– Так точно.
– Ну бывай.
4
Халид аль-Адель выглядел весьма солидно, а со своими собеседниками держался снисходительно и вальяжно, как и подобает арабскому миллиардеру, ведущему переговоры с европейцами. Миллиардеру на вид было не больше сорока пяти лет, а благодаря прекрасному телосложению европейский костюм сидел на нем гораздо лучше, чем на двух его собеседниках.
Альхаров и Копылов ждали от него ответа, их лица застыли в немом напряжении, однако аль-Адель не торопился. Он лениво отхлебнул из пиалы чаю, поставил ее на стол, промокнул губы мягкой салфеткой и сказал:
– Господин Копылов, скажу вам прямо: мне ваша идея кажется интересной. Да вы и сами это понимаете: ведь, пока вы говорили, я не перебил вас ни разу. Предлагаемая вами схема, безусловно, заслуживает внимания. Но она нуждается в большой... э-э... доработке.
– Вас что-то смущает в ней? – спросил Эраст Абдурахманович Копылов.
– Да, Халид, – поддержал Копылова Альхаров, – если вам что-то не нравится, скажите прямо. Мы не первый год с вами знакомы. Раньше вам достаточно было моего честного слова.
Халид аль-Адель вежливо склонил голову и ответил:
– Вы правы, Владлен. Но я, кажется, ничем не выразил своего недоверия. Я и сейчас доверяю вашему слову.
– Тогда в чем дело?
– Дело в том, что я не из тех людей, кто подает милостыню. А вы, – он обвел взглядом сидящих перед ним мужчин и улыбнулся, – вы не из тех, кто ее берет.
Альхаров нахмурился:
– Что это значит, Халид?
– Я знаю, какую выгоду вы получите от нашей сделки. И прекрасно знаю, господин Копылов, насколько вы сейчас нуждаетесь в деньгах. Ваш банк «Омега» находится на грани банкротства.
– Я ничего от вас не скрываю, уважаемый аль-Адель, – обиженно сказал Копылов. – Я пришел к вам с чистыми помыслами и чистыми руками. А что касается моего бизнеса... мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал.
– Знаю, – кивнул Халид аль-Адель, продолжая улыбаться. – Все знаю, уважаемый. И верю в ваши добрые намерения. Поймите, я не против того, чтобы вы наладили ваши дела, пусть даже за мой счет. Я сочту за честь вам помочь. Но для этого и вы должны помочь мне. Восток держится на щедрости, радушии и взаимном доверии. Вы ведь чеченец, господин Копылов, и должны это понимать.
Эраст Абдурахманович поморщился:
– Я бы не сказал, что я чеченец. Я просто...
Аль-Адель сделал предостерегающий жест рукой:
– Не надо. Не надо ничего объяснять. В Москве чеченцам приходится туго, и вы вправе себя обезопасить. Что бы обо мне ни говорили, я человек лояльный и не считаю вас отступником. К тому же я знаю, что вы всегда готовы прийти на помощь людям, в жилах которых течет та же кровь, что текла в жилах ваших дедов и прадедов.
Копылов вновь поморщился.
– Халид, твоя привычка говорить намеками раздражает многих, – сказал Альхаров. – Скажи прямо, чего ты хочешь?
Аль-Адель сложил брови домиком и добродушно ответил:
– Я же сказал – помощи. Скоро мне понадобятся свои люди в Москве. И я готов щедро отблагодарить этих людей.
Халид аль-Адель замолчал, оставив, как всегда, фразу недоговоренной. Однако Альхаров все понял. Он повернулся к Копылову, прищурил глаза и тихо спросил:
– Ну?
– Я думаю, мы договоримся, – тихо ответил Эраст Абдурахманович.
Утром следующего дня Владлен Владленович Альхаров по своей обычной привычке заехал в кафе выпить чашку кофе и съесть пару сдобных булочек, до которых был весьма охоч. Он уже собрался выйти из машины, когда резкий толчок, сопровождающийся скрежетом металла, выдернул его из водительского кресла и бросил грудью на руль.
– Твою мать! – выругался Альхаров, мгновенно сообразив, что произошло.
Из машины он выскочил с вытаращенными от гнева глазами и пунцовыми щеками, отчаянно матерясь.
– Ты что делаешь, ублюдок! – крикнул Альхаров по-немецки и – осекся.
Из подрезавшего его «опеля» выскользнуло неземное существо и посмотрело на Альхарова неземными глазами, полными испуга, вины и раскаяния.
– Дамочка, вы что, не смотрите, куда едете? – угрюмо произнес Альхаров.
Ресницы прекрасной незнакомки дрогнули.
– Простите ради бога, – проговорила она глубоким хрипловатым голосом. – Видимо, я задумалась.
– Задумалась она, – проворчал Владлен Владленович. – А если бы вы пострадали? Вы понимаете, что могло случиться с вашим милым личиком?
Девушка растерянно улыбнулась.
– Я была пристегнута, – сказала она виновато. – А как вы? С вами все в порядке?
– Со мной-то? – Альхаров оглядел девушку с ног до головы. – Бывало и получше. В груди что-то побаливает, но я думаю, что авария здесь ни при чем. Во всем виноват ваш взгляд!
– Мой взгляд? – вскинула собольи брови девушка.
– О, да. Ваш взгляд разбил мне сердце.
– Вы шутите.
– Нисколько. Я чувствую себя смертельно раненым, и только вы можете помочь мне почувствовать себя лучше.
Девушка улыбнулась, блеснув белоснежными ровными зубками:
– И что я должна для этого сделать?
– Для начала сказать, как вас зовут, а потом выпить со мной чашечку кофе.
– А это загладит мою вину?
Альхаров ухмыльнулся и сказал:
– Частично. Как вас зовут?
– Меня? – Девушка кокетливо потупила взгляд. – Элеонора.
К вечеру следующего дня похолодало, но в этой милой квартирке было тепло и уютно. Невысокие стены, оклеенные бежевыми обоями, мягкий бордовый ковер под ногами; резной шкафчик красного дерева, заполненный безделушками, которые так любят собирать женщины. Темный трельяж, а на нем – целая батарея благоухающих флакончиков и коробочек, названия которых ни о чем не скажут большинству мужчин, но содержимое которых призвано поддерживать красоту и привлекательность их хозяйки. Эх-хе! Хорошо вот так прийти с улицы, забраться с ногами в кресло, и чтобы рядом щебетала изящная девушка, ласковая и ручная, как домашняя кошечка.
Так или примерно так думал Владлен Владленович Альхаров, садясь в пушистое розовое кресло. Он улыбнулся. Ощущение было такое, словно он погрузился в ванну с теплым киселем. Черт их знает, этих женщин, что они находят в такой чрезмерной мягкости? Неудобно ведь. Или их попки устроены иначе, чем мужские задницы?
– Вы уже устроились? – послышался из ванной комнаты глубокий хрипловатый голос Элеоноры.
Альхаров облизал вмиг пересохшие губы: одного этого голоса достаточно было, чтобы возбудиться.
– Да! – отозвался он в ответ. – Уже сижу!
Последнее слово вызвало у Альхарова неприятные ассоциации, и он трижды сплюнул через левое плечо.
