Таня сняла с полки тюбик с гелем для душа и выдавила на ладонь немного прозрачно-золотой массы, сладко пахнущей медом, цветами и еще чем-то горьким, и принялась намазывать тело ароматной пеной. От запаха приятно кружилась голова. И еще вспоминалось…
Вспоминались сегодняшние поцелуи.
В первый раз Таня поцеловалась, когда училась в шестом классе. Она долго выбирала мальчика и остановилась на высоком и симпатичном Толике из седьмого «б». Сначала Толик не обращал на малолетку внимания, но Таня умела добиться своего, и вскоре он уже робко заглядывал ей в глаза и предлагал сходить вместе в «Макдоналдс». Первый поцелуй принес разочарование, к тому же при ближайшем знакомстве Толик оказался вовсе не таким взрослым, загадочным и интересным, каким представлялся издалека. Он напомнил Тане пирожное без крема, которое однажды испекла ее мама. С виду это было совершенно нормальное заварное пирожное, однако, когда Таня укусила его, начинки внутри не оказалась. Она до сих пор помнила то чувство недоумения и обиды. Так же получилось и с Толиком.
В общем, от Толика пришлось быстро избавляться. Дальше был Макс. В общем, неплохой мальчишка, но какой-то чужой и тоже не слишком интересный.
А вот Миша… Миша оказался как раз таким, как и мечталось Тане. Умный, сильный, независимый. И никакой он не зубрила: не виноват же он, что у него все-все получается?! И учиться, и драться, и целоваться! Все!
Таня выключила воду, завернулась в мягкое махровое полотенце и, выйдя из ванной, пошлепала на кухню. Пол приятно холодил ее согревшиеся ноги.
Таня остановилась у окна. Редкие огни домов казались отражением звезд. Подумав о тех, кто сейчас, как она, не спит, девочка улыбнулась.
Настроение у нее было чудесное, однако Таня достала из холодильника майонез и толстым слоем намазала обратную сторону ручки микроволновки. Пусть Геннадий Сергеевич не расслабляется и знает, что она презирает его по-прежнему. И чем дольше он будет молчаливо сносить ее выходки, тем сильнее.
Уже ложась в кровать, Таня подошла к столу, чтобы взглянуть на свою новую куклу. Работа была почти завершена, осталось только раскрасить лицо. Ей ужасно захотелось приступить к этому немедленно, но она знала, что слишком устала и переволновалась, а значит, за краски браться нельзя. Раскрашивать куклу – слишком тонкая и важная работа. Марина учила никогда не приступать к ней в смятенном состоянии.
На следующий день, когда Таня сидела на химии рядом с изнывающей от любопытства Ленкой, на мобильник пришла эсэмэска от Серого.
«На большой перемене за школой», – и никаких пояснений. Впрочем, Серый никогда не отличался многословием, а Таня примерно представляла себе, о чем пойдет речь.
Она с трудом дождалась большой перемены и, напутствуемая Ленкиным «Ну, ни пуха», отправилась на встречу.
Серый уже ждал ее, сидя на бордюре и держа в руках незажженную сигарету. Лицо его было мрачно. Присев рядом, Таня решила, что в этом случае может заговорить первой.
– У меня есть к тебе предложение, – сказала она, посмотрев на приятеля.
Серый, по-прежнему не говоря ни слова, кивнул.
Его бритая голова уже успела обрасти коротким «ежиком», сквозь который просвечивал старый шрам – память об одной из уличных драк, которые периодически случались в жизни Серого. И Таня не слышала, чтобы хоть одна из них закончилась его поражением… То есть не слышала о таком как раз до вчерашних событий.
– Ни я, ни Миша не посягаем на твой авторитет, – продолжила Таня, к тому времени решившая устраниться от передела власти. – Я, например, думаю, что о вчерашнем… недоразумении вовсе не обязательно болтать по всему району. Ведь ребята тоже не станут базарить об этом, ведь правда?
Серый засунул в рот сигарету, перекатил ее языком из одного угла рта в другой, снова вынул и только тогда заговорил.
– И что же ты хочешь? – хрипло спросил он, впервые за сегодняшнюю встречу взглянув Тане в глаза.
Она выдержала взгляд колючих серых глаз и, не отводя взгляда, ответила:
– Пустяки. Чтобы ты признал Мишу. Я понимаю, это было испытание. Негоже, чтобы волчица из стаи встречалась со слабаком? Так?
Серый задумчиво повертел в руках сигарету и, так и не закурив, бросил ее на землю.
– Предположим, что так. Это все?
– Нет, не все. Еще мне… любопытно, как вы узнали о том, что я встречаюсь с Мишей.
Серый посмотрел себе под ноги и снова перевел взгляд на Таню.
– Нам сообщили, – холодно сказал он и, выдержав театральную паузу, добавил: – Теленок проблеял.
Ничего особо неожиданного Таня не услышала и тем не менее встала и протянула Серому руку:
– Спасибо. И спасибо за то, что помог выяснить, что Миша не рохля. Со слабаком и трусом я бы никогда встречаться не стала. Ну ладно, давай, увидимся.
Он осторожно пожал ее холодные пальцы и уже в спину спросил:
– А ты… Ты не знала?
Девочка обернулась.
– О том, что Миша умеет драться? Честно говоря, нет. – И пошла по направлению к школе. До начала урока ей предстояло еще одно маленькое дельце…
Круглова она увидела сразу, войдя в класс.
Он сидел за своей партой и жевал покрытую шоколадной глазурью булочку.
Таня подошла к нему и остановилась, брезгливо его оглядывая.
Леша посмотрел на нее преданно и как-то виновато.
– Круглов, это ведь ты заложил меня вчера? – спросила она спокойно.
Мальчик отвел глаза и ничего не ответил.
– Понятно. Тогда хочу сообщить тебе, что ты мерзавец. Не смей ко мне больше приближаться! – Девочка размахнулась, влепила ему звонкую пощечину и вышла вон, не заметив, что наступила по пути на выпавшую из кругловской руки недоеденную булочку.
Когда она вернулась, уже перед самым звонком, Лешки в классе не было.
– Теплова, что это ты с Кругловым сделала? Я видел его в коридоре. Он плакал как ребенок, – спросил ее Сашка Торин, присаживаясь на ее парту.
– Не волнуйся, Торин, это крокодильи слезы. Крокодил, говорят, тоже плачет, когда добычу кушает.
– Как-то Круглов на крокодила не похож. Скорее на кролика. Или на овцу, – заметил Торин. – Вы слыхали, чтобы волки дружили с овцами? Кстати, не боишься без домашек по алгебре остаться?
– Обойдусь как-нибудь. И вообще, учиться, говорят, модно, – улыбнулась Таня.
– Нет, определенно, с тобой, Теплова, что-то не то происходит, – задумчиво произнес Сашка. – Но я рад, что Круглов тебе безразличен. Его там уже Таточка утешает. Она в отличие от некоторых девочка добрая.
– Подумаешь, напугал! Пускай утешает, – бросила Таня. «Занятно, а что, если они вдруг и вправду подружатся?» – подумала она между тем.
Глава 7
На крыше мира
Хочешь, я отведу тебя в одно интересное место? – спросил как-то Михаил.
– Это куда?
– Сюрприз. Но, думаю, тебе понравится. Я иногда хожу туда, когда у меня какие-нибудь неприятности. Или просто чтобы подумать, посидеть с книжкой.
– Понятно, – усмехнулась девочка, – какой-нибудь уголок в парке. Журчание воды, уединенная скамеечка среди кустов роз или беседка, увитая плющом или чем там положено. Ну, знаешь, как в слезливых книжках бывает. Угадала?
Таня так и представила себе эту картину, не вызвавшую у нее, по правде говоря, ни восторга, ни умиления.
– Увидишь. Больше ни слова, – загадочно улыбнулся Миша. – Только туда придется не меньше часа
