Кэйси не успела договорить, как оказалась в его объятиях, таких же крепких и зовущих, какими она их помнила. Он нашел ее губы своими и ощутил на них вкус дождя. Она вдыхала запах его кожи, запах свежего ветра. Он обвел языком контуры ее губ и скользнул внутрь влажной сладости рта. Она прильнула к нему, возбуждающе прижавшись грудью, обтянутой свитером из мягкой шерсти. Он обхватил ладонями одно из соблазнительных полушарий и, нежно сжимая его, притянул Кэйси к себе еще крепче.
Она тихо вскрикнула, отвечая ему со всей страстью, подогреваемой двумя неделями тоски, неожиданностью его появления, трепетом от сознания того, что он снова рядом.
Однако мотор автомобиля не был выключен, и как только Кэйси сняла ногу с тормоза, машина покатилась к реке.
Джеффри высвободился и резко повернул руль влево.
— Мы, пожалуй, преуспеем в том, чтобы погубить друг друга, — пробормотал он.
Кэйси неохотно вернулась к обязанностям водителя, поставила машину на обочине и выключила мотор.
— Ну а теперь, Джеффри Колдуэлл, — начала она с лукавой усмешкой, — когда ты знаешь, какой прием я оказываю автостопщикам, что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что я бы с удовольствием потащил тебя в кусты и…
— Идет дождь.
— Полагаешь, ты бы это заметила?
От промелькнувшей в голове картины сладкая дрожь пробежала по ее телу, но она серьезно посмотрела на него.
— Джеффри, что ты здесь делаешь?
Он устроился поудобнее, откинувшись на спинку сиденья, и пожал плечами.
— На следующей неделе у меня дела в Нью-Йорке. Поэтому я и решил преподнести тебе сюрприз. Недалеко от лагеря я почти наткнулся на твоих учениц, но успел вовремя укрыться за скалой. Ну что, разве откажешь мне в дьявольском коварстве?
— Иначе я бы на тебя и не посмотрела! — смеясь, ответила Кэйси.
— Тогда ты отвезешь меня в Вашингтон и позволишь мне провести завтрашний день вместе с тобой?
Он потянулся к ней и погладил по щеке, потом его рука соскользнула на ее грудь, и он почувствовал, как мгновенно затвердел ее мягкий сосок под тонкой материей.
— Это был дурацкий вопрос, — прошептал он.
К тому времени, как они добрались до дома, где жила Кэйси, она мечтала только об одном — упасть в объятия Джеффри. Они вели машину по очереди. Джеффри взял на себя участок до моста Джорджа Вашингтона и самую трудную часть автострады Нью-Джерси, но он так управлял «Ауди» на этой трассе, что будто плелся по проселочной дороге. Джеффри объяснял это более напряженным движением по сравнению с Калифорнией. Они останавливались, чтобы передохнуть — не часто и не надолго, — преследуя одну не упоминаемую вслух цель: как можно скорее добраться туда, где они будут вдвоем и никто им не будет мешать. Но ограниченное пространство в салоне автомобиля, близость Джеффри, ожидание того, что он пробудет с ней еще какое-то время, даже вибрация машины на высокой скорости довели Кэйси до такой остроты желания, что у нее закружилась голова, когда она искала ключ от квартиры. Если бы в тот момент Джеффри просто прикоснулся к ней, она бы потеряла сознание.
Но он не прикоснулся. Вместо этого он бродил, осматривая ее жилище, расположенное на третьем этаже старого, но симпатичного кирпичного дома. Матово поблескивающий паркет, камины в спальне и гостиной, витиевато расписанные под мрамор, стены, выкрашенные в спокойный серый цвет. Типичная городская квартира, элегантная и в то же время уютная. Мебель эпохи Конфедерации[5] и несколько вещей в античном стиле, оставшихся от матери. Больше всего она любила секретер в стиле чиппендель[6]. Гостиная была вполне приличных размеров, с красивым видом из окна, а вот спальня — чуть побольше ниши для кровати. А уж так называемая кухня и вовсе помещалась в наскоро перестроенном чуланчике. На Восточном побережье снять приличную квартиру было сложным делом.
— Очень мило, — одобрил Джеффри. — Более или менее так, как я себе и представлял. Джордж Вашингтон останавливался здесь?
— Этого дома тогда еще не было.
Он стоял, положив руки на спинку кресла времен королевы Анны.
— Как давно ты тут живешь?
— Всего год, до этого я снимала квартиру с кем-нибудь на паях.
Он улыбнулся.
— Я и забыл, ты же еще очень молодая. Ты много работаешь, да?
Она кивнула, не испытывая желания ни присесть, ни подойти к нему. Он видел сейчас другую сторону ее мира. В этой квартире перед ним стояла образованная деловая женщина Леонора Грэй, а не Кэйси в ярком цветном шарфе на голове и в гольфах. Джеффри пересчитал книги на полках, висящих между окнами, закрытыми жалюзи, и камином.
— Итак, у тебя тринадцатитомное издание Оксфордского словаря английского языка, — подытожил он. — Почему-то я представлял себе, как ты сидишь над двухтомником с увеличительным стеклом.
Она выдавила из себя короткий смешок, скрестив руки на груди, так как они у нее снова начали дрожать.
— Не думаю, что чтение с увеличительным стеклом стало бы моим хобби. Во всяком случае, я не занимаюсь этим каждый день…
— Не занимаешься? — Он поскреб в затылке, улыбаясь. — А я-то представлял тебя читающей этот словарь даже рано утром, за чашечкой кофе.
— Я с трудом просыпаюсь и почти ничего не вижу по утрам! — Она посмотрела на него в упор, затем, решившись, подошла и коснулась его запястья. — Тебе было любопытно узнать о моей жизни так же, как мне было любопытно узнать о твоей. Поэтому ты и приехал? Посмотреть, как я живу?
— Да, я хотел посмотреть, как ты живешь, сознаюсь в этом. Но приехал я, чтобы увидеть тебя, Кэйси. — Он погладил ее локон и продолжил более низким голосом. — Поверь мне, любовь моя, я здесь только ради тебя.
— Я верю.
Он легонько погладил ее нежные щеки.
— Дорогая, если я прямо сейчас не смогу осязать тебя всю, я просто сгорю. Ты же не хочешь остаться с горсткой бесполезного пепла в руке?
Она покачала головой и прошептала:
— Нет.
Они бросились друг другу в объятия и стали целоваться жадно, страстно, ищуще, как будто хотели сами себе доказать, что все это явь, а не сон.
— Я все время спрашивала себя, будет ли это еще когда-нибудь, — прошептала она наконец. — Джеффри, я так скучала по тебе…
Он поцеловал ее снова и, почувствовав на своей щеке горячие слезы, отстранился, чтобы понять, чьи они — его или ее. Он слегка отклонил ее голову и кончиками пальцев дотронулся до уголков глаз. Из них-то и текли горячие ручьи. Она спрятала лицо, зарывшись в его плечо.
— Без тебя просто ад кромешный, Джеффри, — прошептала она. — Какой-то ад!
— Кэйси, Кэйси…
Его голос сорвался, и они так крепко обняли друг друга, как будто боялись, что кто-нибудь из них вдруг исчезнет, растворится в воздухе и уже никогда не появится вновь.
— Я люблю тебя, Кэйси, — выдохнул он ей в волосы, — я люблю тебя…
Она подняла голову, ища что-то глазами. Он ли произнес вслух эти слова? Или они сами возникли в ее мозгу, потому что она так отчаянно хотела их услышать?
Он нежно улыбнулся, прочитав ее мысли, и погладил по волосам.
— Я люблю тебя, Кэйси, — повторил он. — Я был ужасно несчастен без тебя. Я так тосковал, что тебя
