— Всем нам удачи, Леша!
— Отбой!
— Конец связи!
Миша отдал переговорник рации и посмотрел на своих бойцов. А те в ответ вопрошали немыми взглядами.
— Хармамад в Ингараке… Мы остаемся здесь, мужики… Этот шакал не должен проскочить на ту сторону…
— Нормально! — только и сказал Кот и принялся устанавливать в одной из бойниц свой пулемет. — Жаль, патронов только маловато — всего одна лента…
— Кирпич со своими пацанами притащит для тебя еще пару… — ответил Мишка.
— О!!! Это уже дело!
— Когда начнется весь этот кильдым? — спросил радист, тоже начавший поосновательнее устраиваться в «гнезде».
— На «собаке», в 4.00…
— Значит, нам лейтенант повоевать всего час выделил? — переспросил Кот. — Ну, тогда проскочим!..
— А может, еще и не придется… — проговорил Бочка. — Кто знает, как «лошарики» будут себя вести на «собачьей вахте»… Может, спать будут, как суслики…
— Посмотрим, мужики… Утром посмотрим… — ответил Миша. — Встретим Кирпича, устроимся, а там… «Собака» все покажет…
«Собачья вахта» или просто «Собака»… Самое поганое время для того, кто стоит на посту в карауле, и самое любимое время для тех, кто живет на войне, соответствуясь с принципом «Пришел, нагадил, отвалил!»
Во всей Советской Армии время несения службы на постах для караула начиналось в 19.00. Как правило, это были три смены часовых, которые стояли на своих постах по два часа. А среди ночи наступало такое время, когда человеческий организм просто вопил, требуя сна!.. Глаза часового закрываются сами собой, хоть спички между век вставляй! И самое противное то, что Уставом караульной службы часовому запрещено не только курить, но и практически все остальное — есть, пить, сидеть, говорить, отправлять естественные надобности… Ему, часовому, разрешено только нести службу!.. А как ее нести, когда в твоем организме отключается даже «автопилот» — единственное, чего тебе хочется, так это только спать!.. Правда… Такое случалось только с молодыми и неопытными солдатами, которые еще не знали, что, закрыв глаза «всего на одну минуту», можно не открыть их больше никогда, потому что именно в это время и работали диверсанты, потому что это их самое любимое время! Не зря ведь живет поговорка в народе: «Крадется, как тать в ночи!» И слава богу, если они, эти «тати», оказывались своими, родными, только проверяющими несение службы на постах, «старослужащими» — тогда ты отделывался всего-то несколькими смачными оплеухами по дурной башке, чтобы клювом не щелкал, несколькими пинками под зад и парой-тройкой внеочередных нарядов на кухню… Но если это были «духи»…
К огромному сожалению, за 9 лет афганской войны была вырезана до последнего человека не одна застава и не один блокпост советских войск только из-за того, что какой-нибудь «салабон» прикрыл свои глаза всего на одну минуту, думая, что все в округе хотят спать точно так же, как и он сам… В это время очень важно понять, что ты можешь попросту не рассчитать свои силы… Ты закрываешь глаза, думая, что сумеешь их открыть тогда, когда потребуется, в любую секунду, думая, что сумеешь что-то услышать, а когда открываешь их и смотришь на часы, то с ужасом понимаешь, что проспал не меньше часа…
А бывали и такие случаи, что «духи» намеренно «смеялись» над незадачливым часовым — он просыпался после сладких сновидений на посту и видел вокруг себя только трупы, и чаще всего обезглавленные…
Вашему покорному слуге довелось однажды видеть такого парня, который от осознания того, что он проспал около двух десятков жизней своих товарищей, попросту двинулся умом… Нет, он не буянил и не рвал на себе одежды… Парень просто так глубоко ушел в себя, что у врачей не оказалось сил и средств вернуть его в действительность из той злополучной ночи, которой он теперь только и жил… А паренек все разговаривал тихо со своими друзьями и просил у них прощения за то, что всего на минуту приклонил голову к валуну…
Так вот, с некоторого времени в войсках стало принято на эти два часа ставить на пост тех солдат, которые уже были научены горьким опытом и умели справляться со своим организмом, приказывая ему не спать…
Про это время, когда небо еще даже не начинает сереть перед рассветом, но ты уже всем своим нутром понимаешь, если не спишь, конечно, что он уже близко, говорили, что в эти часы не спят только собаки, да и то не все, а только бродячие — с 3 до 5 утра…
Потому-то и «собачья вахта»…
— Вижу движение, Док!
Мишка посмотрел в направлении, о котором только что сказал Кот:
— Это наши… Кирпич с пацанами…
— У меня тоже есть движение… — прошептал внезапно Бочка, который наблюдал за противоположной стороной перевала. — Метров триста… Двое и ишак с мешками… Идут к перевалу… Медленно…
Док метнулся к противоположной амбразуре и впился взглядом в дорогу…
Отсюда, с высоты дота, на дороге, освещенной лунным светом, было прекрасно видно двоих ночных «путешественников», которые шли по обеим сторонам от животного по дороге от кишлака Дайлакор к перевалу. Они не просто шли во весь рост, а поддерживали мешки на спине мохнатого серого ишачка и даже слегка подталкивали его сзади в ляжки, помогая преодолевать довольно крутой подъем…
«…А мешочки-то килограммов по шестьдесят будут, если не больше — вон как ишак под грузом прогнулся! — пронеслась молнией мысль в голове Дока. — Что же это вы, красавцы, на ночь глядя через перевал-то тащите?..»
…Говорят, что ослы очень выносливые и могут тащить на себе большое количество груза. Говорят… Те, кто только слышал об этом, но никогда не сталкивался… Да! Осел — очень выносливое животное! Гораздо более выносливое, чем лошадь! Но… Он намного ее меньше. И даже у мохнатого ослика есть свой предел «грузоподъемности», и он его очень точно знает! И никогда не сдвинется с места, хоть ты кол ему на голове теши, если этот предел будет превышен хотя бы на один килограмм!.. Так вот, средних размеров осел может тащить на себе около сотни кило, ну плюс-минус килограмм-полтора, но никогда больше!..
— Этих будем брать! — Решение пришло в одну секунду. — А заодно и узнаем поточнее, где Хармамад обитает… Может, тот крендель, что перед лейтенантом засветился, и не «генерал» вовсе, а так, ряженый клоун для отвлечения внимания…
Док обернулся к своим товарищам:
— Кот — ты за старшего! Держи своей «машинкой» сектора! Прикроешь, если что… Бочка — ты второй номер!.. А я, пока этим полудуркам еще ничего не видно, спускаюсь к дороге — сработаем вчетвером с пацанами Кирпича…
— На перевале они будут минут через семь-восемь…
— Успеем!
Мишка бросился к тропинке, которая вела вниз, и уже через две минуты был на дороге, где нос к носу столкнулся с «боевой тройкой» младшего сержанта Кирпичева.
— Куда летишь, «замок»? — спросил он тихо.
— Пара «бородатых» с «мохнатым грузовиком» с той стороны к перевалу ползет, Колян! — выдохнул Миша. — Будем брать! Одного! Второй нам не нужен…
Больше слов было не нужно — Кирпич с одним из разведчиков метнулся на другую сторону дороги, оставляя Дока и еще одного бойца там, где они встретились. Захват «языка» ложился именно на их плечи, потому что, и это уже давно стало непреложной аксиомой во взводе лейтенанта Николаева, никто не мог и не умел сделать это лучше, а главное, бесшумнее, чем его замкомвзвод сержант Парубец…
Пять минут ожидания растянулись так, словно это были часы — вот уж, воистину, нет ничего
