морды у него получилась непонятная загогулина, которую он так и подписал: «волк».
— Короче, как-то так. И это только та часть, которую из-под бинта видно было, а что там ниже, откуда мне знать…
— Ничего, сойдет, — солидно произнес Щербак. Гоготать было бы неверно с педагогической точки зрения, и со всех остальных точек неверно. Пацан явно не все еще вспомнил. — Сойдет, — повторил Щербак, — а больше никаких особых примет у него не было?
— Не-а. Вроде не было.
— А как он, вообще, выглядел? Рост, комплекция, цвет волос, и так далее?
Пацан, видимо утратив интерес к разговору, или желая скрыть стеснение, снова взялся за работу.
— Мужик как мужик. Среднего роста. Волосы темные. Увижу — узнаю, если надо. А так, как я его опишу? Лучше мозги не перегревать. А то перемешается все, что видел и чего не видел. Короче, надо будет — опознаю.
Как версию можно принять предположение, что убийца недавно сделал татуировку, которая еще не зажила. Значит надо обходить заведения специализирующиеся на татуировках, в надежде, что кто-то из мастеров вспомнит, кому недавно делал что-то похожее.
Сколько интересно таких салонов в Москве? Если этот тип вообще в Москве татуировался. Запросто мог это сделать, к примеру, в Японии или в Жмеринке. Или пять лет назад, а сейчас просто порезался или обжегся, потому и забинтовал руку. А может, это и вообще не убийца был, а просто еще один любитель мороженого…
Щербак решительно взялся за телефон — если вообще ничего не делать, решение не приблизится.
В платной справочной надиктовали шестьдесят четыре номера. Позвонив по первому, он долго в подробностях описывал татуировку, пока мастеру на том конце провода не надоело, и он не оборвал Щербака, объяснив, что волк в камышах — это кельтская татуировка, а они занимаются японскими.
И то легче. Дальше Щербак спрашивал уже только о кельтских татуировках. Но легче не оказалось. Из шестидесяти четырех салонов кельтские делали в пятидесяти двух, и все равно пришлось описывать и камыши и волка, выясняя, есть ли у них такая картинка в каталоге и делали ли они что-либо подобное в последний месяц.
После четырех часов сидения на телефоне у него было восемь адресов. Как и положено по закону подлости, первые семь оказались мимо. В одном, правда, недавно сделали нечто похожее, но не запястье, а на плече. И только в салоне «Скиф» в Оружейном переулке Щербаку показали картинку, которая была действительно похожа на ту, которую изобразил Леша (или Гоша).
— Ну, а давно вы в последний раз такую делали? — поинтересовался Щербак у флегматичного мастера.
— Себе хочешь? — спросил в ответ мастер.
— Не хочу, — Щербак показал ему лицензию частного детектива. — Я ищу человека, который недавно вытатуировал себе вот это на запястье. Помните такого?
— Если вы не клиент, до свидания, — он торопливо собрал каталоги.
— А если клиент, вспомните?
Он опять вернул каталоги на стол:
— Выбирайте. За формат с сигаретную пачку от сорока баксов.
— А поменьше и… чтобы со временем смылась? — Щербак выбрал пейзаж в стиле короля Артура: меч, увитый травой и торчащий из камня.
— Пятьсот рублей. Я Роман. А ты зря стесняешься, сейчас это модно. И не только у моряков и уголовников.
— Николай, — представился в свою очередь Щербак. — Я уже не совсем в том возрасте, чтобы делать с собой все, что модно.
— СПИДа не бойся, — успокоил Роман, готовя оборудование, — гепатита и прочей «венеры» тоже. У нас все стерильно. Картинку сделаем тебе не под кожу, и сотрется она, если ты так хочешь примерно через пару месяцев.
— Точно пару месяцев?
— Ну, может полгода. Где начинать?
Щербак оголил правое плечо.
— Тут и повыше, чтобы не торчала из рукава.
Не то чтобы он разделял взгляды воинствующих фрейдистов, которые величают татуирование (в смысле сам процесс) извращенным половым актом: тут вам и фаллическая игла, и боль, и смешение краски и крови, но был убежден, что настоящий мужчина может написать на коже только группу крови. А если этот Рома после всего не сдаст убийцу!..
— Будет больно, но терпеть можно, больнее всего у сосков, на животе и ниже. Но обезболивающими в нашем деле лучше не пользоваться — анестезия, например, новокаином, закрепощает мышцы, в результате чего рисунок может оказаться «не того». Твою крошку сделаем за час, уже начинай терпеть, — мастер замолотил иглой, но Щербаку было совсем не больно, возможно оттого, что игла не врубалась под кожу, а пробивала только верхний слой. — Зато представь себе, ты на пляже, или в бане или в постели…
— Меня все-таки парень интересует, которому ты волка в камышах сделал. Он что имя свое называл, где работает? Как давно это кстати было?
— А тебе он вообще-то зачем?
— Деньги он мне должен.
— Что ты так вот и даешь каждому, даже имени не спросив? Может и мне дашь? — Роман усмехнулся, но, видя, что Щербак к шуткам не расположен, сказал: — Назвался Германом, фамилию я не спрашивал, а было это дней пятнадцать назад.
— А где живет, кем работает?
— Живет, наверное, недалеко, пришел без рекомендации, значит проходил мимо, а еще говорил, что недавно сорвал в казино пять штук зеленью за один вечер.
— В каком казино?
— В «Гран-при».
— Еще что-нибудь помнишь?
— Помню, рисунок выбирал долго, все искал, чтобы злой и наглый одновременно. Все, любуйся.
Щербак посмотрел в зеркало на покрасневшее плечо и нашел, что не так уж и плохо.
— Недели две, пока заживет, лучше вообще не трогай, достаточно смазывать кремом раз в день. Не загорать, не ходить в баню, не чесать, не царапать, не мыть. Все понял? — Роман пожал Щербаку руку. — Добро пожаловать в клуб настоящих мужчин. С нами, между прочим, Николай II, сэр Уинстон Черчилль и Альберт Эйнштейн.
В казино можно было обратиться и официальным порядком, однако, Щербак заниматься этим не стал. Во-первых, волокита, во-вторых, шансов, все равно мало: вряд ли Герман, который рискнул заявиться на квартиру Агееву за тысячей баксов, такая большая птица, что его непременно здесь знают по имени. А в-третьих, официальные переговоры пусть Денис ведет, больше толку будет и меньше мороки. А то, что этот Герман появится здесь если не сегодня, то в ближайшие дни — возможно. Проблема в том, что нет ни фотографии, ни даже сколько-нибудь толкового описания. Придется ходить по залам кругами, осматривать всех мужиков от двадцати пяти до тридцати в поисках татуировки на правом запястье.
Пять пятидолларовых фишек, выданных в качестве входного билета, Щербак разместил на сикс- лайнах — так чтобы на каждую приходилось по шесть цифр — все номера с 1 до 30. Таким образом, он заставил пять шестых поля. Выпало 29. Значит, пать долларов в плюсе. Сделал еще два хода по тому же приниципу и утроил нехитрый выигрыш. Ну вот, можно сказать командировочные расходы практически окупил. Заказал джин-тоника: на человека, потягивающего через трубочку какое-нибудь пойло внимания никто не обращает, как на пустое место, он принялся совершать систематический обход заведения.
