Итак, они явились вдвоем. Причем охранник был не в форме, в которой, сколько помнил Рэм, ходил всегда, а в светлых брюках, сандалиях и ковбойке навыпуск. Видно, не с работы он шел, а приехал специально, возможно, из дома. Следовательно, Анька могла его пригласить в качестве подкрепления.
Этот Игорь Свиридов был крепким парнем, этаким «братком», кем, в сущности, возможно, и являлся. И это на его плечи и кулаки, вероятно, рассчитывала Анька в «разговоре» с ним, с тезкой своего дружка. Но если она рассчитывала на чужую помощь, нельзя исключить и того, что она все уже своему парню рассказала. Или почти все. Вряд ли открылась насчет полученных уже денег, наверняка придумала какую- нибудь насквозь фальшивую, душещипательную историю про сутенера, который не дает ей никакой жизни. А три тысячи баксов, которые не так давно с равнодушным видом, словно делал это постоянно, вытащил из кармана плаща и передал ей Рэм, вполне возможно, подсказали ей, что у него этих баксов немерено. Значит, могли решить еще и поживиться.
Как это все противно и прозрачно на самом-то деле…
Они вошли, осторожно озираясь, в подъезд, и Рэм решил тоже не медлить. Не надо было давать им много времени, чтобы они могли четко и слажено продумать экспозицию встречи.
Рэм вынул из кармана пистолет Макарова, медленно навинтил на него цилиндр глушителя — зачем же в доме лишний шум? — и затем, спрятав пистолет в широком кармане серого своего, весьма удобного для подобных операций, плаща, вышел из машины. Два Анькиных окна, как помнил Рэм, выходили не во двор, а на улицу. А сама она сейчас, вероятно, только вошла в комнату, и потому человека, который стал бы наблюдать из коридора во двор, оглядывая подходы к подъезду, там пока не было.
«Неучи, — беззлобно, скорее даже презрительно, подумал Рэм, — поздно вас образовывать…»
Легким, почти бегущим шагом этот тренированный человек легко взбежал на третий этаж и позвонил три раза — специально для Аньки. На двери было написано — «Тереховым — 3 зв.».
Прислушался. Послышались торопливые шаги. Вопрос:
— Кто?
— Я, Анюта. Игорек, как договаривались.
— Ты-и? — словно чего-то испугалась она. И заторопилась: — Сейчас, подожди, я ключ забыла!
«Какой ключ? Что за бред? Замок же обыкновенный, английский».
Снова он услышал торопливый топот каблуков — сперва уходящий, а после, через полминуты, возвращающийся.
— Сейчас, сейчас, — торопливо повторяла она, открыв, наконец. Но встала в дверях так, что он не мог бы пройти в коридор, не оттолкнув его. — Ты чего так рано? Мы же договорились после работы! А я сейчас убегаю обратно, вот только ключи забыла, — она показала ему ключи от собственной комнаты.
Что-то с ней было не так, но что? Рэм окинул ее взглядом и вдруг едва не расхохотался: платье сзади, чего она, естественно, не могла видеть, набрасывая его на себя второпях, было приподнято, и подол его сзади задирался до резинки на трусах. И сразу ему стало легче.
Он взял ее за плечи, резко развернул к себе спиной и шлепнул ладонью, обтянутой светлой перчаткой, по вздернутым, нахально выпирающим ягодицам. Потом подтолкнул вперед и сказал:
— Я ненадолго. Закончим разговор быстро. Пошли к тебе, мне тоже некогда.
И она сообразила наконец, одернула сзади платье и пошла впереди в свою комнату, в середине длинного коридора. Перед дверью остановилась, оглянулась на Рэма и толчком отворила настежь дверь. Но он оказался ловчее.
Он приобнял ее за пышные плечи и втолкнул в комнату впереди себя.
Сбоку, слева, стоял ее хахаль в ботинках и одних трусах — ясно, чем они тут спешили заняться до его прихода, — и держал перед собой пистолет.
— А ну быстро! — скомандовал парень, абсолютно уверенный в том, что его команда будет немедленно выполнена. — Отпусти женщину и… два шага в сторону!
«Стрелять не станет!» — пронеслось в голове у Рэма.
Их задача — взять его на испуг. Им еще долгий «базар» нужен. Потом его деньги, а вот уж после… Вот тогда они его и завалят. И, возможно, не здесь. Парень-то — настоящий бычок, мускулы так и играют. А вот пистолет держит непрофессионально, на собственную силу надеется. И наглость…
«Ну что ж, ребята, вы сами ускорили свой уход», — без особой печали, просто как констатацию факта, отметил для себя Рэм.
Он послушно отпустил Анькины плечи, даже слегка оттолкнул ее от себя, чтоб не мешала — ее очередь следующая.
Выстрел щелкнул. В тишине довольно слышно все-таки. В кармане плаща появилась дырка. И точно такое же отверстие, точнее, красная нашлепка возникла на лбу у парня. Он резко откачнулся головой назад и рухнул, ломая стул, который стоял за его спиной.
Рэм повернулся к Аньке. У той глаза вылезли из орбит. Она, казалось, от ужаса засунула обе ладони себе в широко открытый рот и смотрела на него, ничего не понимая.
— Что ты ему успела сказать? — негромко спросил он, закрывая за собой дверь.
Она не отвечала, только в непреходящем ужасе мотала из стороны в сторону головой и была кошмарно, безобразно некрасивой, даже уродливой в эту минуту. Рэм вспомнил свои с ней упражнения в одну из недавних ночей и брезгливо скривил свои губы.
— Ничего не сказала? — тем же спокойным тоном продолжал он. — Ну, значит, умница. Когда встретитесь, напомни ему об этом…
Снова раздался громкий щелчок, и на лбу Аньки вспучилась такая же кровавая заклепка. Но падала она тихо. Вернее, уже не падала, а медленно и безвольно опускалась — сперва на колени, а потом и легла ничком. Рэм одной рукой осторожно придерживал ее тело, опуская на пол, чтобы не делать снова лишнего шума.
Он вспомнил, куда она засовывала деньги, и, открыв створку платяного шкафа, нашел на средней полке стопку нижнего Анькиного белья — цветного, с кружевами и оборками. Встряхнул этой стопкой, достав ее с полки, и на пол выпали свернутые в трубочку доллары.
Рэм зашвырнул белье обратно, поднял деньги, подошел к Свиридову и сунул ему в свободную руку эти доллары, смяв их предварительно в тугую кучку. Затем вынул из его руки пистолет Макарова, проверил. Так и есть, даже затвор не был передернут. А обойма полная. На испуг брал.
Свой пистолет с давно сбитым номером и глушителем Рэм вложил ему в руку, предварительно стерев собственные отпечатки с рукоятки и ствола. Вытер и обойму — на всякий случай, поскольку привык снаряжать оружие только в перчатках, не оставляющих следов. Вот как и сейчас. А «полный» Макаров сунул к себе в карман. Когда это оружие засветится, можно будет без сожаления избавиться и от него. А на прежнем пистолете Рэма уже и без того достаточно криминала — там и Порубов, и его супруга.
Ухищрения-то были не бог весть какие, и Рэм прекрасно это сознавал. Нынешний уровень криминалистической экспертизы без особого труда позволит следствию установить и подлинный номер оружия, и даже выяснить, что пистолет пришел из Чечни, из района боевых действий, а вот в чьих руках он побывал до того, это если не Богу, то уж Аллаху наверняка известно.
Но все эти «открытия» появятся потом, а пока следствию придется основательно помучиться, прежде чем им удастся установить, что Игорь Свиридов не сам убил Анну Терехову, а затем всадил и себе пулю в лоб, но что здесь был кто-то третий, и ссора, закончившаяся смертоубийством, скорее всего, произошла из-за денег либо из-за женщины. Недаром же говорят, что везде надо искать прежде всего именно ее, женщину.
Покончив с делом, Рэм осторожно выглянул в коридор — там было тихо. Старушки, которых он наблюдал в прошлый раз, сидели по своим норам. Рэм аккуратно, почти без щелчка, закрыл за собой дверь на английский замок и на цыпочках быстро прошел до выходной двери.
На лестнице тоже никого не оказалось. Почти без звука закрыв и входную дверь, Рэм быстро спустился во двор и, оглядевшись, вышел на улицу. Сделав круг вокруг дома, он зашел во двор с другой стороны, прямо к своей машине, и уже через несколько минут песочных «Жигулей» во дворе не было.
Сама операция не заняла и десяти минут. Ну плюс ожидание — что-то около часа. Рэм нажал кнопку вызова Максима и, не дожидаясь отклика, отрапортовал:
— Операция завершена. Свидетелей нет.
Но он ошибался — свидетель, точнее, свидетельница была. Только ее долгое время никто не будет ни
