даже тогда, когда мент Кирик двинул его локтем под дых, посчитав, что ворыпаевский браток недостотчно быстро идет к машине. Но если бы Кирик заглянул в глаза Жмыху, то понял бы – он теперь навечно останется в списке злейших врагов в памяти Жмыха, который никогда не забывал обид.
Всем надели на руки наручники и погрузили в УАЗик. Лейтенант Кирик собрал казачков и велел не дергаться. Сейчас не до них, а там разберутся, что они тут делают, у отцепленного вагона, который везет ворованное у Родины золото. Можно сказать – золотой запас страны.
– Не мы отцепляли, – хмуро заявил один из них. – Мы как раз засаду устроили, чтобы на горячем бандюков поймать, а золото государству вернуть.
– Бреши больше, – перебил его Кирик. – Вы золото сами хотели захапать, потому и засаду устроили. К нам информация поступила. А мы – отряд быстрого реагирования, – самодовольно усмехнулся он и пошел к начальнику. Тот уже приступал к осуществлению второй части плана захвата.
Шкурат, оглядев расчищенное поле боя, махнул рукой в сторону вагона.
– Ну шо, пошли? Будем этих брать.
Два милиционера с автоматами выступили вперед и все вместе остановились у двери. Шкурат даже не стал стучать. Он зычным голосом приказал:
– Откройте, милиция.
За дверью молчали.
– Ну, долго вы в молчанку будете играть? Не хотите по хорошему? Сейчас взломаем дверь. И только попробуйте сделать хоть один выстрел, мы вас в решето превратим.
Шкурат махнул рукой, подзывая Сашка Ященко, и тот фомкой стал вскрывать дверь. Он довольно быстро справился со своей задачей. Когда дверь со скрежетом отъехала, на пороге стояли трое молодых, но довольно помятых мужиков с обалдевшими физиономиями. Бесполезное теперь оружие лежало у их ног. С законом спорить они не решились. По начальственному тону Шкурата поняли, что теперь имеют дело с местными властями. Кирик и Волохов тут же надели на них наручники и выволокли из вагона.
– Ну и влипли! – пробормотал один из охранников, когда его взгляд упал не лежащих на траве убитых – и братков, и казачков. – Да тут война была!
– По вашей милости, – ухмыльнулся Волохов.
– Накаркал, – укоризненно взглянул второй охранник на говорившего. – Хотел кому-то ряшник прострелить...
Начальник отделения мельком взглянул на охранников вагона и распорядился:
– Нехай сидают на траву. А я посмотрю, из-за чего такой бой разгорелся.
Он с трудом взобрался в вагон, очень мешал живот, но просить подмоги у подчиненных не позволяло самолюбие. В вагоне стоял застоявшийся запах мужского пота, дешевых папирос и испорченного туалета. Шкурат поморщился:
– Сколько дней ехали? – выглянул он из вагона глотнуть свежего воздуха.
– Сегодня десятые сутки, – пробурчал самый старший с уставшим, невыспавшимся лицом.
Шкурат пересилил отвращение к запахам и принялся осматривать вагон.
– Ты смотри, как оборудовали, – обратился он к Кирику.
Вдоль стен на полках стояли ровными рядами ящики. У одной из стен лежали прямо на полу три тюфяка.
– Давай сюда фомку, – обратился Шкурат к Кирику.
Кирик взломал замок на первом ящике и открыл крышку.
– Якись каменюки, – удивленно протянул он.
Шкурат заглянул через его плечо. В ящике действительно лежали серые необработанные камни.
– А ну остальные взломай, – приказал он.
Кирик стал обходить ящик за ящиком и сбивать замки. Когда последний ящик был вскрыт и там тоже оказались камни, Шкурат уже не удивился. Он взял в руки один камень и как будто в раздумье взвесил его. Потом встал в дверях вагона и обратился к Волохову.
– Подведи ко мне этого, замученного. Точняк старшой у них, ночи не спал – золото охранял.
Когда Волохов подтолкнул к двери Бориса, Шкурат присел перед ним на корточки и ткнув под нос камень, спросил:
– Золото где?
– Какое золото? – хмуро переспросил тот.
Начальник резко встал и ударил охранника ногой в лицо. Тот упал на насыпь и схватился за челюсть.
– Золото где?! – повысил голос Шкурат.
Охранник медленно встал и, сплюнув сгусток крови вместе со сломанным зубом, процедил:
– Ты стоишь на нем.
Шкурат сначала непонимающе взглянул себе под ноги. Потом постучал каблуком по половицам и наконец широкая улыбка появилась на его лице.
– Давай фомку, – протянул он руку к Кирику. Поддел одну доску – и она легко поддалась, потом вторую.
– От и ладненько, – еще шире улыбнулся начальник отделения. – А то якись каменюки хотели нам подсунуть. За дурачков нас держали.
Под досками ровным рядом лежали слитки с золотом. Охранники тоскливо смотрели на богатство, которое уплывало из их рук. А какая ждет перспектива их самих, об этом сейчас лучше было и не думать.
23
Когда появился сам начальник отделения милиции Шкурат, Лена немного воспряла духом. Нельзя сказать, чтобы она доверяла ему, наоборот, зная его по рассказам дяди Володи как человека бесчестного, девушка испытывала к нему неприязнь и даже более того – терпеть его не могла. Удивительно, как у такого наглого взяточника и ворюги рос вполне приличный сын. Вот уж не всегда права пословица – яблоко от яблони недалеко падает. Лена была классным руководителем в классе, где учился младший сын Шкурата – Павлик, милый застенчивый мальчик с большими голубыми глазами и белокурыми непослушными волосами. Он учился на «отлично», был хорошим другом – ребята его любили, а Зина Пороховая, одноклассница Павлика, всегда краснела, когда встречалась с ним взглядом. Лена поняла, что девочка влюблена в парнишку и сочувствовала ей. За Павликом бегали девчонки обоих параллельных классов.
Начальник милиции вышел из машины, когда недолгий бой у вагона уже закончился.
«В машине отсиживался, шкуру свою берег», – неодобрительно подумала она, когда он появился среди участников военных действий к завершению операции. Он стоял, выпятив живот, и наблюдал, как задержанным надевали наручники и рассаживали по машинам, а мертвых разложили в один ряд. Шкурат скорым шагом прошел мимо тел, окинув всех разом беглым взглядом. И когда начальник с милиционерами направился к вагону, Лена облегченно воздохнула: Турецкого среди лежащих не было. Со своего наблюдательного пункта она решила осмотреть окрестности и прикинуть, куда же девался Александр. Ведь он исчез как раз в тот момент, когда началась стрельба. Его нет ни среди живых, ни среди мертвых. И даже бинокль не помог, сколько она не всматривалась вдаль и по сторонам.
Лена спустилась с пригорка и пошла куда глаза глядят. Что-то ей подсказало, что нужно идти по направлению к некошеной траве, которой здесь было предостаточно и местами она выросла по пояс. Жители станицы в такую даль на косьбу не ходили. Достаточно травы для скотины было и поближе.
Лена растерянно смотрела по сторонам и стала звать Турецкого сначала тихо, потом, отчаявшись и чуть не плача, позвала громче:
– Александр Борисович! Саша!
– Здесь я, Лена, – услышала она его голос совсем рядом, почти под ногами. Турецкий лежал на спине в высокой траве и смотрел в небо, покусывая травинку.
– Вы не ранены? – бросилась девушка перед ним на колени и едва удержалась, чтобы не обнять его от радости. Турецкий посмотрел на нее долгим взглядом. Какой же он уставший, измученный – с любовью подумала о нем Лена. Так хотелось прижаться к нему, поцеловать в заросшую щетиной щеку...
– Нет, девочка, просто устал немного. Это ты стреляла тогда?
Лена только кивнула головой. Она не стала рассказывать, как всю ночь вынашивала план его спасения,
