– Он не настолько глуп, чтобы класть яйца в одну корзинку. Полагаю, что нет. А мои возможности? Думаю, вы сможете действовать свободно – в пределах обозначенной суммы, – решительно сказала Лена. – Это пока, а там – посмотрим.
– Фамилии палачей?
– Возбудила дело Хамовническая межрайонная прокуратура, по месту жительства, но курирует, определенно, генеральная, фамилию куратора не знаю, эти деятели из Хамовников только многозначительно поглядывают наверх. А вот следователь, который ведет дело, Нина Георгиевна Ершова, – она «важняк» из Следственного комитета МВД.
– Взятку передавали ей? Кто, известно?
– Так адвокат же! Дмитрий Аркадьевич Штамо, контора где-то на окраине. Называется чудно. Помните, у Образцова был кукольный квартет – Дидл, Падл, Дудл и Семенов? Вот и у этого – тоже что-то вроде Дидла, Падла и Штамо. Я уточню. А вы сегодня в самом деле можете навестить генерала Грязнова?
– Разве я называл вам фамилию? – Гордеев посмотрел на посетительницу с мгновенно вспыхнувшим подозрением.
– Не называли, но я тоже когда-то была знакома с Вячеславом Ивановичем Грязновым.
– Так в чем же дело? Почему вы не отправились сразу к нему?
– Он же не адвокат, Юрий Петрович. Но если вы увидитесь, пожалуйста, не сочтите за труд, передайте ему привет от Лены Казначеевой. От меня. Может быть, он вспомнит.
– Ни фига себе! – Гордеев едва не присвистнул, с некоторой растерянностью глядя на покрасневшую почему-то под его пристальным взглядом женщину. – Ах дядя Слава, ах рыжая котяра!..
Она звонко рассмеялась.
– Не берите в голову, Юра. Я лет пятнадцать назад была у них на практике, так они всей Петровкой отчаянно за мной ухаживали, проходу не давали. Правда, до дуэлей не доходило... А он тогда майором еще был. И друг у него был симпатичный...
– Александр Борисович Турецкий, мой непосредственный учитель.
– Так это вы о нем? Тесен мир... Теперь я уверена, слава богу, что не ошиблась в выборе.
– Но получается, что вы сама – юрист? Не понимаю ваших проблем, – недоуменно пожал плечами Гордеев.
– Увы, давно нет. Была женой, потом любовницей, потом... скучно, Юра.
– А если расправить плечи?
Она с печальной улыбкой посмотрела на него, вздохнула, глаза ее сузились, и лицо как-то странно осунулось, стало старше. А может быть, она вдруг осознала жесткую материальность времени, которой, не будь этого разговора, и дальше бы старалась не замечать. Все-таки время для женщины – понятие конкретное и реально ощутимое, особенно когда встречается человек, в которого, вполне возможно, была тайно влюблена... давным-давно, давным-давно...
– Ленка Казначеева?! – вскричал Вячеслав Иванович, всплеснув руками. – Так что ж ты ее с собой не привез?! Саня, ты просто не можешь ее не помнить! Это же Ленка! Вот такие золотые волосы! – Он стал показывать округлыми движениями рук. – Вот такой бюст! Такая талия! И вот такая... ой! Все с ума сходили! Ей не в юристы, а на подиум! Венера, да куда той! И как она выглядит? – восхищался Грязнов. – Царица?
– Ну, может, не царица, но немного постаревшая принцесса – это похоже на правду. Впечатление, во всяком случае, производит. Хотя принцессы на такси не ездят, – скептически заметил Юрий. – Как правило. Но, возможно, бывают и исключения.
– Не помню я ее, – скучным голосом прокомментировал Славкин восторг Турецкий. – Ты лучше про этого Брусницына давай. Чего он там натворил?
И Гордеев выложил все, что услышал об отставном полковнике от Елены Александровны. Грязнов с Турецким слушали, переглядывались, но молчали. Никак не отреагировали они и на фамилию адвоката Штамо. Да мало ли нынче этих контор! Всех и не упомнишь. Это, кстати, куда удобнее сделать самому Юрию – через Московскую коллегию. Наверняка и его шеф, Розанов, мог что-то знать об этом типе.
А вот следователь Ершова – эта сразу заинтересовала обоих.
– Как, говоришь, ее зовут? – Грязнов прищурился. – Нина Георгиевна? Ага. А кто у нас с вами руководит Юго-Восточным округом? Куницкий. А кто его первый зам? Серега Ершов. То есть Сергей Георгиевич, так? И какая тут напрашивается связь?
– Память у тебя, Славка, однако! – похвалил друга Турецкий.
– Не жалуемся, – прокомментировал генерал. И не удержался, чтобы не уколоть приятеля: – А ты вот Ленку забыл! Плохо, Саня, стареешь...
– Мы про следователя, – напомнил Гордеев.
– Вот именно, – кивнул ему Грязнов. – Мне этот бывший полковник сразу не понравился.
– Это о ком? – не понял Гордеев.
– Да Саня знает, – как-то неохотно ответил Грязнов. – Ну чего уставился? Да о твоем Брусницыне, о ком же еще!
– Так вы с ним что, знакомы?! – изумился адвокат.
– Довелось, – вздохнул Турецкий. – Удостоились такой высокой «чести». Славка, а ведь, проанализировав твое вызывающее поведение, я вынужден все-таки признать твою правоту. Получается, ты у нас единственный, кто как в воду глядел. Так, значит, это ему Ленка и врезала по харе?
– Фи, Сан Борисыч! Ну и выражения у вас, однако, генерал! Хотя чего взять с генерала? Но Елену Александровну, судя по вашей интонации, вы определенно вспомнили?
– А ведь он уел тебя, Саня! – засмеялся Грязнов. – А вспомнил он ее, Юра, наверняка по манере действовать решительно и бесстрашно. Поди, и сам когда-то схлопотал, да? А вот со мной у нее подобного никогда не случалось! Правда, приходилось строго ограничивать себя, сдерживать. Это было, да. Особенно за руками все время следить. А так – даже очень, очень... Славная девочка. Компанейская...
– Да уж какая она теперь девочка! – ностальгически вздохнул Турецкий.
– Слушайте, отцы-милостивцы, чего это вы ударились в воспоминания? Я вам для этого разве все рассказывал?
– Ты свое рассказал – и помолчи. Дай взрослым дядям думать, – строго оборвал Гордеева Вячеслав Иванович. – Ишь торопыга! Саня, у меня возникла одна идея насчет этого фонда сплошной благотворительности. Только Юрке с ним отродясь не справиться. Тут тяжелая артиллерия нужна. Или снаряды, которые любую броню прошибить могут.
– Кумулятивные, – подсказал Гордеев.
– Да? – обернулся к нему Грязнов. – Тебе видней. Но мы, Юра, выступаем сейчас в роли советчиков, не больше. Ты ведь за этим пришел? Верно? Не могут, да и не имеют никакого права, не говоря уже об обычной житейской целесообразности, заниматься этим твоим делом помощник генерального прокурора, например, или начальник такого управления, как мое. Мы с ним, конечно, пушки, – Грязнов кивнул на Турецкого, – но палить по воробьям – это, извини...
– Я бы не стал сравнивать Брусницына с воробьем, Вячеслав, – возразил Александр Борисович. – Чтобы не попасть ненароком впросак. Именно в этой связи я и хотел бы от тебя услышать, с чем у тебя ассоциируется упомянутый фонд?
– Ну про гигантскую кормушку мы уже говорили. Но чтобы разложить все по полочкам и тщательно проанализировать каждую в отдельности, надо выявить, во-первых, всех его учредителей, а во-вторых, членов. И посмотреть, кто из них «ху» и где в настоящий момент находится. Влезать самим в фонд нам никто не позволит. Иначе, я думаю, этот полковник не чувствовал бы себя настолько уверенно. Значит, остается что? Ну, Саня? Ты же у нас признанный мастер версий! Пошевели мозгами, это ж тебе не руками... с Ленкой, а?
– Далась она тебе! – сделал вид, что обиделся, Александр Борисович. – И ничего в ней такого, чтоб «ах-ах!». И вообще, когда это было!.. Ладно, кончайте ржать, остряки... А касательно фонда, я полагаю, может пройти такой финт. Вот ты, Юра, обмолвился тут насчет охоты, сравнивая современный бизнес с облавой хищников на их жертвы. Ничего, подходит, есть что-то... А если нам продолжить твою аналогию?
