Мне не хотелось ее обижать, но и оставаться здесь я не собирался больше ни минуты.
Я молчал, натягивая на себя рубаху, и тут она привела, как ей казалось, серьезный аргумент:
— Ты же не можешь сейчас меня оставить.
Я обернулся, даже перестав застегивать пуговицы, и посмотрел в ее широко раскрытые глаза.
— Почему? — спросил я.
— Как — почему? — удивленно переспросила она, но тем не менее замолчала, потому что сказать ей было нечего. Потому что она не могла сказать, что ей плохо и что она нуждается в моей защите. Она только что вслух произнесла, что ей — хорошо.
Больше всего я боялся, что она начнет плакать. Но она не стала. Она только цинично произнесла:
— Кошмар. Отца убили, муж пропал, а тут еще и любовник бросает… Утопиться, что ль?
Слова, конечно, ужасные по своей сути, но ей, видимо, они были необходимы. Поэтому я молчал, ничего не отвечал, но продолжал одеваться.
— Ты больше не придешь? — спросила она, проводив меня до двери.
— Нет, — ответил я, стараясь не встречаться с ней глазами.
Она шумно вздохнула и сказала:
— Ты только не переживай, ладно?
Прежде чем выйти, я долго смотрел на нее.
— Прости, — попросил я.
— Спокойной ночи, — пожелала она мне.
— Спокойной ночи, Таня.
Дверь за мной закрылась. Я мог голову дать на отсечение, что, пока я спускался по лестнице, она стояла за дверью, прижавшись к ней спиной, прислушивалась к моим шагам, плакала и не замечала своих слез.
Разумеется, я не пошел домой. Поймав такси, я приехал в контору. Поздоровался с дежурным милиционером, которого не удивил мой приход в столь позднее, или слишком раннее, время, поднялся в свой кабинет, лег, не раздеваясь, на диван и впервые за несколько дней заснул спокойно, крепко, без сновидений.
Рано утром меня разбудила Лиля Федотова.
С трудом вспоминая, где нахожусь, я осоловелыми глазами уставился на свою соблазнительную помощницу.
— Лиля? — Я медленно приходил в себя. — А где Ирина?
Ее глаза расширились до такой степени, что уже в следующую секунду я вспомнил, где ночевал.
— Александр Борисович! — Она с интересом смотрела на меня. — Вы что — девочек по ночам в кабинет приводите?
Я не стал напоминать ей, что Ирина — моя жена. Облажался так облажался.
— Ну? — спросил я у нее, вместо того чтобы объяснить, что думал, будто нахожусь у себя дома. — Что нового? Что у нас плохого, как говорилось в старом мультфильме?
Она внимательно в меня вглядывалась.
— Да немало, — протянула она, не сводя с меня чуть сочувственного взгляда. — Мятые рубашка и брюки. Помятое лицо. Щетина недельной давности.
— Трехдневной, — буркнул я.
— Все равно, — пожала она плечами. — В ресторан с вами я бы не пошла.
— Я бы тоже, — не слишком вразумительно ответил я, и в это время, на мое счастье, зазвонил телефон, что избавило меня от необходимости объяснять смысл своих последних слов.
Я подскочил к телефону с такой прытью, словно знал, что звонят по очень важному делу.
Так, в сущности, и оказалось.
— Турецкий слушает.
— Александр Борисович? — Голос незнакомого мне мужчины звучал уверенно.
— Да! — Как будто в этом богоугодном заведении работают два Турецких!
— У дежурного в приемной следственной части лежит конверт на ваше имя, — сообщил голос.
— Кто это говорит? — быстро спросил я.
— Не теряйте времени, Александр Борисович, — посоветовал незнакомец. — Зайдите в приемную и заберите конверт. Не пожалеете.
— Кто говорит? — не унимался я.
— Не будьте упрямым ослом и не талдычьте одно и то же, — сказал этот наглец. — В конверте информация, которая может вас заинтересовать. До свидания.
И разумеется, подлец повесил трубку.
Через несколько минут я держал в руках небольшой конверт, на котором было написано: «А. Б. Турецкому». И все.
Внутри находился маленький клочок бумаги. На нем было написано: «522-75-52».
— Что там такое? — полюбопытствовала Лиля.
Я молча показал ей загадочный номер телефона. Она, естественно, спросила:
— Еще одна поклонница? — А глаза такие добрые-добрые, ну, вы знаете тот анекдот.
Я сел за стол и решительно пододвинул к себе телефон. Сейчас мы узнаем, что это за поклонницы досаждают мне по утрам. Щас, понимаешь, я с ними разберусь.
Набрав номер, указанный в записке, я насчитал шесть длинных гудков, прежде чем на противоположном конце провода что-то зашевелилось и заговорил автоответчик голосом уверенного в себе педераста:
— Здравствуйте, Александр Борисович. Мы хотим передать вам информацию об известном вам офицере ФСБ Владимире Аничкине. Информация бесплатная, но опасная. Во избежание осложнений прошу вас быть сегодня в четырнадцать ноль-ноль около главного входа в парк Горького. К вам подойдут.
И это опять было все.
Я посмотрел на Лилю. Она улыбалась мне с издевкой, как недоверчивый следователь улыбается запирающемуся преступнику: колись, мол, родимый, рассказывай все, что знаешь.
Я тоже улыбнулся ей.
— Вы угадали, — сказал я ей. — Меня только что пригласили на вечеринку, которая, как они обещают, закончится групповым сексом. Не хотите составить мне компанию?
— В следующий раз. — Она даже изменилась в лице.
Я кивнул.
— Я так и думал, — проговорил я, набирая номер на аппарате внутренней связи. — Придется пригласить Меркулова.
— Я что-то подозревала в этом роде касательно вас, — сообщила она мне. — Но что касается Меркулова — это для меня удар.
— На свете много есть такого, друг Федотова, — пробормотал я, — что и не снилось нашим мудрецам.
Наконец на том конце провода трубку взяла секретарша Кости:
— Приемная Меркулова.
— Турецкий, — сказал я. — Соедините меня с Меркуловым, пожалуйста.
— А Константина Дмитриевича нет, — сообщила она. — И до обеда, очевидно, не будет.
— Это точно?
— Так он сказал, во всяком случае, — ответила секретарша и повесила трубку.
Я посмотрел на Лилю. Сказать, что ли? Но уже в следующее мгновение решил, что не стоит. Не то чтобы я не доверял ей, но просто решил ничего пока не рассказывать. Помочь она мне вряд ли чем сможет, а лишние знания ей абсолютно сейчас ни к чему. Тот самый случай, когда большие знания рождают большие печали.
