стойку. Одно неуловимое движение - и не дававший ему покоя злосчастный 'дипломат' уже покоится среди вещей в багаже мэра.
Он тщательно защелкнул замки и оглядел чемодан со всех сторон, чтобы получше запомнить его приметы. Впрочем, второго такого же в багаже Пирожкова не было. Этот был самый большой и отделанный какой-то странной тканью, похожей на гобелен.
- Я думаю достаточно. Желаю приятного полета.
Верзила проследовал в накопитель, а таможенник облегченно вздохнул, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы не заорать от восторга: 'Пронесло все-таки!!!'
И вдруг его словно каленым железом обожгло: 'Господи, это ж не мэрский чемодан!' Он с ужасом осознал, что ворошил не костюмы и рубашки, а что-то кружевное и легкое. 'А, какая, к черту, разница? Мэра или его бабы. Вместе же летят - значит, и нет никакой разницы!' Но на душе все-таки стало муторно: 'Нет, кончать надо с этой работой. Так и инфаркт схлопотать можно от нервного перенапряжения!'
Толкаясь и размахивая микрофонами, журналисты наперебой выкрикивали свои вопросы, Пирожков обстоятельно, доходчиво и пространно отвечал, как будто сам созвал эту пресс-конференцию. Рассказал все, что думал о прошедших выборах, потом перешел на футбол - на 'Спартак', и вещал бы еще часа два, если б провожающие не напомнили о самолете. С видимым сожалением мэр попрощался и пошагал к регистрационной стойке.
- Ну, вот теперь тебе действительно пора. - Игорь, проводивший взглядом мэра, встал и крепко обнял Роберта: - Давай, Скат, счастливо. И смотри, не высовывайся из окна.
- Пока, - рассеянно ответил Роберт, так и не разобравшийся в странном поведении брата.
Проверка не заняла много времени. Всего багажа-то - одна сумка.
- Счастливого пути, - сказал таможенник, возвращая документы. Его лицо показалось Роберту знакомым, где-то он уже видел эту родинку. Может, здесь же, когда прилетал? А, какое это, собственно, имеет значение? Роберт поискал глазами в толпе Игоря и, на прощание помахав ему рукой, направился к автобусу.
Игорь достал мобильный телефон и, когда ему ответили, коротко доложил:
- Все в порядке.
Затем подмигнул таможеннику и направился к выходу развязной походкой счастливого человека, насвистывая песенку из любимого фильма: '…будьте голубем почты моей…'
Голованов допил пиво и тоже собрался уходить. Из всего происходящего в порту ему показались если не подозрительными, то по меньшей мере странными два момента: то, что Пирожков, вместо того чтобы отсиживаться в депутатском зале, пошел в народ, и еще таможенник какой-то вороватый. Голованову даже примерещилось, будто таможенник что-то стащил из пирожковского чемодана или, наоборот, сунул туда. Но это уж наверняка примерещилось.
А с Робертом все было совершенно нормально.
Роберт Ненашев. 27 марта
Самолет поднялся в воздух. Роберт расстегнул ремни и огляделся. Она сидела сзади по другую сторону прохода. Доморощенная графоманка со своим грузным лысым патроном. Пирожков развалился в кресле и, ритмично помахивая рукой, что-то ей втолковывал, а она время от времени делала пометки в ноутбуке.
Тогда, во время первой встречи, Роберт толком и не разглядел ее, а на экране она выглядела как непримиримо-идейная представительница самых ортодоксальных мормонов. На самом же деле все оказалось совсем не так. Она не была вызывающе красива и не выглядела, как сказал бы Игорь, сексапильной штучкой. Но что-то такое в ней все-таки было. Короткие темные волосы и карие, почти черные, глаза, обрамленные огромными пушистыми ресницами, правильные и тонкие черты лица… Роберт поймал себя на мысли, что по-прежнему называет ее 'графоманкой', хотя знает имя - Наташа. Она печатала медленно, то и дело останавливаясь и пощипывая себя за мочку правого уха.
Вдруг она подняла голову, словно почувствовав, что за ней наблюдают, Роберт отвел глаза. Впрочем, это была ненужная предосторожность: ее взгляд скользнул мимо, не задержавшись на нем, и, размяв пальцы, она вновь принялась стучать по клавишам. Мэр дремал.
Закончив работу, она вынула дискету из дисковода, убрала ноутбук в сумку и, откинувшись в кресле, стала смотреть в окно. По ее лицу блуждала мечтательная улыбка.
Роберт не заметил, как заснул. Ему приснилось, что он сидит в баре 'Романтическая ночь', а Наташа в невероятно сексуальном одеянии пристроилась у него на коленях. Оркестр играет танго, и у эстрады самозабвенно танцуют Гордеев и Анжела. Наташа шепчет ему в самое ухо:
- Смотри, люди живут и радуются жизни, давай и мы развеемся.
- Не хочу! - Он выхватывает из-за пояса невесть откуда взявшийся пистолет и начинает палить в Анжелу. Но пули отскакивают от нее, не причиняя вреда. Наташа смотрит на него с восхищением:
- Ты - мой герой! - Она обвивает его шею, и в этот момент тяжелая рука сурового стража закона в облике полковника милиции Волгина ложится ему на плечо…
- Пристегните, пожалуйста, ремни. Мы заходим на посадку. - Стюардесса с дежурной улыбкой на лице легонько тормошила его.
Если не считать дурацкого сна, полет прошел нормально. Роберт никуда особенно не спешил и поэтому выходил из самолета одним из последних. Под креслом, в котором сидел Пирожков, что-то блеснуло: уж не потерял ли мэр символический ключ от русской столицы? Роберт нагнулся и обнаружил на полу дискету, видимо, ту самую, с которой работала Наташа.
'Рассеянность - не лучшее качество для пресс-секретаря. А если бы дискету нашел коварный враг? И не осталось бы тогда могучего секрета у великой державы, и узнали бы буржуины планы тайных кремлевских подвалов… Ладно, шутки шутками, но что же мне со всем этим делать? Как честный человек, не могу же я это выбросить? Хотя, по большому счету, стоило бы'.
Роберт в задумчивости повертел находку в руках и отправился все-таки догонять мэра.
Обычные формальности в аэропорту заняли минут десять, но за это время Пирожков с командой успели погрузиться в шикарный черный лимузин и отбыть в неизвестном направлении. Правда, с направлением было определиться не так уж трудно, так как Пирожков, скорее всего, прилетел на конгресс 'Демократические институты и местное самоуправление на рубеже тысячелетия', а конгресс проходил в 'Хилтоне'.
В 'Хилтон' так в 'Хилтон', подумал Роберт, там можно и остановиться. Жить у матери Роберт не хотел, предвидя бурные проявления любвеобильности еще похлеще, чем у Анжелы. Потому не сообщил, когда именно приедет. Он собирался остановиться в гостинице, а с родственниками встретиться на нейтральной территории.
'Вот, отдам дискету и сразу позвоню деду', - решил он, усаживаясь в такси.
Денис Грязнов. 27 марта
С целью поддержания добрососедских отношений, а заодно и новостями разжиться Денис заглянул в отделение к Майскому. Новостей и полезных сведений у опера должно было накопиться немало, если судить по груде бумаг, которую он уже перелопатил.
- Нашел что-нибудь? - поинтересовался Денис, присаживаясь на колченогий стул, увы, единственный не заваленный папками.
- Значит, так, - вдохновенно начал Майский тоном человека, постигшего тайный смысл и скрытые пружины бытия, в частности, овладевшего искусством составлять запросы в смежные инстанции, - я нашел не что-нибудь, а почти все. Лесников Сергей Сергеевич, 1954 г. рождения, ранее трижды судим, последний раз - за вооруженный грабеж. Кличка - Чума. Срок отсидел полностью, судимость снята.
- А-а, - протянул Денис, - вот откуда белые пятна на спине.
- Чего-чего?! - Майский оторопело посмотрел на него.
- На спине белые пятна. Обесцвечивал татуировки с помощью лазера. Собирался баллотироваться в губернаторы?
- А если бы фиолетовые - то в президенты? - Опер, похоже, обиделся на то, что Денис предвосхитил часть его откровений. - На самом деле Лесников был депутатом горсовета и генеральным директором ЗАО 'Лесникофф', членом правления футбольного клуба 'Ротор', и, между прочим, не последним членом. Уважаемый человек. По месту работы характеризуется положительно.
