решила перестроить свою жизнь – полностью и на другой основе. Надо заново начинать – слишком многое уже принесено было в жертву лжи. Теперь я знала, что все может быть иначе, и это придавало мне силы. Но прежде всего, в предвидении возможной независимости мне следовало внутренне настроиться иначе. Слишком долго я была вещью – пора было становиться человеком. Я была не юная дурочка и не обманывалась насчет прочности той свободы, к которой так стремилась, – конечно, это была всего лишь химера, и она могла рассыпаться в прах, едва я бы себя вновь с кем-то связала. С другой стороны, ну так что же?! Какого черта, собственно говоря?! Просто тогда, расставаясь с этой свободой, я буду твердо знать, почему я так поступаю. Ведь должен же существовать где-то человек, действительно предназначенный мне судьбой! Быть может, он совсем близко, и потому я его не замечаю, или он слишком далеко, и потому я не могу до него добраться. Но если ему и мне суждено встретиться и стать одним целым, мы найдем друг друга. Вот как я думала. Итак, я почувствовала необходимость немедленно сбросить с себя ярмо, а заодно – надо быть великодушной – снять цепи с Артура.
Мой первый шаг был весьма скромным: я посоветовала мужу не приезжать больше в полдень обедать домой. Его положение на работе изменилось, и это было вполне здравое предложение. Я сослалась на то, что он понапрасну теряет время и что такой распорядок дня давно изжил себя. Мне кажется, он удивился моей горячности, хотя и согласился со мной. Осознав, что мне безразлично, на что Артур употребит эти освободившиеся два часа, я ощутила сладкое чувство свободы: ведь тюремщик, как и узник, тоже прикован к своему месту. Но, естественно, я не могла поделиться с Артуром своими мыслями. Как же теперь приступить к главному? Объявить о том, что я хочу снова начать работать? Абсурдно, но факт: для женщины в моем положении свобода означала возвращение к труду, к тому самому труду, что порабощает столь многих!
Вывод этот заставил Гордеева искренне расхохотаться и подмигнуть Грушницкой. Она тоже была довольна сказанным и продолжала:
– В свое время, еще на последнем курсе института, я сотрудничала с одним однокашником, который уже тогда был полон грандиозных концертных планов – относительно гастролей в России разных эстрадных знаменитостей.
– Вы говорите о Варенцове?
– Вот именно. У него тогда мало что получалось, а кроме того, как только наши материальные возможности это позволили, Артур настоял, чтобы я отказалась от работы и проводила дни дома. С тех пор, как я уже сказала, прошло десять лет. То, что он мог содержать семью, видимо, придавало ему уверенности, которой ему так часто не хватало в других обстоятельствах. Честно говоря, я сомневалась, что мне удастся восстановить с Варенцовым какие-то отношения, а ведь они в свое время были очень дружескими и теплыми, но постепенно оборвались. Но я держала такой вариант в голове. Прошла неделя с тех пор, как Артур перестал приезжать домой в полдень, и я начала жаловаться, что скучаю, что мне совершенно нечем себя занять, а это в наши дни абсолютно недопустимо, – словом, появился предлог, для того чтобы заговорить о работе... Хорошо бы поступить в какое-нибудь издательство, например, или – почему бы и нет? – по старым следам в какой-нибудь музыкальный журнал или агентство. Все произошло так, как я и предвидела, притом без всяких осложнений. С тех пор как открытие, что я не люблю мужа, принесло мне свободу, я строила свою новую жизнь с терпением и тщательностью муравья. Меня можно было сравнить с заключенным, продуманно и расчетливо готовящим смелый побег. Что сталось бы со мной, не случись того потрясения? Но я же сама это потрясение вызвала! Другая на моем месте, без сомнения, и не заметила бы той пары. А теперь вот постепенно менялась и моя жизнь.
Однажды Артуру пришлось задержаться на общем собрании банковских служащих. И я знала, что его не будет дома допоздна, значит, у меня появилось время заняться своими проблемами. Вы понимаете?
Гордеев сосредоточенно кивнул.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Короче, я встретилась со Степаном Варенцовым, и этот момент оказался для меня поразительно удачным. Он принялся меня уверять, что вот уже несколько месяцев занимается поиском кандидата на вакантное место своего референта. А когда я выразила беспокойство, что за прошедшие десять лет потеряла всякое представление о современной музыке, он беззаботно махнул рукой и расхохотался. Правда, потом Варенцов заметил, что квалифицированные сотрудники в наше время встречаются довольно часто, а вот людей, обладающих определенными моральными принципами, найти труднее. Ему уже не раз случалось ошибаться, но он убежден, что со мной такой проблемы не возникнет. В общем, положение мое сразу определилось. Последние годы мой босс много путешествует. Русских продюсеров сейчас все больше ценят за границей.
– Правда? – с сомнением сказал Гордеев.
– Это верно, во всяком случае, в отношении Варенцова, – заверила Грушницкая. – Словом, я появилась в его компании очень кстати, поскольку хорошо знала Степана и смогла снять с него бремя каждодневных забот и дать возможность плодотворно работать. Теперь он мог всецело отдаться своим безумным затеям. Цитирую его почти дословно. Жалование, которое он мне предложил, – сама я этого вопроса не поднимала, – намного превосходило мои запросы. Вообще, меня бы ничуть не обеспокоило, если б я мало зарабатывала, а вот то, что я зарабатываю много – в моем представлении, – внушало мне большую уверенность в себе.
– А как муж отреагировал?
– С Артуром и на этот раз все обошлось, даже проще, чем я предполагала. Я боялась, что он разволнуется, тут же придумает массу возражений. Он же, напротив, нашел мою идею удачной и вполне понял нежелание посвящать его в мои планы, пока не будет чего-то реального. Он чувствовал, что последнее время я нахожусь в подавленном состоянии, и искренне надеялся, что перемена в образе жизни пойдет мне на пользу. Он, со своей стороны, крайне обеспокоенный моей депрессией, тоже пытался что-то придумать и хотел предложить мне, наоборот, поехать отдохнуть! Но раз я решила по-другому... А потом, ведь я всегда, в любую минуту могу отказаться... Если, скажем, буду слишком уставать... Ха! Даже смешно.
Уже через неделю моя жизнь оказалась заполненной до отказа. Не успела я появиться в фирме Варенцова, как меня подхватил нескончаемый водоворот дел, Степан уже не мог без меня обходиться – в плане профессиональном, конечно, ибо в остальном... У него, оказалось, были две официальные любовницы, но еще, как я подозреваю, и немало увлечений. К счастью, этой стороной его жизни занимаюсь не я – в этом состоят основные обязанности его личной секретарши. Ей приходится следить за тем, чтобы дамы не сталкивались друг с другом, улаживать трудности и даже разрешать драматические ситуации, что уже случалось и наверняка повторится не раз. В вопросах же профессиональных Степан не перестает удивляться моей необыкновенной способности вживаться в дело и не понимал, как он мог до сих пор заниматься один всем тем, что теперь он делит со мной!
– От скромности вы не умрете, – заметил Гордеев, хотя ему, в сущности, было глубоко наплевать.
– Привожу в точности его слова, – объяснила Грушницкая. – Примерно через пять месяцев работы я уезжала в Лондон с целой кучей нерешенных проблем. Степан просил меня встретиться там с ним, так как он сначала поедет в Испанию и Португалию, а уж потом – в туманный Альбион. В общем, до встречи с ним я должна была подготовить встречу с одной капризной, даже не звездой – звездочкой, гастроли которой Варенцов позарез хотел устроить. Перспектива провести два дня за границей очень меня обрадовала. Я немного боялась, как бы Артур не начал ворчать, что работа отнимает у меня слишком много времени, но все прошло гладко. Он лишь пошутил, что будет вполне удовлетворен, если я хотя бы останусь по эту сторону Атлантики. Мне очень нравилась моя новая жизнь. Я чувствовала себя раскрепощенной, хотя у меня появились всевозможные обязанности, обязательства, я стала уставать. Но только теперь я до конца постигла бедность и пустоту моей прежней жизни... если только я все не придумала. – Она лукаво посмотрела на адвоката.
Гордеев даже поперхнулся от неожиданности.
– Нет, конечно нет, – засмеялась она. – Знаете, честно говоря, я очень рада, что рассказываю вам эту историю. Долгое время я как будто с трудом вспоминала, что же побудило меня искать перемен. Как бы сквозь туман видела ту пару, из-за которой пришел в движение любопытный механизм моего освобождения, и иногда спрашивала себя: а существовали ли на самом деле те двое и встречала ли я их? Быть может, рано или поздно все это как-то объяснится, думала я. Конечно, я имею в виду не факты, ибо они
