машины. Да и отечественным конструкторам пора бы выдать что-то новенькое. Но даже по сравнению с современными моделями на «Ил» приятно смотреть. Такой же стройный, такой же изящный, как был. Кажется, может сам, без двигателей, держаться в воздухе, в отличие от «антея». Говорили, будто зарубежные фирмы пытались купить планер самолета, именно планер. Двигатели у них самих хороши. Но наши почему-то не захотели продавать. Наверное, военную тайну берегли, известную даже диким папуасам. Теперь, наверное, жалеют.
Иван закурил и поморщился. От дикого звона и воя заложило уши. Стоявший неподалеку другой старик-красавец «Ту», Иван видел его на том же месте неделю назад, включил двигатели и начал рулежку. А Иван, глядя на истертые знакомые формы, подумал было, что этот изящный «старичок» уже предназначен на металлолом. «Хороши были наши самолеты, — подумал Иван, — но пора бы дать миру и что-то новенькое».
Впрочем, и на новеньких самолетах Иван уже не захотел бы летать. Давно прошли азарт и тяга к небу. И слишком много аварий. Может, их и раньше было столько же, но пресса не писала, телевидение не показывало. А теперь чуть что, сразу известно всем.
Когда Ивана спрашивали про его отношение к Аэрофлоту, он любил рассказывать один и тот же старый анекдот: «Пассажира, который со страхом летит в самолете, успокаивает джентльмен, сидящий в соседнем кресле: „Вы напрасно волнуетесь, — говорит он. — В наше время летать гораздо безопаснее, чем ездить, например, в автомобиле. Недавно мой знакомый ехал по пустынному шоссе и погиб. Потому что ему на голову свалился самолет“.
Этот анекдот опять вспомнился Ивану, когда он наблюдал муравьиную суету аэропорта. «Пусть летают и пусть садятся. Но без меня, — с какой-то отрешенной легкостью подумал Иван. — А я поживу подольше тут, на земле, спокойненько».
Пройдясь для разминки вокруг машины, Иван продолжил свои наблюдения за аэропортом. Вот взлетел игрушечный «Як-40», свечой пошел в небо. Зашел на посадку надежный «Ил». Иван даже испереживался. Показалось, что «старик Ильюшин» клюнул носом и с трудом выровнялся. Может быть, показалось? Вибрация воздуха над раскаленным аэродромом? Но Иван с трепетом проследил, как самолет скрылся за возвышенностью. Может, и упал? Но на аэродроме никакой паники не наблюдалось. Потом «Ильюшин» появился благополучненько на посадочной полосе с раздутым парашютом и медленно подрулил к зданию аэропорта.
Докуривая третью сигарету, Иван Мостовой еще пару «тушек» отправил в полет и посадил парочку «антеев». У третьего — маленькой «Аннушки» — на взлете явно задымил двигатель. Иван не поверил своим глазам. Но пузатенький самолетик, уменьшившийся в размерах, вдруг покачнулся, как тяжело раненный зверь. И, свалившись на крыло, стал медленно падать.
Иван не заметил, что кричит, не слыша себя. Издали до него долетел грохот взрыва, и поднялся черный столб дыма.
Завыли сирены, помчались машины, забегали люди. Только после этого Иван Мостовой опомнился и перестал кричать. Мозг его отказывался представить масштабы случившегося. Но он почувствовал, что стал свидетелем необычайного события. Чернущий дым над местом катастрофы поднялся до самого неба, и в туче дыма появился долгожданный «Боинг» из Германии. Наперекор всему он шел на посадку.
Многолетняя привычка сработала. Иван Мостовой забыл обо всем, что не было связано с работой. Проверил оружие, сел за руль. Потянулись томительные минуты. И вот «Боинг» огромным своим бортом загородил полнеба. Подали трап. Подъехала на «уазике» сопровождавшая Ивана охрана. Выстроились как на параде.
Метров за двести подрулил и остановился трудяга «Ил», на борт которого следовало доставить иностранную валюту. Куда-то в Среднюю Азию. Все мимо… мимо…
Мостовой уловил знак охранника, подъехал и развернулся боком у трапа. Маленькая по сравнению с туловищем «Боинга» дверца распахнулась. Появились полицейские в иностранной форме, очевидно немецкой. Они выстроились наверху, как и наши, в ожидании драгоценной поклажи. Затем вынесли один ящик, потом второй.
Выйдя из кабины, Мостовой отомкнул замок задней дверцы своего пикапа и проследил за погрузкой.
Российский охранник, подписав какие-то документы, козырнул немцам. Те ответили приветствиями, которых Мостовой насмотрелся в кино.
Резко открыв дверцу, рядом с ним уселся старший в охране белоголовый парень с пышной кудрявой шевелюрой. С начальственным видом кивнул. Получив команду, Мостовой развернул машину с такой быстротой, что взвизгнули шины. Умел себя показать. У охранника сбилась фуражка набекрень. Он ее поправил и поглядел на водителя. Мостовой дал газ и погнал машину к старенькому «Ильюшину». Еще отъезжая от «Боинга», он заметил промелькнувший трехосный «Урал», который загородил на какое-то время охранников от охраняемого груза. Потом точно такой же грузовик с наращенными бортами появился у «ильюшинского» трапа, где ждали машину с валютой. В тот же миг невесть откуда взявшаяся «Волга» стала поперек пути, и Мостовой едва в нее не врезался.
В момент появления «Уралов» он догадался, что это явление незапланированное. Вынул пистолет. А когда перед носом мелькнула черная «Волга», понял, что налет. Увидев нацеленный в грудь автомат, выстрелил первым. Нападавший вывалился под колеса. Начальник охраны судорожно лапал кобуру, пытаясь достать оружие. Мостовой выстрелил несколько раз в стекло, защищавшее водителя черной «Волги». Затем в заднюю часть салона. Он знал: кто бы там ни был, в ней находятся враги. В тот же миг из вражеской машины на него обрушился такой шквал огня, что его сознание светилось не больше секунды. Он уже не видел, как из «Волги» выскочили грабители в черных масках. Вихрастого начальника охраны выкинули на окровавленную аэродромную плиту. И пикап Мостового вместе с валютой рванул на площадь. Следом скользнула черная «Волга». Послышались запоздалые выстрелы. Но они уже ничего не могли изменить в судьбе Ивана Мостового, вихрастого начальника охраны и грабителя в черной маске, который лежал, неловко подвернув руку и уткнувшись лицом в раскаленную бетонную плиту.
Глава 32 Первый свидетель
Таким Вячеслава Ивановича Грязнова Турецкий еще не видел. Неподвижные глаза, белая восковая маска. Как будто не живой человек, а гипсовая статуя, затянутая в мундир, восседала в чужом кресле, словно для каких-нибудь художественных съемок.
— Очнись, Иваныч! — произнес Турецкий с осторожностью. — Что случилось?..
— Да уж случилось, — хриплым голосом произнес Грязнов. — Закуривай!
Усталым движением он бросил пачку сигарет. Прокрутившись несколько раз на полированном столе, сигаретная пачка остановилась возле пальцев Александра Борисовича. Тот закурил и вернул пачку. Грязнов тоже достал сигарету, но переломил, раскрошил. И, собрав крошки в ладонь, рассыпал над корзиной.
— Накурился так, что режет глотку, — пояснил он. Потом коротко сообщил о событиях в аэропорту «Шереметьево» и похищении пяти миллионов евро.
— Есть подробности? — вскинул брови Турецкий.
Грязнов качнулся в кресле и все-таки взял сигарету.
— Погиб хороший человек, инкассатор Иван Мостовой. Хладнокровный, мужественный, твердый. Начальник охраны, кстати тоже убитый, не успел кобуру расстегнуть. А Мостовой встретил грабителей огнем. Благодаря ему мы знаем одного из нападавших. Уже провели дактилоскопическую проверку и сверились с фотографией, хотя лицо изуродовано. Это вор-рецидивист Храпунов по кличке Каленый. Сидел за ограбление магазина, за разбой. Был связан с очень опасным типом, неким Борцовым Геннадием Павловичем по кличке Борец. Я дал указание проверить: тот умер от рака три года назад. Значит, надо искать другие связи.
Грязнов смежил веки и откинулся на спинку кресла.
— Команду спецназовцам остаться возле «Боинга», — твердым голосом произнес он, — подал как будто бы начальник МУРа, то есть я, Вячеслав Иванович Грязнов. Это подтвердили все оставшиеся в
