бытия. Поиграй своими пальцами внизу, там ты познаешь счастье. Теперь возьми свои груди, подними их к лицу, рассмотри себя внизу, взвесь их и отпусти. Они опережают тебя на пути к наслаждению, они бегут туда прежде, чем ты пошевелишься, требуя быть выпитыми и распробованными.
Она подчинялась, точно следуя моим словам.
— Ты знаешь, как устроен женский половой орган?
— Я никогда его не рассматривала.
— Даже когда писала?
— Я видела только маленький холмик.
— Ты имеешь в виду лобок.
— Да, и он мешает рассмотреть остальное…
— Я полагаю, что ты не рискнешь делать это передо мной. Тогда мы сделаем вот что: я выйду, а ты воспользуешься этим зеркалом. Ты сядешь, разведешь ноги и поставишь его посередине, как раз перед входом. То, что ты увидишь, вызовет у тебя восхищение.
Я добавила, снимая со стены маленькое зеркало в форме ладони:
— Ты можешь шевелить пальцами, открывать шелк тканей, и не пугайся, если увидишь маленькую раковину.
Я добавила, удаляясь:
— Это маленькое отверстие впускает мужчину. Переднее. Не ищи заднее отверстие, в нем нет необходимости. На нем останавливаются только извращенцы. Бог создал только одно отверстие для удовольствия женщины. Мужчины попробуют убедить тебя в обратном. Не верь им. Они получат больше удовольствия, чем ты. Они уговорят тебя перевернуться, но позволяй им делать с собой только то, что любишь. Тогда ты будешь счастлива, потому что любовь заставит тебя забыть о том, с какой стороны тебя наполняет возлюбленный.
— О боже!
Открыв дверь, я наткнулась на мужчину, который, по-видимому, подслушивал нас. Я сразу закрыла за собой дверь, чтобы малышка ничего не поняла. Это был торговец. Он прерывисто дышал, держа руку на члене, который брызгал в шароварах, как гранат.
Он поправил свою одежду и повернулся.
— Теперь женские разговоры подслушивают под дверью? — спросила я. — Вам недостаточно вашей жены?
Он молча удалился, и я заметила, что он не Убрал руки с яичек.
Я подождала несколько минут, затем вернулась в комнату, все еще думая о палке, которую только что видела, и снова обратилась к моей девственнице:
— Надеюсь, ты познакомилась со своим отверстием. Оттуда выходят дети. Но у него есть и другая роль. Она помогает получить удовольствие, родиться во второй раз. Нужно ласкать его и заботиться о нем.
— Как узнать, красивое ли у меня влагалище?
— Я объясню тебе позже. Сейчас нужно спать.
Она протянула руку, чтобы взять джеллабу, но я ей помешала:
— Ты доставишь мне удовольствие, если, начиная с этой ночи, будешь спать без одежды.
Я продолжила, зевая:
— Ты погасишь свет?
Я почувствовала, что Лейла колеблется, потом увидела, как она поднялась, нагая, и направилась к масляной лампе. Из-за того, что я смотрела на девушку, она прикрыла рукой грудь и половые органы.
— Я тебя уже изучила! Покажи мне эти чудеса, или я тебя побью! — угрожала я, смеясь.
Проходя мимо меня, она вдруг замерла, развела руки, чтобы показать мне лобок, и игриво убежала.
— Нет! Вернись! Покажи мне свое влагалище последний раз, ведь тебе больше не нужно его скрывать, и я узнаю, заслуживает ли оно звание красивого!
Она вернулась и подошла ко мне, колеблясь.
— Покажи, не церемонься! — сказала я. — Уже поздно, и я хочу спать.
Я снова убедилась в том, как идеально сложена моя подопечная. У ее влагалища была тонкая белая кожа с черным пушком сверху, его упругие колечки радостно бежали по коже. Правильный проем миндалинки восхитительно прорисовывался между бедер, щекоча низ живота. Ее борозда приоткрывалась на краю жемчужины, инкрустированной в ларчик тела. Бутон розы, спелый персик, грудь райской гурии.
Клитор Лейлы выглядывал наружу между двумя гладкими стенками. Теперь он подпрыгивал, пока ларчик открывался, укрытый блестящей кожей, как звездное небо.
Я положила ей руку на живот и произнесла, как будто молясь:
— Вот твоя жилка, твой центр тяжести, твоя победа над смертью, твоя насмешка над богами и демонами. Это небо и земля, светила и кометы, собранные под твоей кожей. Ты не узнаешь, как там загорается пожар. Но если он начнется, не торопись его гасить. Никто его не увидит, и тем более мужчины. Велось много войн, было вызвано множество несчастий, чтобы понять, как рождается радость между твоими ногами. Этого никогда не знали. Ты будешь хранить свою тайну. Хорошо, что мужчина видит, как ты наслаждаешься, не зная, как совершается чудо. Ты сама не будешь знать ничего об этом. Кроме того, что земля уйдет из-под ног, счастливое возбуждение побежит по венам, как кровь, погонит ветры и приливы, принесет на руках луну в подарок ангелу или демону, который подарил тебе удовольствие. Тебе покажется, что часть твоего тела отделилась, чтобы стать ничем. Ничем. И всем одновременно.
— Я понимаю, — сказала Лейла.
— Что понимаешь?
— Почему отец никогда не уходил, не забрав ключ от дома.
— ?
— Он боялся, чтобы его дочери не убежали из-за этого… удовольствия.
— Прекрати изображать дурочку и знай, что когда твое тело примется говорить — опасайся! Конечно, это может закончиться ничем, и так часто бывает: ты вернешься к себе, станешь злой мегерой и сварливой женой. Но твое тело может взорваться чересчур громко, и у тебя не будет другого выхода, кроме безумия. Будут говорить, что твоим телом управляют неземные существа, тогда как настоящие джинны, дорогая моя, живут в твоем теле и нигде больше!
Утром четвертого дня домом овладело странное возбуждение. Наш хозяин решил закрыться у себя, отказываясь отправляться к оливковому прессу под предлогом того, что у него болит нога. Он только смотрел, как мы работаем, и пил вино, я в этом уверена, хоть он и позаботился о том, чтобы укрыть бутылку непрозрачной тканью. Его жена приходила и уходила, каждый раз бросая на нас косые взгляды. Вдруг она вихрем пронеслась мимо, намотав на голову покрывало, и хлопнула дверью. Ее супруга, казалось, это не взволновало, он продолжал пожирать Лейлу глазами. Я знала, что творилось в его голове. И уже приготовилась к этому: я хотела подарить Лейле первую ночь любви.
— Сейчас,
Я придумала, что мне надо купить кое-что для уборки, и вышла.
Я расспросила ту самую соседку, которая целый день сидела на табурете, смотря на улицу. Она научила меня, что самым мудрым из колдунов был Мадждуб, который умел делать воду твердой, отгонять болезни и мог бросить к вашим ногам самого строптивого любовника.
— Это не для меня. Я хотела бы, чтобы мой возлюбленный принял меня за нее и ее имя было стерто в мою пользу, — объяснила я мужчине, которого отыскала в глубине тупика. Он сидел по-турецки, его лицо было измождено, а борода подметала землю.
Он не задал мне вопросов, узнал только мое имя и имя моей подопечной, прошептал стихи, видимо,
