вытащила пистолет из кобуры и протянула мне. Он был легкий, серого цвета и сделан из незнакомого мне материала.
— Эта игрушка не содержит в себе ни грамма металла, — объяснила она. — Просто очень твердая смола.
— А заряды?
— Из воды.
— Из воды? — пробормотал я, решив, что она пошутила.
— В нем находится азотное охлаждающее устройство. Пули представляют собой водяные шарики диаметром пять миллиметров. Они пробивают трехмиллиметровую сталь и сразу поражают мишень, не оставляя или почти не оставляя следов.
Ганс осторожно взял у меня из рук оружие и внимательно осмотрел его.
— Надо торопиться, Морган, — продолжала между тем Маэ, пряча пистолет. — Каждая потерянная минута отдаляет нас от могилы Александра и приближает к нашей. Раскрой свои маленькие секреты. Я должна знать, почему ты так хочешь добраться до Александра, что у тебя в голове. Будешь действовать в одиночку, разыгрывать из себя непобедимого, и в следующий раз вас с Гансом обнаружат в контейнере на автостоянке.
— Почему ты сразу не сказала нам обо всем? К чему эта смешная роль легкомысленной курочки? Чтобы нас умаслить?
— Господин Юрген не хотел тебя пугать. Он боялся, что ты откажешься от своей идеи, если почувствуешь, что это рискованно.
Я ткнул пальцем в сторону Ганса:
— А он? Он подумал о нем?.. Что же он за человек!
— Йон Юрген — человек увлекающийся, Морган. Страстный коллекционер. Я бы покривила душой, если бы сказала, что присутствие этого маль… этого юноши, — поправилась она, — не смутило его, но ему нужно было нечто гораздо большее для того, чтобы отказаться от задуманного, чем боязнь рисковать человеческими жизнями.
— Мерзавец!.. — в ярости воскликнул я.
— Не стану возражать, Морган. Однако этот самый мерзавец платит мне большие деньги, чтобы защищать вас, но я не смогу выполнять свою работу, если ты будешь упорно избегать меня, как в Риме, или что-то скрывать от меня. Ты волен продолжать свою игру в прятки, если хочешь рисковать своей шкурой и шкурой своего стажера. Теперь ты знаешь, как все может обернуться. Я прошу только считаться с тем, что должен делать согласно контракту, но если ты предпочитаешь отказаться от моей помощи, я умываю руки, Морган. Что бы ни случилось, я свои деньги получила.
Ганс бросил на меня умоляющий взгляд, и я кивнул в знак согласия.
— Ладно. Я согласен, — сказал я не без сожаления.
— Кто в курсе твоего проекта?
— Кроме нас троих — Людвиг Петер и его сын, еще, конечно, мой отец, директор Лувра и один из моих коллег, которому я полностью доверяю.
— Над этим еще надо подумать… Что ты рассчитывал найти в Александрии?
Я покопался в рюкзаке, вытащил оттуда бумажник и протянул ей листок.
— Профессор Лешоссер намеревался вылететь в Александрию, но накануне погиб. В его записной книжке я нашел номер телефона с именем, явно местным, — Амина. Но адреса нет.
Она протянула мне свой телефон.
— Так чего же ты ждешь? Давай позвоним.
Уткнувшись носом в клочок бумаги, я набрал номер телефона, и мое сердце учащенно забилось, когда синтетический голос произнес по-арабски фразу, которая, хотя я ничего не понял, должна была означать «Набранный вами номер не существует…».
— Возвращаемся к исходной точке, — вздохнула Маэ.
— Не совсем. Мы еще не закончили расшифровывать записную книжку, может быть, в ней содержится более точная информация.
— Будем надеяться.
— Здесь есть возможность выйти в Интернет? — спросил я.
— Пойду узнаю у администратора. А вы пока примите душ и отдохните немного, вам это нужно. И закройте на ключ дверь, — добавила она, выходя.
Ганс повернул ключ в замке и прислонился к створке двери. На щеках у него виднелись грязные полосы, а его светло-серый спортивный костюм был весь в пыли и пятнах от машинного масла.
У меня после половины ночи, проведенной в камере stazione dei carabinieri, и всего пережитого в Александрии вид тоже был не лучше.
— Мы мудро поступим, если последуем ее совету, — сказал я, поднимаясь с дивана.
— Мор… мы теперь можем доверять Маэ?
— Нет, — ответил я, направляясь в ванную комнату своей спальни.
Он скорчил мину и последовал моему примеру.
Услыхав, что Ганс включил в своей ванной душ, я отстегнул от пояса сотовый телефон, снова набрал номер нашей таинственной Амины, но на этот раз правильный, и начал диктовать сообщение: «Амина, у аппарата Морган. Мы прибыли в Александрию гораздо раньше, чем думали, и мы не…»
Не успел я договорить, как в трубке послышалось:
— Алло?
— Амина?
— Да, добрый день, Морган. Извините меня, но я фильтрую звонки, как вы советовали. Я очень обеспокоена. Вы сказали мне, что позвоните из Рима.
— У нас были кое-какие неприятности, я вам потом расскажу.
— Господи, ничего серьезного, надеюсь?
— Я не могу сейчас говорить. А у вас все в порядке?
— Не совсем. Ваш отец прислал для вас досье на мой адрес. Естественно, я не позволила себе открыть его. И связалась с известным вам человеком.
— Прекрасно. Мы смогли бы увидеться сегодня?
— Да, конечно. Сегодня я должна читать лекцию, но могу ее перенести. Вы нашли планы?
— Нет, я перерыл всю библиотеку Бертрана перед отъездом, но безрезультатно. В котором часу мы могли бы встретиться?
— Вы находитесь в отеле «Эль-Саламлек-палас»?
— Да.
— Я заеду за вами через два часа. Буду ждать вас у входа в сады в белом «рено» пятой модели.
— Отлично. Если меня не будет полчаса, значит, я не смог улизнуть.
— Решено. До встречи, Морган, и да поможет вам Бог.
Закончив разговор, я быстро принял душ, заглянул в комнату Ганса, который спал со сжатыми кулаками, и, надев гостиничную пижаму, растянулся на постели в ожидании возвращения Маэ.
Я уже связывался с Аминой несколько дней назад. Восточное звучание ее имени и тот факт, что Лешоссер намеревался отправиться в Александрию, привели меня к мысли, что она должна жить где-то в этих местах… Вначале она держалась со мной очень настороженно, но потом изменилась, удостоверившись после звонка моего отца, о котором Бертран ей много рассказывал, что я именно тот, за кого себя выдаю. Папа сказал мне, что она очень расстроилась, когда он сообщил ей о смерти старого профессора, который в течение многих лет был ее руководителем, да еще упомянул о загадочных обстоятельствах его гибели. Она почти сразу же снова связалась со мной, и именно тогда я посоветовал ей быть осторожной: спрятать имеющиеся у нее материалы о работе Бертрана в надежном месте, закрывать дверь на ключ и фильтровать звонки. Преподаватель латыни и греческого в частном лицее Александрии, Амина создала себе прочную репутацию археолога благодаря участию в исследованиях в районе маяка и раскопках в катакомбах Ком эль-Шугафа.
