– Настя! Что с тобой? Ты заболела?
Одеяло сползло с лица, и лба коснулась горячая мягкая рука.
– Да ты же ледяная! Я вызову врача! – всполошилась мама.
– Не надо врача, – Настя села на кровати.
В комнате было совсем темно. Очевидно, уже вечер, не меньше семи, мама пришла с работы и обнаружила ее спящей.
– Я что-то устала. Вернулась из школы, сделала уроки и прилегла, – соврала девушка. – А теперь ничего, уже лучше.
От мамы веяло теплом. Прекрасным заманчивым живым теплом. Это тепло было нужно Насте как воздух. Нет, больше, чем воздух, ведь она, кажется, теперь не дышала.
«Подойди ко мне! Согрей меня!» – думала Настя, глядя на маму.
И та тут же приблизилась, села на кровать и прижала Настину голову к своей горячей груди.
– Бедная моя девочка! Ты себя совсем не жалеешь! Нельзя же так много заниматься!
Настя вдыхала знакомый запах, исходивший от мамы. У нее опять начинала кружиться голова – но не так, как во время танца с Вадимом. Теперь чувство было более оформлено и… носило выраженный гастрономический характер. У мамы, как и у самой Насти, были светло-рыжие волосы и очень тонкая белая кожа, под которой просвечивали все жилочки. Вот они – прямо перед Настиными глазами. Несмотря на царящую в комнате темноту, девушка видела их все до единой. Мама обнимала ее, а девушка слушала биение ее сердца, набатом отдававшееся в ушах, и почти наяву видела красную кровь, струящуюся по венам… В горле опять стало сухо. Подчиняясь требовательному звериному инстинкту, она потянулась поближе…
И словно очнулась.
Резко оттолкнув маму, Настя вскочила на ноги.
– Это какое-то сумасшествие!.. – пробормотала она, пытаясь удержать рвущегося наружу хищника – зверя, которому хотелось преследовать добычу и убивать, жадно глотая горячую живую кровь, каждой клеточкой впитывая страх и боль своей жертвы. – Это пройдет. Пройдет. Я вполне нормальная. Я могу взять себя в руки. Меня нечего бояться…
– Ну ты как, наверное, проголодалась? Будешь есть? – Мама как будто ничего не заметила. Или она и вправду ничего не заметила?..
Настя в ужасе посмотрела на нее, не зная, счесть ли эти слова издевательством.
– Я приготовлю тебе яичницу с ветчиной, зажаристую, как ты любишь. Хорошо? – спросила мама, поднимаясь.
– Д-да, – выдавила из себя Настя.
– Ты только посмотри, наша Алиса совсем с ума сошла. Второй день уже сама не своя, – продолжала как ни в чем не бывало мама, – сегодня она меня испугала. Шерсть вздыбленная, мяукает. Как будто пытается мне что-то сказать, а что – я и не понимаю. А тут подхожу к твоей двери и вижу, что Алиса ее всю когтями исцарапала. Не понимаю, что с ней.
Она пожала плечами и ушла на кухню, откуда тут же послышался плеск льющейся воды и хлопанье холодильника: мама взялась за приготовление яичницы.
А Настя подошла к двери и увидела на ней глубокие борозды. Кошка долго царапала и кусала ее, видимо пытаясь пробраться в комнату. Как раз днем. В то время, когда Настя спала. Интересно, зачем? Ярость вскипела в девушке, как пузырьки в бокале шампанского. Она уже знала, что Алиса ей теперь не друг, но только теперь поняла, что отныне пушистая любимица стала ее врагом.
– Алиса! Кис-кис! – позвала Настя, но проклятая кошка, разумеется, затаилась.
Девушка прошла в мамину спальню, заглянула под диван, за кресло и за занавески – кошки нигде не было.
– Ну ничего, – пробормотала Настя, – я найду тебя, и будет хуже. Уж лучше бы тебе сразу же появиться на зов.
Серая провокаторша обнаружилась в коридоре в тот момент, когда она собиралась проскользнуть на кухню под защиту к маме.
Настя, сама удивляясь собственной быстроте и ловкости, преградила ей путь и загнала кошку в угол. Обе – и кошка, и хозяйка – прекрасно чувствовали, что дело принимает нешуточный оборот. Девушка и не сомневалась, кто выйдет победителем, но едва она наклонилась к Алисе, кошка вцепилась когтями в руку хозяйки, а затем, воспользовавшись ее секундным замешательством, серой молнией метнулась прочь. Все это проходило в странной тишине. Ни Настя, ни Алиса не издали ни звука. Как настоящие враги, они знали, что не стоит ждать ни помощи, ни пощады.
– Глупая кошка, – с досадой пробормотала девушка.
– Настя, иди есть, все готово, – мама, улыбаясь, выглянула из кухни. У ее ног отиралась хитрая Алиса. Она словно нарочно дразнила Настю, всем своим видом говоря: «А вот и не достанешь!»
Все еще кипя от злости, девушка прошла на кухню, где на столе стояла тарелка с яичницей. Один ее вид вызывал у Настя брезгливость и омерзение. Эта маслянисто блестящая пленочка на желтке, отвратительная розовая ветчина, покрытая капельками расплавленного жира, – какая гадость! И как она могла любить такое раньше?!
Настя сидела над остывающей яичницей, ковыряясь в ее ярко-желтых глазах-желтках вилкой, а мама увлеченно рассказывала что-то о работе. Дождавшись, когда мама наконец закончит рассказ и выйдет из кухни, девушка вывалила отвратительную еду в ведро и вымыла тарелку.
– Мам, я пойду погуляю, – сказала она, когда мама вернулась на кухню.
– Так поздно? – забеспокоилась та. – Посмотри, на улице уже совсем темно.
– Я ненадолго, – соврала Настя, уже прекрасно зная, что раньше утра она вряд ли вернется. – А ты ложись спать. Я возьму ключи.
Мама стояла посреди кухни, держа в пожелтевших от никотина пальцах сигарету и нервно щелкая зажигалкой, зажатой в другой руке. Видно было, что ей ужасно хочется задать какой-то вопрос и вместе с тем она отчего-то боится это сделать.
«Сейчас спросит, что со мной случилось», – испугалась Настя.
– Это связано с тем мальчиком, который тебя подвозил? – наконец проговорила мама, и девушка с облегчением вздохнула.
– Да, – небрежно бросила она и пошла одеваться.
Роли в их семье поменялись самым кардинальным образом.
Стоило Насте только открыть входную дверь, как мимо нее промелькнула серая молния. Алиса стремглав выскочила из опасной квартиры и скрылась в коридоре. Девушка хотела было броситься вслед за кошкой, но, подумав, пожала плечами. Поле боя осталось за ней, и то ладно. А поесть она себе найдет. Кого-нибудь покрупнее Алисы.
На улице было сыро. Только-только закончился дождь, и воздух напитался влагой, словно губка. Над землей стелился туман, и зажженные фонари казались небрежными акварельными мазками, нанесенными на асфальтово-серый холст ночи. В небе были натыканы тусклые горошинки-звезды и забытой лампочкой висела половинка старой-старой луны.
Настя стояла посреди двора, оглядываясь и принюхиваясь. Она видела ночь словно другими глазами. Она и вправду изменилась. Еще вчера она была слишком напугана произошедшим, чтобы замечать что-то, кроме своих переживаний, но вот сегодня картинка развернулась во всей полноте, ожила, наполнившись красками и звуками.
Старый двор обещал ей невиданные чудеса, улица звала, манила навстречу неизведанному. Если бы только Вадим был рядом! Если бы он мог разделить с ней восторг новых открытий!
«Все решается легко, – подумала Настя, мягко ступая по блестящему от дождя тротуару. – И как эта простая мысль не пришла мне в голову еще вчера? Мне нужно осторожно подготовить его, разузнать у учителя, как сделать человека вампиром, – и все сразу наладится. Мы будем вместе. Навсегда. На целую вечность! Это будет история идеальной любви. Что может быть прекраснее, чем вечная любовь? Настоящая история любви Ромео и Джульетты начинается как раз в тот момент, когда оба умирают».
Эта мысль привела девушку в отличное настроение. Она достала из кармана мобильник – ах да, он, бедняжка, был отключен еще со вчерашнего вечера – и включила его.
