вот заместителю гендиректора Газпрома, положим, я звонить не буду, хотя формально – согласно титулам – мы находимся на одной ступеньке в корпоративной иерархии. Но поскольку де-факто заместитель генерального в Газпроме имеет гораздо больше власти и оперирует гораздо большими финансовыми потоками, чем я, он не станет разговаривать со мной напрямую, даже если обсуждаемый вопрос находится в его прямой компетенции. Он сочтет это ниже достоинства своей должности и поручит контактировать со мной подчиненному ему руководителю более мелкого подразделения. Этот последний и составит впечатление о проблеме, поймет, что она выходит за рамки его компетенции, и отправит ее уровнем выше. Там тоже на все посмотрят, поймут, что не им решать, и перекинут еще выше, самому заместителю. И уж только тогда он высочайше соизволит взглянуть на документ, предварительно проверив наличие на нем виз двух нижестоящих начальников. Весь процесс, таким образом, займет месяц, вместо того чтобы занять два часа. Зато честь большого начальника не будет запятнана контактом с мелкими и недостойными его прямого внимания людьми... А уж про Думу или министерства и говорить нечего. Все наши чиновники всегда и всюду соблюдают идиотскую субординацию...Такой снобизм... – Галя покачала головой.
– Хорошая лекция, – начал Турецкий, но Галя перебила его и успела похвастать:
– Но я все равно справилась! Врожденное обаяние, женские чары – ага! Чэрэз задынэе кирыльцо, – пытаясь имитировать голос Аркадия Райкина, доложила она, смеясь. – Теперь у меня список всех Вадимов в Государственной думе и в правительстве до уровня заместителей министров. Знали бы вы, чего мне это стоило! Я молодец?
– Молодец!
– Теперь пытаюсь выяснить, кто из них хоть как-то может быть связан со спортом или строительством спортивных сооружений и объектов. Кстати, таких, похоже, будет не слишком много.
– Умница, Галина свет-Михайловна, – уже искренне похвалил Турецкий. – Но дальше в этом направлении можешь не копать. Давай-ка тоже подключайся к поиску очевидцев всех свиданий Калачева в последние дни его жизни. С кем он говорил, о чем, какие строил планы. Нет ли там следов Красина. А список Вадимов отдай мне. Я в Москве планирую быть, возможно, даже завтра уже. Запущу его в работу. Если найдется записочный Вадим, это может здорово облегчить нашу работу.
...«Местных орлов» Турецкий уже вечером перехватил в прокуратуре, куда приехал уведомить Смирнова, что отбудет на денек по служебной надобности в столицу, и попросить прокурора распорядиться, чтобы ему срочно достали авиабилет в Москву.
Поговорив с Дерковским, вспомнил дело Кригера и порекомендовал посмотреть, а не было ли у жертвы, скажем, деловых или дружеских отношений с Красиным. Или они были, как говорится, на ножах. Как часто Аркадий обращался к спортивным темам? Не писал ли журналист в последнее время что-то такое, что могло бы бросить тень на министра. Или наоборот: явно выражал Красину симпатии и хаял главу Олимпийского комитета?..
Присутствовавший при этом Грязнов-старший, как обычно, воспротивился. Все это, конечно, проверить нужно, заметил он, но искать специально улики, изобличающие Красина, – пустая трата времени: из Москвы ему доложили, что и Кригер и Заславская действительно вроде бы писали о махинациях в руководстве российского спорта. Но напрямую с именем Красина ни один из агентов-осведомителей задания журналистов не связывает. И, ради бога, не надо на версии с Красиным зацикливаться.
– Кроме того, – сказал Вячеслав Иванович, – хорошо бы, Сань, и дела о гибели журналистов проверить самим. Похоже, можно было бы многое и через них узнать про гибель Калачева.
Желая во всем докопаться до сути, Турецкий согласился с Грязновым и тут же поручил Рюрику Елагину тщательнее разобраться с эпизодом странной гибели журналистки Заславской при спуске с горы. А в помощь Дерковскому отрядил Володю Поремского, чтобы они совместно еще раз проверили все нюансы расследования дела Кригера. Надо было еще как-то и с судом все вопросы согласовать: дело-то уже туда передано. И вообще все, что наметил Александр Борисович, на самом деле было не слишком законно. И сделал Турецкий это исключительно на свой страх и риск, поскольку официальных полномочий для выяснения обстоятельств этих дел у него пока не было, но и выхода у него тоже не было: несмотря на небольшие подвижки в частностях, дело о смерти Калачева в целом зависло. А время не ждет, общественность беспокоится, начальство давит.
«Ладно, попробую как-нибудь убедить Москву в необходимости такого шага. А оформим все задним числом», – решил Турецкий.
– ...А еще он мне анекдот рассказал смешной. Хочешь расскажу? – щебетала по телефону Алка Куклова. И, не дожидаясь согласия, затараторила: – Средняя школа. На урок математики приходит учительница со страшнейшего бодуна...
«Дети, что мы проходили на прошлом уроке?» – «Геометрическую прогрессию, Марья Ивановна». – «Ну и скажи-ка нам, э-э-э... Петрова, что же такое эта геометрическая прогрессия?» – «Геометрическая прогрессия – это... когда каждый следующий член больше предыдущего в два раза!» – «Ос-тa-вь свои девичьи фантазии... Пет-ро-оова!!!»
Основательно захмелевшая Регина через силу вежливо хихикнула. Ей было не до смеха, хотя совсем недавно эта история насмешила бы ее до слез – Славик рассказывал, когда привычно завалился к ней в номер и пил с ней «Бастардо», развалившись в мягком кресле и распахнув халат, накинутый на голое тело, нечто подобное. Тоже про члены, особенно смешно было представлять огромные члены, держа в руке тот, что имелся в наличии, однако выбирать не приходилось. Обладатель оного предложил Регине работу в Олимпийском комитете. Она была ей позарез необходима...
– Смешно, правда? Но что-то ты не в форме, подруга, как я погляжу. Поссорилась со своим царем зверей?
– Нет, Алка. Я, как вернулась, его еще не видала. Просто настроения нет.
– Ну не буду мешать тебе печалиться. Я еще к парикмахеру записана сегодня. Побегу, да? Не грусти, Региша, все пройдет. Леве привет. Бай!
Для Регины Альтовой, выдающейся биатлонистки, золотые победные времена давно остались позади. И хотя готовность у спортсменки и сейчас была неплохая, кое-кому из молоденьких соперниц вполне еще фору даст, из сборной она ушла. Все, что могла сделать для страны, она сделала. Завоевала титул олимпийской чемпионки, навечно внесла свое имя в историю спорта, прославила Россию...
То был самый драматический момент Игр, надолго оставшийся в сердцах болельщиков этого вида спорта. В биатлонском спринте на семь с половиной километров со стрельбой на двух огневых рубежах Регина стартовала тридцать третьей. Минутой позже ушла на дистанцию опытнейшая немка Катарина Моторс. И та и другая сделали по одному промаху, который означал полторы дополнительные сотни метров дистанции. Теперь все решить должен был бег.
Иногда и нынешними ночами, почти восемь лет спустя, ей снился тот кошмар.
Когда не хватает свежего зимнего воздуха, сердце вот-вот проломит изнутри грудную клетку, в глазах темно, а ноги сводит судорогой и они отказываются идти, невероятно трудно просто пошевелиться, сдвинуться с места, не то что бежать, лететь к финишу...
А она летела. Хотя самой ей казалось, что она стояла на месте, из последних сил пытаясь хотя бы ползти. Она в голос кричала на последнем подъеме из-за невыносимой боли в ногах. А в одной минуте сзади так же стремилась к победе Катарина. Тренеры вели ее по времени Альтовой. Догонять в спорте, зная график впереди идущего соперника, всегда много легче. Знаешь, где нужно прибавить, а где можно расслабиться, передохнуть, поберечь силы. И одержавшая немало подобных побед Моторс прекрасно знала, как, держась за спиной у русской, она на последних метрах прибавит и обойдет эту наглую девчонку. Знала. Прибавила. Но обойти не смогла.
Семь десятых секунды решили исход этого потрясающего по напряжению спора. Молодая в ту пору Регина – почти на десять лет младше соперницы, а в спорте это целая жизнь – справилась с собой, с нервами, с тяжким грузом ответственности и бременем лидера. И принесла России олимпийское золото – единственную золотую медаль в биатлоне на этой Олимпиаде. «Девчонка» просто совершила подвиг. Чего это ей стоило, знала только она.
Долго еще, просыпаясь ночью в липком поту, она никак не могла понять, где находится. Что это ноги запутались в сбившейся простыне, а не усталость сковала их на снежной трассе. И ей не нужно больше
