к родственникам в село, забрал и все наиболее ценное. А теперь, пока еще действует ультиматум, решил подскочить домой, в городскую квартиру, проверить, не забыл ли что-нибудь стоящее второпях, да рассовать кое-какие вещи по соседям. Есть у него хорошие соседи, русские старики, одинокие, ехать некуда, собираются пересидеть бои в подвале, говорят, им не привыкать. Узнав, что подвозят его журналисты, Хамид ругал всех — Дудаева и Ельцина, оппозицию и Хасбулатова, резонно утверждая, что виноваты все власть имущие, раз простому человеку из-за их политики приходится бросать все нажитое и бежать куда глаза глядят.
Попутчик попался слишком словоохотливый, но Слава и компания в конце концов возблагодарили судьбу за то, что послала им этого человека.
Их машину остановили боевики. Придирчиво посмотрели документы, поцокали языками, разглядывая Дину, перекинулись несколькими фразами на своем языке с Хамидом и все-таки пропустили.
Они подвезли Хамида почти к дому, он настойчиво предлагал труженикам пера зайти к нему на минутку, попробовать домашнего вина, «если, конэчно, какой-то шайтан не выпил уже все, к чертовой матэри!». Заманить их на застолье не удалось, тогда Хамид очень подробно объяснил, как проехать на Революционную.
Дина довольно быстро отыскала нужный дом. Скромный трехэтажный особнячок, скорее всего довоенной еще постройки, стоял посреди двора в окружении выросших значительно позже пятиэтажек.
— Там большие, глубокие подвалы, — сказала Ткачева, указывая на особняк. — Хозяева, наверное, вино хранили. Туда и лазал Андриевский в тот день…
— А Кук?
— Он — нет.
— Понятно, — кивнул Слава. — Ну и где же мы свои усталые кости бросим?
Олег Величко обошел со всех сторон особняк, вернулся к центральному входу, где стояли Грязнов и Дина.
— Там все досками забито, — сказал он и дернул за ручку дверь парадного входа.
Тяжело, с натужным скрипом она подалась.
— Что ж, хорошее место для хранения денег, — заметил он.
— Для кратковременного хранения, — уточнил Слава. — А то вместе со стенами истлеют. Так, говоришь, с той стороны в домишко ни войти, ни выйти?
— Да. Или топором придется поработать.
— Тогда задача упрощается — надо следить только за входом с этой стороны. К тому же всякий уважающий себя миллионер… там есть миллион, Дина?
— Российскими?
— Ну да.
— Там значительно больше, Вячеслав Иванович!
— Тем более! Такой человек должен не пешком ходить, а ездить на чем-нибудь солидном, на бэтээре хотя бы!
— Нет уж, лучше не надо! — не согласился Олег. — Как мы его тогда оттуда выцарапаем?
— Насчет бронетранспортера — перебор, — кивнул Слава и повторил вопрос: — Так к кому на постой пойдем?
— Надо посмотреть, может, пустующие квартиры есть? — предложила Дина.
— А если они все опечатаны и закрыты? Нехорошо закон нарушать!
— Мы в ноябре были, еще только когда начиналась вся заварушка, и то никакого порядка в городе не было. А сейчас и подавно.
— Ладно, пошли посмотрим, — кивнул Слава. — Только надо такую найти, чтоб все окна во двор выходили на этот палаццо.
Пустующую квартиру нашли в соседней пятиэтажке на четвертом этаже. Таких, откуда жильцы уехали, было, наверное, больше, но они были либо закрыты на ключ, либо вовсе забиты досками. Пока оставался шанс найти более или менее приемлемый вариант, взламывать не стали. Квартира оказалась не только пустая, но даже незапертая. Они вошли, включили свет. Похоже, уехали отсюда недавно. В квартире было две комнаты, и все три ее окна смотрели как раз во двор.
В комнатах почти ничего, только старый диван, подростковая расшатанная кровать в спальне и неказистый стол с табуретками на кухне.
— Ну вы пока располагайтесь, — сказал Слава спутникам. — А я пойду у соседей поспрашиваю, может, живет кто…
Соседи на площадке, если и были, на звонки не отзывались. Только в квартире напротив откликнулась старуха:
— Чего надо? Нет у меня ничего! Ни денег, ни водки!
— Мне только спросить, бабушка!
— Спросить? Так спрашивай!
Слава оглянулся.
— Скажите, в пятнадцатой квартире живет кто-нибудь?
— Зачем тебе?
— Поселиться хотим на пару дней.
— А чего вас сюда черт принес?
— По работе. Для газеты статьи писать.
У старухи любопытство пересилило страх, она открыла дверь, осмотрела Славу с пристрастием, осмотром осталась довольна:
— А в гостиницу чего не пойдете, коль для газеты? Таких пускают.
— Оттуда нас служба безопасности может турнуть. Наша газета Дудаеву не очень нравится.
— А там никто не живет. Съехали месяца два тому, собрались и съехали. Мне разрешили забрать что осталось. Так там и нет ничего. Вот табуреточки я ихние взяла бы печку топить…
— А батареи холодные разве?
— А то!.. Хорошо — знакомый «буржуечку» за литр водки поставил…
Завтра мы вам табуретки занесем.
— Да ладно уж, можете ко мне на постой заходить!
— Спасибо, мамаша, у вас небось одна комната?
— Ну.
— А у нас аппаратуры много. События будем снимать…
— Какие там события! Начнут молотить друг друга, как осатаневши, а потом слез не хватит всех оплакивать…
Слава вернулся в квартиру и по резким движениям, с которыми отскочили друг от друга Олег и Дина, понял, что они в лучшем случае обнимались, в худшем — целовались в засос, когда уши глохнут, сердце замирает, вот и бери его, глухаря, тепленьким, вякнуть не успеет.
— Значит, так, голуби мои, — сурово сказал он им. — Жилплощадь на указанный период наша, но спать здесь во всех смыслах слова нежелательно. На дворе уже стемнело. Пойду посмотрю поближе тот теремок. На это мне понадобится с полчаса. Вот это время вы имеете для лирических этюдов. Но не теряйте нюха!
— Вы не волнуйтесь, Вячеслав Иванович! — слегка покраснев, заверил Олег. — Все будет как надо!
— Хочется верить, — сказал Слава и тихо, осторожно вышел из квартиры.
Когда майор ушел, Олег взглянул на Дину без прежнего напряжения. В присутствии муровца он стеснялся показывать свое восхищение, может быть, порочной нравственно, но безупречной внешне девушкой.
Та в свою очередь заметила перемену настроения, происшедшую с молодым следователем.
— Молодой человек, не стесняйтесь! — улыбнулась она.
