зевнул, – с ним и дочку вице-премьера.
И Андрей Петрович шагнул к телефону, чтобы вызвать к себе старшего меркурьевца.
Но едва его рука коснулась трубки, как в дверь квартиры длинно и настырно позвонили.
– Да что ты будешь делать... – пробормотал Андрей Петрович и пошел открывать.
Подойдя к двери, он посмотрел в глазок... и даже ойкнул от удивления.
На лестничной площадке стояла жена мэра – Екатерина Илларионовна Оболенская.
Садчиков поспешно открыл дверь.
– Ты чего? – почти испуганно спросил он.
– Может, все-таки впустишь? – сверкнула глазами Екатерина Илларионовна и, не дожидаясь ответа хозяина, шагнула в квартиру.
Андрей Петрович отскочил в сторону, пропустил ее, а потом выглянул на лестничную площадку, осмотрелся и быстро закрыл дверь на замок, щеколду и цепочку.
– Ты зачем ко мне домой-то приехала? – накинулся он на жену мэра. – Не соображаешь, что ли, ничего? Заметят же!
Екатерина Илларионовна была его любовницей. Встречались они нечасто и всегда на нейтральной территории. Впрочем, в последнее время их свидания стали совсем уж редкими – у Екатерины Илларионовны явно завелся кто-то другой. Андрей Петрович уж подумал было, что все – прошла любовь, завяли помидоры, а тут – на тебе! Она прямиком на квартиру к нему заявилась!
– Ты совсем сдурела, что ли? – попытался прояснить он ситуацию.
Та не ответила. Она даже как будто не услышала Андрея Петровича. Ее мысли летали где-то далеко, и в этом далеке не было им покоя...
– Да что с тобой? – забеспокоился Андрей Петрович.
Екатерина Илларионовна прошла в гостиную, бухнулась в кресло и закрыла лицо ладонями.
– Кать, а Кать... – Садчиков подбежал к ней. – Что-то случилось? – Он положил руку ей на плечо. – Случилось что-то?
Она подняла лицо и посмотрела на него полными слез глазами. А потом вдруг как-то изогнулась всем телом и взвизгнула:
– Да выключи ты эту дурацкую музыку!
– А? – опешил Андрей Петрович.
– Музыку, говорю, выключи! – повторила Екатерина Илларионовна и, не дожидаясь Садчикова, вскочила сама, подбежала к розетке и выдернула из нее шнур приемника.
Андрей Петрович молча смотрел на нее и ждал объяснений.
Тут она неожиданно сникла и очень тихо пробормотала:
– Он хочет убить Широкова...
– Что-что? – не расслышал Садчиков.
Екатерина Илларионовна вскинула голову, и вдруг в ней все как будто забурлило и из тихой она снова превратилась в буйную.
– Он хочет убить Широкова! – закричала она. – Понимаешь ты или нет?! Он хочет убить Широкова!
Андрей Петрович несколько раз моргнул и тупо спросил:
– Ну и что?
А действительно – ну и что? Нет, убийство – поступок, конечно, нехороший, но чтоб так уж из-за этого расстраиваться...
Екатерина Илларионовна не могла больше ни кричать, ни говорить. Она привалилась к стене и вдруг зарыдала. В голос зарыдала, с подвываниями, с подхрюкиваниями, что называется по-деревенски.
И тут до Садчикова дошло.
Так вот кого она нашла себе! Широкова!
– Я люблю его... – подтверждая догадку Андрея Петровича, проревела Екатерина Илларионовна.
Садчиков не удержался.
– Кого? – будто не поняв, нарочито проникновенно спросил он. – Мужа?
Екатерина Илларионовна враз прекратила рыдания и набросилась на него с кулаками:
– Какого мужа?! Что ты придуриваешься?!
– А кого же? – отступая и отбиваясь от нее, осклабился Андрей Петрович. – Широкова, что ли?
Он поймал себя на том, что ему нравится мучить ее.
И она это почувствовала. Поэтому резко остановилась и пристально посмотрела ему в глаза:
– Я хочу, чтобы ты мне помог, а ты...
Буравя взглядом Андрея Петровича, Екатерина Илларионовна пыталась понять: можно ли на него надеяться, но это было трудно, потому что Андрей Петрович и сам не знал, нужно ли на него надеяться.
Наконец Екатерина Илларионовна спросила:
– Ты сумеешь убедить моего мужа, чтобы он этого не делал?
«А ведь она втюрилась не на шутку... – подумал Андрей Петрович. – Ишь как зенки-то блестят... Ко мне вот приехала – не побоялась... Прямо как декабристка – в Сибирь за своего Широкова готова...»
– Так сумеешь или нет? – напирала Екатерина Илларионовна.
Садчиков увильнул из-под ее взгляда и уклончиво ответил:
– Ну-у... я даже не знаю...
Ее голос задрожал:
– Ну что тебе стоит, Андрюша? Ну что тебе стоит? Наболтай ему чего-нибудь, скажи: так, мол, и так, можно и по-другому, без крови, мирным путем... Ну в общем, что-то в таком духе...
Пока Екатерина Илларионовна говорила, Садчиков думал. Легко сказать – убеди! Мэр так загорелся этими «Розовыми снами», что, если ему хоть слово против вякнуть, он такой крик поднимет... А Садчикову совершенно не хотелось ссориться с мэром. Тем более из-за какого-то Широкова. Да даже и из-за Екатерины Илларионовны! Невелика фря – бывшая любовница...
– ...или, например, скажи, что это дело вообще невыгодное... – донесся до него голос жены мэра. – Скажешь, а? Скажешь?
Андрей Петрович кивнул. Но кивнул как-то вяло, просто чтобы отделаться. И Екатерина Илларионовна это заметила. Она отшатнулась от Андрея Петровича и насупилась.
– Ну что опять? – спросил он.
Екатерина Илларионовна тяжело посмотрела на него и очень отчетливо произнесла:
– Если он убьет Широкова, то я убью его.
Андрей Петрович обалдел:
– Чего-чего?..
– Если мой муж убьет Широкова, то я убью его! – твердым голосом повторила Екатерина Илларионовна и вдруг достала из кармана своего делового костюма маленький дамский пистолет.
Садчиков даже вздрогнул от неожиданности.
– Я застрелю его из этого пистолета! – Екатерина Илларионовна покачала оружие на ладони и сунула обратно в карман. Потом она грустно посмотрела на Андрея Петровича и добавила: – Поверь мне, это не бравада...
Да Андрей Петрович и сам чувствовал, что это не бравада. Какая уж тут бравада! Никогда еще он не видел Екатерину Илларионовну настолько серьезной. Никогда еще она не была так храбра, чтобы приехать к нему средь бела дня, наплевав на глаза и уши, которых у мэра в городе было ого-го сколько. И потом, он даже не подозревал, что у нее есть пистолет. Да и не было у нее никогда пистолета, он же знает! Этот пистолет только сейчас появился! А зачем появился? А? Зачем?
То-то.
Андрей Петрович молча смотрел на Екатерину Илларионовну, явно не зная, как ему на все это реагировать.
Впрочем, она уже и не ждала от него никакой реакции.
– Всего хорошего... – сухо сказала она и направилась к выходу из квартиры.
Андрей Петрович подумал, что у самой двери она остановится и обернется или не обернется, а, наоборот, склонится над замком, как бы запутавшись – в какую сторону он открывается, а на самом деле –