— Филя, есть новости?
— Нет. К «форду» никто не прикасался.
— Так все же где Ирина? — допытывался тем временем Щербак.
— А кто ее спрашивает? — любезно осведомилась Лидия Федоровна.
— Это знакомый. Меня зовут Николай.
— А можно узнать вашу фамилию?
Щербак удивился, но сказал. Лидия Федоровна понизила голос:
— Тогда мне есть что вам передать! Ирочка сегодня с нами не работает. Ее подменили.
— Что-то случилось? Она заболела?
— Нет-нет, только не перебивайте, пожалуйста, а то я забуду что-нибудь важное. Ирочка просила передать, если вдруг вы позвоните, что она сама встретится с какими-то… сейчас я посмотрю, у меня тут в журнале записано… с Гудковым и Топоровым…
— Тороповым, — машинально поправил Щербак. Ему стало совсем нехорошо.
— Не знаю, не знаю, а у меня записано Топоров, от слова «топор», понимаете? То-по-ров! Вы понимаете меня, молодой человек?
— Понимаю, понимаю, ради бога, говорите скорей!
— Вот! Ирочка сказала, что она скажет, что ей известно про них нечто важное, и тогда они станут за ней следить, а тогда вы станете следить за ними, а тогда… Ой, возможно, я перепутала последовательность…
Щербак бросил трубку.
— Сева, едем в «Алтуфьево» немедленно!
Голованов был за рулем, а Щербак принялся названивать теперь уже Никифорову. У того, как на грех, было занято. Все знали, что у Никифорова чрезвычайно ревнивая жена Лиза, которая может устраивать ему допросы, какие сам Борис, талантливый сыщик, едва ли потянет, так что это вполне мог оказаться нескончаемый семейный разговор.
Когда они уже были на Ботанической улице, которая вот-вот должна была влиться в Алтуфьевское шоссе, Щербак дозвонился:
— Боря, депутат с тобой?
— Да, мы тут с ним пока что французский коньяк пьем, знаешь, у мерзавца отличный бар оказался, и вот я еще не решил, то ли спрятать его, то ли охрану приставить…
— Боря, я тебя умоляю, пусть он позвонит Торопову на мобильный, а ты постарайся отследить, где Торопов в это время находится, ладно?
— Попробую, — пробурчал Никифоров. — А на кой ляд?
— Боюсь, что у него наша заложница.
— Что?!
Просьба на самом деле была нешуточной. Это в американском кино такие проблемы решаются на раз, а в Московском уголовном розыске даже заместителю начальника их в считанные минуты решить непросто, тем более находясь вне стен родного госучреждения.
В конце концов все устроилось. Сперва спецы с Петровки подключились к телефону Чупаленкова, а потом уже он позвонил Торопову. Борис объяснил депутату, что говорить нужно как можно дольше, всячески затягивая время. Чупаленков сказал Торопову слегка заплетающимся языком, что он собрал часть денег и готов выплатить не только проценты, а, скажем, половину суммы и что нужно бы как-нибудь встретиться и обговорить… Торопов в ответ только буркнул «ладно» и отключился. Разговор был закончен.
Но главное оказалось сделано. Спецы с Петровки засекли мобильник Торопова, он двигался (то есть это машина, в который находился Торопов, двигалась!) по кольцевой автодороге, сворачивая на Дмитровское шоссе в северную сторону. Никифоров послал туда вертолет.
— Продиктуй мне данные заложницы, — потребовал он у Щербака.
Николай сказал немного заискивающим тоном:
— Видишь ли, Боря, она не совсем заложница, она, видишь ли, нам в этом деле помогала, она, скорее, свидетельница…
— Так какого хрена она у них в машине делает? Зачем они ее захватили? Вы что вообще вытворяете?!
— Я думаю, они хотят вывезти ее за город и…
— Будь на связи, — оборвал Никифоров.
Через несколько минут он перезвонил:
— Их засекли с вертолета. Они едут в серебристом «БМВ» седьмой модели. В салоне только два человека, и оба мужчины. Если женщина есть, то она в багажнике. Сейчас сворачивают на Челобитьевское шоссе. Что будем делать?
Щербак посмотрел на Голованова. Тот забрал у него трубку:
— Борис, мы уже рядом, мы их догнали почти, пара километров осталось, пусть твои орлы контролируют, но не вмешиваются.
— А если они ее убивать станут?!
— На открытом-то шоссе? Ни за что. Они хотят в лес уйти.
О том, что в багажнике может лежать уже неживой человек, сейчас никто думать не хотел.
Через минуту сыщики увидели на пустом шоссе остановившуюся машину — «БМВ» стального цвета. Позади нее стоял знак, означавший ремонтные работы. Один человек сидел в салоне, другой копался в моторе. Все ясно, они увидели вертолет и решили переждать.
Голованов замедлил ход и дружелюбно спросил:
— Помощь нужна?
Тот, что сидел за рулем, отрицательно покачал головой. Это был Торопов. Значит, перед капотом был Гудков.
— Ну как знаете. — Голованов проехал мимо.
И тут в спину сыщикам раздался выстрел, потом второй. Задние колеса дружно сказали «ц-шшш». А Сева, не растерявшись, резко дал задний ход.
— Э-ээ! — вскрикнул Торопов, но было поздно.
Задний бампер «девятки» ударил Гудкова по ногам, и он рухнул как подкошенный. Торопов выстрелил еще раз над головой успевшего пригнуться Николая и рванулся было из машины. Но Щербак, буквально выпорхнувший из автомобиля, в немыслимом кульбите выбил его оружие ногой. И теперь в лоб Торопова уже смотрел пистолет Щербака.
— Разбаловались вы в своих анголах, — посетовал Щербак. — Совсем бдительность потеряли.
Он бросил Торопову ключи от его квартиры. Тот такого издевательства не выдержал и бросился вперед, рассчитывая свалить противника ударом всей массы тела. Щербак только и ждал этой вспышки ярости. Он, словно на тренировке, отступил в сторону и ударил Торопова рукояткой пистолета в шею. Теперь оба пассажира «БМВ» были на земле. Гудкову Голованов уже надел наручники. Щербак сел сверху на Торопова и шумно втянул носом воздух:
— Сева! Сева!!! Ты только понюхай!
Голованов с подозрением покосился на товарища, но подошел и понюхал.
— Узнаёшь?! — вопил от восторга Николай. — Тончайший запах! Туалетная вода! Французская! Тот самый запах, что был в подъезде, где нас с тобой били, Сева!
Тут уж дошло и до Голованова. Он быстро перевернул обоих пленников и заглянул каждому в рот. У Гудкова слева вместо второго резца и клыка стояли свежие керамические коронки, чуть отличающиеся белизной от остальных зубов. А у Торопова ребра были перетянуты тугой повязкой — это его Сева достал тогда ногой.
Щербак открыл багажник и острожно вынул оттуда Ирину. Она была без сознания, но в порядке.
Поднялся сильный ветер. В десяти метрах от двух машин приземлился вертолет. Пленников перегрузили в него, а Ирину нужно было на всякий случай показать врачу.
Усевшись в «раненую» машину, Щербак дважды двинул себя кулаком в лоб:
— Всеволод, мы с тобой идиоты. Клинические! Почему ты думаешь Торопов начал в нас стрелять?
