– Откажется. Он их всех, я имею в виду журналистов, терпеть не может.
– Значит, придется тебе самому. И побыстрее, время не ждет, а Комара доставят максимум через две недели.
– Долго...
– Ничего не поделаешь, тут дипломатия. А вот ты должен будешь крепко постараться, чтобы суметь найти общий язык с Комаром. Не забыл, что Дениска докладывал? Я думаю, что Комар назовет номер счета в каком-нибудь Цюрихе, если поверит нам, что мы не отдадим его в руки убийц. А твоя задача в том и заключается, чтобы вернуть народу его ценности. Народу, Саня.
– Слазь с трибуны, Константин Дмитрич, меня убеждать не надо. Я боюсь, что вернуть мы сможем очень немного.
– Печально, но это не облегчает нашей задачи...
2
Отношения Игоря Леонидовича Маркина с полковником Довбней заметно охладели. Во всяком случае, Маркин не обращался ни с приказами, ни с просьбами к полковнику. А потому звонок Довбни оказался для него несколько неожиданным. Тимофей Поликарпович просил о встрече, прозрачно намекая, что она больше необходима ему, Маркину, нежели самому Довбне. Время шло к концу рабочего дня, и Игорь Леонидович предложил встретиться примерно через час.
– Где? – спросил Довбня.
– Где обычно, – ответил Маркин.
Обычно они встречались возле старого здания «Националя». Маркин притормаживал свой «мерс», Довбня садился, и они ехали или на квартиру референта, или на дачу. Надо заметить, что Маркин был всегда точен, но на этот раз он изменил своей привычке, опоздал минут на двадцать.
– Извини. Не рассчитал, – небрежно сказал он полковнику. – Слушаю тебя.
– Меня вызывал следователь Генпрокуратуры Турецкий.
– И чем ты его заинтересовал?
– Заинтересовал не я. Ты.
– Любопытно...
– Не знаю, может, тебя уже и вызывали «важняки», и не однажды. Но меня пригласили впервые. И надо сказать, чувствовал я себя не очень-то уютно.
– Меня пока Бог миловал. Кем кроме меня еще интересовался господин Турецкий?
– Валерием Комаром.
– У него скоро будет возможность поговорить с Комаром лично, – ответил Игорь Леонидович, помолчал и добавил: – Если, конечно, таковая состоится.
– Может и не быть?
– В наше время все случается!
– Вот и я так думаю. Все может произойти... Был человек – и нету!.. Решил я сдаться, Игорь Леонидович. Что мне могут приклепать? Был «шестеркой», брал деньги. Все дела.
– Но деньги-то ты получал от меня!
– Тебя не выдам.
– Не получится, Тимофей Поликарпович, – глянул на полковника Маркин. – И потом, не спешишь ли ты, господин полковник? Не рановато ли решил идти на попятный?
– В самый раз. Чем дальше в лес, тем больше дров. Все. Хватит. Точка!
– Проиграешь, Тимофей Поликарпович...
– Ты, что ли, выиграешь?
– Если не выиграю, то и не проиграю. Ты вообще-то как относишься к тому, что происходит в России? Как ни странно, но мы об этом не говорили.
– В России бардак. Вот и весь мой сказ.
– Коротко и ясно. Тебе не кажется, что этот бардак пора прекратить?
– Некоторые пытались. И где они теперь? Сгорели – и дыму нет!
– Они не могли не сгореть, потому что время их прошло.
– А ваше наступило?
– Да, наступило.
– Вперед под знаменем идей доктора Штиля? – хмыкнул Довбня.
– Раньше ты не столь скептически относился к идеям Штиля...
– Я и теперь отношусь к ним с должным уважением. Однако идеи – это всего лишь идеи, и если они не претворяются в жизнь, то так могут и остаться пустым сотрясением воздуха.
– Я понимаю, ты человек военный, человек действия...
– Совершенно верно.
– Сколько народу в твоем подчинении?
– Более двухсот.
– Разве это не сила? Тем более что эти люди находятся в кремлевских стенах и при оружии...
– Во-он ты куда замахнулся! – протянул Довбня. – Не-ет, я в такие игры не играю.
– А если получишь приказ?
– Смотря от кого!
– От вышестоящего начальства.
– Мое непосредственное начальство – генерал Сидоренко.
– Ему и прикажут.
– Приказы не обсуждаются. Они выполняются. На беспрекословном подчинении вышестоящему начальнику держится порядок в армии. Это аксиома.
– Между прочим, президент, как и ты, относится к идеям доктора Штиля тоже с должным уважением.
– Да ладно тебе! – не поверил Довбня.
– Я сказал, а ты думай.
– Чтобы Сам, при его-то характере, поступился властью?! Да никогда в жизни!
– Придется менять характер. Иного выхода нет. Казна пуста, государство в долгах как в шелках, страна неуклонно движется к хаосу. Чтобы не оказаться в этом хаосе, необходимы деньги. У кого они? У криминальных структур. Значит, государственные деятели обязаны договориться с теми, у кого имеются деньги. И договорятся. И таким образом, что президент будет как бы ни при чем. Правда, так называемый криминалитет задаром деньги не даст...
– И что потребует взамен?
– А как ты считаешь?
– Криминалу не хватает одного. Власти. Все остальное имеется. И даже в избытке.
– Верно, – усмехнулся Маркин, подумал и добавил? – Правда, и теперь люди с деньгами... большими деньгами... имеют власть.
– Согласен. Но они не могут, к примеру, как ты, Игорь Леонидович, запросто заехать на своих «линкольнах» и «мерседесах» в кремлевские ворота. Уж не говоря о том, чтобы пройти в кабинеты с недосягаемыми потолками! Хотя денег у тебя не в пример меньше, чем, скажем, у того же авторитета Быка! – Приметив легкую усмешку Маркина, Довбня прозрачно улыбнулся. – Или я ошибаюсь?
– Чем же я заинтересовал следователя по особо важным делам господина Турецкого? – перевел разговор Маркин. – И вообще, почему он вызвал на допрос тебя, а говорили обо мне?
– Допрос касался меня, – поправил Довбня. – Тобой же он поинтересовался как бы между прочим. Но разве этого для тебя недостаточно? Поинтересовался-то «важняк»! Вот почему я и поспешил к тебе.
– Спасибо, – медленно произнес Маркин. – И о чем же вы беседовали?
– Турецкого интересовали мои связи с профессором Штилем, господами Коноваловым и Мкртчяном.
– Что ты ответил?
– А какие связи у меня с господами Коноваловым и Мкртчяном?! Да никаких! Так и ответил!
– И на этом допрос закончился?
– Мы мирно поговорили. Хотя официально. То есть он меня предупредил об ответственности за дачу ложных показаний.
