поинтересовался он, едва очутившись в коридоре, все у того же Грязнова-младшего.
— Да ничего конкретного ни на один вопрос, так — треп о демократии, при которой каждый имеет право на справедливость… Константин Дмитриевич, мне кажется, что-то стряслось…
Но Меркулов уже и сам видел бледного как полотно судью, спешившего им навстречу с перекошенным от страха лицом.
— Несчастье… — пролепетал судья, хватаясь за сердце. — В камере для подсудимых молоденький сержант… убит…
— Где Садовничий?! — рявкнул тоже побелевший в одно мгновение Меркулов.
— Н-не знаю… Его нет…
— Дьявол!.. Денис, быстро звони дядьке! Здесь полно оперов! Обыскать каждый угол в здании и вокруг…
И, круто развернувшись, он бросился в сторону камеры для подсудимых.
Меркулову хватило одного взгляда на неподвижное тело молоденького сержанта, вокруг которого уже суетились медики, чтобы понять, что именно здесь произошло.
— Где старший офицер конвоя? — Вопрос он задал запыхавшемуся от быстрого бега и только что догнавшему его судье.
— Он тоже исчез… — выдохнул тот.
Константин Дмитриевич молча достал мобильный телефон и, отыскав в меню номер Турецкого, стал ожидать ответа.
МАЙЯ
Она думала, что и квартира у дяди Юры окажется такая же шикарная, как его машина. И поэтому немного удивилась, обнаружив, что живет он в обыкновенной двушке-распашонке, да еще в пятиэтажке, выстроенной в хрущевские времена, о которых любил рассказывать ей когда-то отец.
Обстановка в квартире тоже была самая обыкновенная и совсем не шикарная. В той комнате, что побольше, стоял старенький письменный стол с когда-то полированной столешницей, диван, маленький журнальный столик и два желтых кресла.
Стены хоть и чистые, но оклеены заурядными серыми обоями в мелкий цветочек. Ни одной картины или эстампа, способных оживить их, только сбоку от письменного стола дяди-Юрин диплом психолога в простой рамочке под стеклом.
Маленькая комнатка была уютнее: здесь помимо узкой кушетки, накрытой ярким клетчатым пледом, и точно такого же журнального столика, как в большой комнате, имелось огромное, во всю стену, зеркало, а на дверце встроенного раздвижного шкафа-купе висел яркий плакат с красоткой, возлежавшей на фоне березовой рощи.
Дядя Юра, судя по всему, почувствовал Майино недоумение, потому что, некоторое время понаблюдав за ее перемещениями по квартире, тихонько усмехнулся и пояснил:
— Это, Майечка, съемное жилище, хозяева давно уже живут за рубежом, на ПМЖ… Ты знаешь, что такое ПМЖ?Девушка кивнула, и они отправились на кухню — пить чай.
То есть это у дяди Юры называлось «пить чай». На самом деле небольшой холодильник оказался настоящим клондайком еды: на столе одно за другим появлялись извлекаемые из него хозяином настоящие яства. Красная и черная икра, несколько нарезок разной копченой колбасы, сыр, брынза, нарезка с белой рыбой, баночка маринованных помидоров-черри, которые Майя обожала. На маленькую, двухконфорную, плиту была взгромождена большая чугунная сковорода с настоящим, как он выразился, пловом…
— Дядя Юра, я же лопну! — Майя улыбнулась. — Или растолстею так, что мамуля меня не узнает…
— Ничего, тебе и впрямь не помешало бы немного поправиться, деточка, если бы не наши планы… — Он оценивающе посмотрел на девушку.
Майя ни в коем случае не тянула на свои шестнадцать с половиной. Худенькая, хрупкая, с едва обозначившейся грудью, она явно отставала в физическом развитии от своих ровесниц. Да и личико нежное, тонкое, совсем детское, с наивными голубыми глазами.
Чаепитие действительно получилось более чем плотным, и, внимательно глянув на свою гостью, дядя Юра безапелляционно отправил ее в маленькую комнату отдыхать.
— Не стоит бороться с режимом, к которому ты успела привыкнуть в больнице, — сказал он. — Иди ложись и постарайся уснуть. Выспишься — сразу почувствуешь себя лучше! Да ты и так носом клюешь… — Он рассмеялся.
— Это потому, что я объелась!.. Ну хорошо, я прилягу. А вы?
— А мне, деточка, надо поработать, видела, сколько у меня на столе бумажек? Это все истории болезни моих пациентов, которые я переношу в компьютер…
— А зачем?
— Я, девочка, работаю над диссертацией… Конечно, я бы с удовольствием рассказал тебе, в чем ее суть, но ты, малышка, все равно не поймешь… Ну а если коротко, ты же не думаешь, что одна на свете нуждаешься в помощи? Или что в ней нуждаешься только ты и твоя мама?..
Майя посмотрела на него с восхищением: да, доброта дяди Юры действительно редкостная, мамуля права… Ведь даже сейчас он заботится не только о ней, но еще о стольких детишках, родившихся, в отличие от Майи, совсем даже не в рубашке, скорее наоборот…
Она послушно отправилась в маленькую комнатку и прилегла на кушетку, оказавшуюся очень мягкой и удобной. Дядя Юра, как и сказал, ушел к себе, а к девушке, которая чувствовала себя действительно утомленной, сон почему-то не шел. Зато пришли, как это обычно бывало и в больнице во время бессонницы, воспоминания…
…Мамочка зря волновалась насчет отношения дочери к отцу: в те времена, когда он был просто папой, папочкой и даже папусиком, Майя его очень любила. Конечно, не так, как маму, но любила. Несмотря на то что он часто сетовал: мол, она пошла совсем не в их колычевскую породу, такая же хрупкая и болезненная, а главное — такая же не в меру чувствительная, как ее мама… Майя совсем не обижалась. Она, наоборот, радовалась и даже не до конца верила, что, когда вырастет, станет такой же красавицей, как мамуля.
Наверное, если бы отец больше бывал дома, ее любовь к нему со временем стала бы еще крепче. Но папа занимался бизнесом — небольшим и, с точки зрения его дочери, немного смешным: его маленькая фирма, состоявшая из крошечного цеха и конторы, которую даже офисом трудно было назвать, производила упаковки. Самые разные — от целлофановых пакетов до картонных коробок, в которых перевозились, например, продукты. Коллектив в цехе был маленький, и отцу приходилось изредка, когда шли большие заказы, становиться к станку самому. А помимо этого и все остальное, чего не поручишь другим людям, тоже делать: ездить в эти свои командировки, чтобы заключать контракты с клиентами не только в столице и Подмосковье, заниматься бухгалтерией (папа заканчивал в свое время экономический факультет и не желал никому доверять финансовые дела фирмы).
Словом, в конторе у него, кроме секретарши, никого не было. Майя несколько раз слышала, как мамочка уговаривала отца нанять кого-нибудь в качестве хотя бы главбуха, беспокоясь о его здоровье. Но он стоял на своем.
— Мила, — возражал он ей, — ради бога… не лезь в мои дела, я не собираюсь расширяться, новые сотрудники мне не нужны! У меня с текучкой вполне справляется секретарь, она очень профессиональная девушка, с двумя высшими образованиями… Зачем мне еще кто-то? Чтобы выплачивать на одну зарплату больше или чтобы нас при этом к тому же обворовывали?.. И вообще, тебе что, не хватает денег, которые я приношу в дом?
На этом месте мама, как правило, пугалась, тем более что денег ей вполне даже хватало: на себя она почти не тратилась, только на еду и, конечно, на Майю. Мамуля и без дорогих тряпок была красавицей, и ее совершенно не смущало, что все свои одежки она покупает на рынке.
— Сама подумай, — говорила она дочке, при этом весело смеясь, — разве на костюме или платье
