табличка:
'Экстрасенс Бестужевъ-Ценский Я. Я.
Часы приема 16.00 – 20.00'.
«Очень кстати, – подумал Миль, – даже если этот маг и целитель не пользуется бешеной популярностью, все равно появление в подъезде незнакомых личностей соседи наверняка связывают именно с его сеансами».
Удовлетворенный осмотром, Миль вернулся в машину и стал ждать возвращения Ракитской. Она появилась в 15.45, загнала «хонду» в «ракушку» под окнами и поднялась к себе. Миль немедленно вернулся в гостиницу.
Он все еще не решил окончательно, какой способ воздействия избрать на этот раз. Конечно, можно было бы повторить вариант с Уткиным. Ракитская жила одна, и пробраться к ней в квартиру и подготовить сюрприз было бы не сложно. Но, во-первых, повторяться Миль не любил, а во-вторых, не имел точных сведений о ее привычках. Отравленный предмет мог оказаться невостребованным несколько суток, а позволить себе роскошь работать на перспективу он не мог. Для изучения же привычек жертвы необходима не одна неделя.
…Ракитская доехала до Покровки, остановилась у церкви Святой Троицы на Грязях и, набросив на голову шарф, скрылась внутри. Миль пошел следом. В храме было тесно, шла служба. Ракитская скупо перекрестилась и остановилась у самого входа, прислонившись к колонне. Миль пожалел, что чемоданчик с «инструментами» остался в машине: момент был вполне подходящий. Подойти со шприцем и… В такой толпе все равно никто не заметит.
Ракитская постояла минут пять, погруженная в себя, и вышла, на ходу одарив нищих щедрой пригоршней мелочи. Миль попытался обойтись без пожертвований, но попрошайки были начеку и окружили его плотным кольцом, на все лады пересказывая историю о больных детях, которым не хватает на операцию. Выбираясь из окружения, он чуть не потерял Ракитскую, «хонда» которой уже влилась в поток машин. Что она делала в церкви, он так и не понял, хотя в принципе священники те же адвокаты, только выступать с защитой им придется на Страшном суде. Миль улыбнулся своей шутке: может, она перенимает опыт?
После церкви она посетила президиум Московской коллегии адвокатов в Полуярославском переулке, пообедала в ближайшем ресторане, съездила к Сенатору в Орехово-Борисово, и, пока Ракитская беседовала со своим работодателем, Миль изучал издалека его особняк – пригодится, и довольно скоро. Потом они снова вернулись в центр.
Ракитская припарковалась у Елисеевского гастронома, Миль остановил свою машину чуть позади ее, но в магазин заходить не стал, утомительная это процедура – толкаться вслед за женщиной у прилавков. Он перешел на противоположную сторону улицы и подошел к киоску, в котором торговали «горячими собаками» и горячим кофе. Оглядев столики у киоска, он выделил из немногочисленных любителей перекусить на скорую руку серого неприметного типа в мятой мешковатой куртке с таким же мятым лицом и холщовой сумкой. Типичный совковый инженер-подкаблучник, которого жена выгнала за покупками. «Как все-таки тесен мир», – подумалось Милю. Этот непримечательный с виду субъект был одним из лучших «стирателей» в ГБ еще в те времена, когда он, Миль, только начинал свою карьеру. Тогда ему можно было на вид дать лет пятьдесят, но и сейчас он выглядел точно так же. Мужичок вяло жевал сосиску и безразлично глазел по сторонам, но цепкий взгляд из-под нависающих кустистых бровей четко фиксировал нужные ему подробности: ширину улицы, высоту и расположение окрестных домов – и все это соразмерял с одному ему известным объектом.
Миль тоже взял себе сосиску и стаканчик кофе. Откусив кусочек, проглотил с некоторым отвращением и подошел к столику, за которым разместился коллега.
– Да, и собака бывает горячей, – безучастно заметил он, салфеткой отодвинул сосиску и отломил корочку булки, в которой она покоилась.
Коллега медленно повернул голову, мельком взглянул на него и вновь вернулся к наблюдению за противоположной стороной улицы.
– Я слышал, ты в Альпах…– Он ничем не выдал своего удивления.
– Конечно, а ты разве видел меня в Москве?
– Логично, – хмыкнул он, – а ты меня?
– А ты разве был в Швейцарии?
Оба едва заметно улыбнулись.
– Как оно вообще? Еще служишь? – Миль прихлебывал кофе, который в сравнении с сосиской был просто сказочно вкусным, даже несмотря на плавающие в нем бурые хлопья неизвестного происхождения.
– Нет, – сосед неопределенно махнул рукой. – У меня теперь своя фирма.
– 'Вилла «Белый конь»?
– Не понял…
– У Кристи романчик такой есть… – Миль пытался по направлению его взгляда определить объект наблюдения, но не смог. Красная «хонда» на стоянке коллегу явно не интересовала, и то хорошо.
– А… Нет, талий, отравления и все в том же духе – это скорее твой профиль, – он говорил медленно, тщательно пережевывая резиновую сосиску. – Я надеюсь, ты не по мою душу?
– Думаешь, я стал бы с тобой беседовать?
– Логично, – опять хмыкнул коллега, и по его интонациям трудно было определить, рад он этому или нет. – Хотя ты всегда отличался экстравагантностью.
Ракитская вышла из гастронома и, открыв багажник, загрузила в него пакеты. Среди разнообразных свертков и коробок наметанный глаз Миля выделил упаковку «Кити-кэта». «Значит, тоже любительница кошек, единомышленница», – отметил он про себя и, едва кивнув соседу, не прощаясь, направился к своей машине. Адвокатесса сама подсказала ему способ собственного убийства.
А его коллега моментально просчитал Ракитскую: внешность, походка, одежда, марка машины. Ему это
