«Вы приготовили деньги?» – Это было первое, что она сказала.
«Разумеется, нет. Я не имею дел с шантажистами».
«Но со мной вам придется иметь дело». – Скрипнули пружины, щелкнула зажигалка. Наташа, очевидно, уселась и закурила, звук с ее микрофона стал приглушенным, а потом и вовсе пропал. Переключились на микрофон на стекле.
– Куда ты ей «жучка» засунул? – ехидно поинтересовался Турецкий.
– В сумочку, Александр, в сумочку. Она просто на нее села или прикрыла плащом. – Реддвей предостерегающе поднял руку, пресекая дальнейшую болтовню: в кабинете снова заговорил Литтмарк:
«Не обольщайтесь, как только вы выйдете за рамки приличий, я тут же вызову полицию».
«Можете вызывать ее прямо сейчас, им будет очень интересно послушать о ваших финансовых делишках. Но в этом случае только полиция и выиграет, ну еще, возможно, одна алкоголичка и одна психопатка…»
«Это вы о себе?»
«Нет, о жене и дочери Штайна. Как видите, я многое знаю и хочу эти знания продать за разумную цену».
«Хорошо, даю вам пять минут и после этого либо вышвыриваю вас вон, либо вызываю полицию».
«Мне хватит и двух. Вы со Штайном организовываете фонд, вложив каждый по три миллиона долларов. Дело оказывается прибыльным, но внезапно Штайн погибает. Какое горе, какое горе… Его доля теоретически должна перейти к законным наследникам, но это при условии, что они в курсе, что все оформлено соответствующим образом и что его партнер – честный человек. У вас было предостаточно времени, чтобы развернуть бурную деятельность в поисках наследников, посвятить их в ваши совместные дела и предоставить право наравне с вами распоряжаться предприятием. Но вы, Литтмарк, таких шагов не предприняли и даже не попытались, из чего я сделала вывод, что вы решили не делиться. Однако в отличие от штайновских родственников, которые не подозревают о его тайных доходах, я о них знаю точно и предлагаю вам очень выгодную сделку. Мне – всего лишь половина его доли. То есть половина половины. И мы с вами больше никогда не пересечемся».
«Вы опоздали, дорогая фрау. Предприятие, о котором вы говорите, если вообразить, что оно вообще когда-то было, в любом случае уже перестало существовать и ничего доказать невозможно».
«Вы блефуете. И совершенно напрасно».
«Мне известно еще как минимум о трех подобных конторах, в которые вкладывал деньги Штайн. Ваш бухгалтер чрезвычайно болтлив в постели».
«Йоганн!» – заорал Литтмарк, после чего воцарилась тишина, длившаяся не менее минуты.
Обитатели «сантехнического» микроавтобуса переглянулись, не понимая причины паузы.
– Может, она увидела деньги и потеряла дар речи от счастья? – высказал предположение Реддвей.
Но Литтмарк, похоже, платить передумал – хлопнула дверь кабинета, и Наташа затараторила, довольно быстро срываясь на крик:
«Уберите эту гориллу немедленно! Если я не появлюсь в заранее оговоренном месте через… через час, мой человек позвонит в полицию и передаст им документы, которые будут стоить вам долгих лет за решеткой!»
– Пошли! – шепотом скомандовал Турецкий, как будто в доме его могли услышать.
– Нет, – замотал головой Реддвей, – подождем еще, пусть закончат.
– Он же ее убьет.
– А она тебе дорога как память?
– Пит, у нас и так уже с десяток трупов.
– И ни одного нормального доказательства, кроме несанкционированного прослушивания.
В кабинете Литтмарк расхохотался.
«Теперь вы блефуете, милочка. Вы слишком алчны, чтобы посвящать кого-то еще в свои планы».
«Откуда это вы так хорошо меня знаете?» – проворчала Гримм.
«А вдруг бы я согласился платить – вам пришлось бы делиться. Да и что там может быть такого, что заинтересует полицию. Я неглупый финансист, и у меня очень дорогие адвокаты. Шестьсот марок в час – это вам не шутка…»
«А как насчет фотографии, где вы нажимаете маленькую кнопочку, а затем большая машина взлетает на воздух?»
«Йоганн!!!»
В комнате завозились, что-то упало, завопила благим матом Наташа, и, наконец, раздался выстрел.
– А вот теперь пошли. – Реддвей махнул своим орлам, и в течение считанных секунд они кольцом окружили дом. Турецкий с Реддвеем, уже добежавшие до парадного входа, немедленно вломились в дверь. К кабинету продвигались с оружием на изготовку (благо Реддвей заранее раздобыл план дома – знали куда идти), но выстрелов больше не последовало, и остановить их никто не пытался.
Наташа вопреки здравому смыслу была жива и, забившись в угол за кресло, совершенно круглыми глазами смотрела на растянувшегося на полу Литтмарка. Его шофер-телохранитель-убийца стоял на коленях, тщетно пытаясь зажать рану на животе шефа, из которой фонтанчиками била кровь. Рядом на полу валялась берданка, из которой, очевидно, и был произведен выстрел.
Как выяснилось впоследствии, перепуганная до смерти Наташа бросилась на Йоганна, и в пылу борьбы тот умудрился выстрелить в собственного хозяина. Хорошая версия. Почему бы и нет, в конце концов!
