Мальчишки домогался, старый пидор, ну и получил свое.
– Не надо, Вов, нервничать. Я ведь не говорю, что не раскрыто. Да, и улики есть, и признание есть. И материалы уже в суде. Но лично у меня до сих пор сомнения остались. Как этот пацан такого тертого сухаря завалил? – Дерковский говорил вполне миролюбиво.
– Да крыша у сухаря поехала. Сперма в башку ударила – он и потерял осторожность вместе с соображением. А получил перо в бок – и отключился. Дальше и пятилетний пацан справился бы...
Александр Борисович слушал диалог с интересом, только головой покачивая.
Потом, когда выяснилось, что никаких существенных новостей непосредственно по делу Калачева у следователей нет, Турецкий сотрудников слегка «накачал» и разогнал всех работать. Грязнова попросил связаться с коллегами в Москве. Должны же быть в Департаменте уголовного розыска какие-нибудь данные о Кригере и Заславской. Ведь работали борзописцы со следственными органами в одном направлении и даже порой совместно. Вдруг да проскочит информация, какими именно журналистскими расследованиями в последнее время занимались погибшие.
У Гали Романовой, курирующей местных, Александр Борисович взял координаты выехавших из Сочи соседей Калачева по отелю. Похоже, придется-таки в Москву возвращаться на пару дней. Очень много ниточек туда тянется.
А пока назрело у него еще одно неотложное дело.
Александр Борисович встал, несколько раз резко напряг и расслабил все мышцы, освобождаясь от засиделости, и направился с визитом к человеку, который и на этот раз мог оказаться весьма полезным.
Старый дом прятался за забором, увитым плющом. Когда Турецкий шел мимо живой живописной изгороди, из-за калитки послышалось глухое ворчание.
– Фу, Абрек! – Голос, которым была отдана команда, прозвучал негромко, но властно. – Гости к нам пожаловали. Не пугай.
– Здравствуйте, Василий Петрович. – Турецкий приоткрыл калитку. – Разрешите?
– Заходите, коли пришли, гражданин начальник. Пес на цепи.
– Вы меня знаете? – Следователь заметил двусмысленность фразы, но решил не подавать виду.
– Откуда я могу вас знать? Но зато вы знаете меня. Вывод сделать несложно. Только огорчу я вас, господин хороший. Не у дел я. Отошел давно.
– Знаю, Василий Петрович, знаю. Да я и не по делу вовсе. С благодарностью зашел. – Турецкий протянул хозяину избушки небольшой сверток. – Примите от всего сердца. Знаю, что вы сами винодел, но этот коллекционный французский коньяк, надеюсь, вам понравится.
– За что мне такая честь?
– Моя фамилия Турецкий. Александр Борисович.
Аристархов внимательно взглянул на московского гостя.
– Да, эту фамилию я помню. Ну что ж, буду теперь знать современного Шерлока Холмса. Искренне рад, что вы в добром здравии.
– Вашими молитвами, – Турецкий поклонился, прекрасно понимая, что и этот его визит мог бы не состояться, кабы не памятное предупреждение Шушара.
– Ну хорошо. Тогда я вас все-таки своим вином угощу. В дом не зову – бардак. В сад спускайтесь.
Дом Аристархова был типичен для кавказского побережья: с улицы, по которой подходил Турецкий, жилище выглядело скромной одноэтажной рыбацкой хибарой. А со стороны параллельной улицы, расположенной ниже по склону горы, смотрелось двухэтажным особняком с цокольным этажом, в котором размещался гараж. Но, судя по тому, что сквозь асфальт, ведущий к воротам, давно проросла буйная трава, машина, если таковая и имелась, была давно не на ходу.
Турецкий сошел по истертым ногами нескольких поколений каменным ступеням и оказался в небольшом садике под «крышей» из переплетенных виноградных плетей. Над головой нависали крупные гроздья аппетитных ягод – Александр Борисович невольно протянул руку, нежно коснувшись пальцами спелого лакомства.
– Угощайтесь, не стесняйтесь. Этот виноград как раз для еды. Для вина у меня неподалеку виноградник имеется.
Шушар вынес из небольшой дверки по соседству с наглухо закрытыми гаражными воротами пластмассовый поднос с бутылкой собственного вина и двумя «гостевыми» бокалами и поставил на небольшой столик посреди двора.
– Вроде бы совсем недавно я из этих бокалов Петровича вином потчевал. Вас вот теперь. Зачастили ко мне мусора.
Турецкий, понимая, что под этим термином старый вор понимает всего лишь «московского уголовного сыска оперативного работника», поправил:
– Вообще-то я не опер, а следователь. Но сейчас это не важно.
– Конечно, нет, – охотно согласился Шушар. – Потому что беседовать мы будем сегодня о литературе, и ни о чем ином.
– Не возражаю, – улыбнулся Александр Борисович, осведомленный о нынешнем увлечении бывшего рецидивиста.
– Ну скажите тогда, кому в этом году «Русский Букер» светит? – взял быка за рога Аристархов.
– Гм. Вопрос непрост, – следователь почесал в затылке. Но ведь он заранее знал, к кому едет. И штудировал несколько дней подряд «Литературку». – Опыт показывает, что прогнозы не сбываются. Но я бы поставил на «Петровича» Зайончковского.
– Хороший вкус, тем более что особенно и противопоставить некого. Скажем, «Холст» Ермакова – позавчерашний день, согласны? А ведь как хорошо автор начинал...
– А нашумевший Гуцко?
– Не шедевр, хотя название мне очень по душе. «Мчит-несет меня без пути-следа мой Мерани...». Николоз Бараташвили, – старый вор, прикрыв глаза, покачал головой. – Чудный поэт. Жаль только, совсем молодым ушел. Но Денис не Бараташвили, хотя роман его и не последний на общем фоне. Только кажется мне, что либо Дмитрия Быкова двинут, либо Наймана, хоть он и не романист, на мой взгляд. Ну, по совокупности заслуг, как говорится...
Хозяин, прищурившись, взглянул на опустевшие бокалы и снова разлил вино.
– Приятно побеседовать со знающим человеком, особенно если он из прокуратуры.
Турецкий улыбнулся:
– Ну не только же уголовные дела читать с утра и до вечера.
– Но ведь вы ко мне все равно именно из-за этого чтива заглянули?
– Вы правы. Не могу ни требовать, ни даже просить помощи. Но, может быть, вы просто свое мнение выскажете по поводу гибели Калачева?
Аристархов нахмурился:
– Не выскажу, потому что не имею. Слышал, что вывалился мужик с балкона по пьяни. Но наши тут краем. Абсолютно точно.
– В любом случае мнение компетентного человека полезно, – кивнул Турецкий. – Впрочем, я слышал, тут у вас и журналисты в последнее время мрут, как мухи. Климат такой? Юные сыны гор не привечают столичных знаменитостей.
– Это наглый фистон[4] -то знаменитость? – Шушар хмыкнул, чуть прикусив губу. Брови его сдвинулись окончательно, налет интеллигентности потускнел, и сделался он вдруг похож на пахана-уркагана из шедевров Госфильмофонда. – Следаки местные дело быстро слепили. Как в тех бестолковых детективах, которыми прилавки завалены. А реально – то, что армяшка знаменитость замочил – базлы,[5] по-моему. Заберут его от сохи на время,[6] а гастролерам – в кайф. Только о том и мечтали.
– Значит, на шубу с клином идет?[7] – уточнил Турецкий, подстраиваясь в тон собеседнику.
– Ну это уж ты сам решай. – Вор в отставке смотрел все еще подозрительно, но феню использовать перестал. – А я тебе и не говорил ничего.
– Да я ничего и не слышал, кроме литературных оценок, – благодарно улыбнулся Александр Борисович и
