След 'черной вдовы'

Так если у вас боль­ше вопросов нет...

—   

Последний, с вашего разрешения. Этими двумя пострадавшими кроме меня еще кто-то интересовался?

—  

Насколько мне известно, нет.

—  

Тогда благодарю.

А домашний адрес Светланы Алексеевны Волковой он уже имел. Из той же регистратуры. И Филипп от­правился по указанному адресу, в район Хамовников.

О том, чтобы с ходу проникнуть в квартиру, где поселилась «звезда Кировского балета», как назвала свою племянницу мадам Власьева, которая в ожидании конца ремонта в своем новом жилище обреталась не где- нибудь там, а в «Славянской», не могло быть и речи. Да Филя, в общем, и не собирался. Хотя нет тех крепо­стей, которые... и так далее. Но узнать-то о том, что здесь и как, какие машины, к примеру, подаются к подъезду, что за народ крутится вокруг, это — запрос­то. Для этого никакая милиция не нужна. Достаточно двух-трех бабок на лавочке либо стариков-доминошников, которые знают всё.

Он нашел и двор, и дом, обошел его со всех сторон и отметил на последнем, шестом этаже шеренгу одина­ковых новеньких окон, опоясывающих периметр зда­ния. Это из тех дорогих заграничных «игрушек», кото­рые открываются по желанию хозяина и сбоку, и сверху, и снизу, и вообще черт-те как. Ну что ж, строители хо­рошо постарались, вероятно, получилось вполне дос­тойно известной балерины. Многие в Москве желают теперь жить, понимаешь, по-европейски. То есть и вме­сте с простым народом, и как бы отдельно от него, чтоб дистанция все же чувствовалась.

Затем, для полной уже уверенности, Филя поднял­ся, но не лифтом, а пешком по лестнице, до самого вер­ха, оглядывая по дороге обитые черным и коричневым дерматином обычные двери обычных жильцов — по четыре на каждой площадке. Ничего, не хило — четыре-то квартиры — в одну. Это ж, если обыск произво­дить, мало не покажется...

На шестом этаже оказалась только одна дверь — большая, сейфовая, из пушки не прошибешь, разве что танком дернуть. Филя не поленился, внимательно про­шелся взглядом и указательным пальцем по брониро­ванной дверной коробке, проверил все подсоединения в шкафчике с электросчетчиком. Убедился, что дверь- на сигнализацию, как это делают те, кто сильно боятся квартирных воров, поставлена еще не была. Впрочем, может быть, там у них, внутри, есть свои заморочки. Но эту дверь уже после исчезновения Волковой явно открывали. Иначе замочные скважины не были бы плотно залеплены бумажными полосками с традици­онными жэковскими лиловыми печатями. Короче, дверь не стали бы опечатывать, если бы хозяйка была жива, здорова и легко достижима для сотрудников прокура­ туры и милиции.

Отсюда проистекал и следующий вывод: в кварти­ре наверняка делали обыск ввиду исчезновения хозяй­ки. Кто делал? А тут и двух мнений нет: конечно, про­куратура. Сама милиция не полезет без разрешения, а следователь Нехорошев — подходящая фамилия для этого типа — вел себя, видать, как та кошка, которая хорошо знает, чье мясо съела. Прокололся наверняка со свидетельницей, а теперь темнит изо всех сил. «Не знаю... не положено... без указания руководства...» Ну и не надо.

Филипп спустился к подъезду и стал приглядывать­ся к немногочисленным бабушкам и дедушкам, отды­хающим в тенечке. И для начала разговора выбрал дво­их, с сердитыми отчего-то лицами, сидящих напротив друг друга за шахматной доской. Подошел, посмотрел позиции, хотел было подсказать одному из игроков хороший вариант, который через два хода приводил противника к матовой ситуации, но — промолчал. А вот игрок, напротив, недовольно поднял на Филю ко­лючий взгляд и заявил прокуренным басом:

—  

Па-пра-шу без пад-сказок!

—   

А я и не собираюсь. — Филя пожал плечами. — Хотя один ход есть, ну просто конфетка.

Я

по другому делу, отцы. Может, окажете помощь органам?

Вот это уже было действительно другое дело — жи­вое. Старики словно воспрянули в ожидании.

Естественно, Филипп сунул одному, а потом друго­му под нос свое удостоверение оперуполномоченного МУРа и опустился рядом на корточки.

—   

Дело, значит, такое, отцы. Очень меня вон та квартира интересует, которая целый этаж занимает. Не знаете, чья она?

—   

А мы не из энтого дома, мы из того, -—старик с хриплым голосом показал дом напротив. — А что здесь шибко крутые поселились, так то всем известно. С Но­вого года все строят и строят, народ, говорю, совсем замучился.

—  

Мне сказали — балерина какая-то? — кинул на­живку Филипп.

—  

Да по мне, пусть хоть сама Пугачева, без разни­цы, — отозвался второй, — ты людям зла не делай! Вер­но, Егорыч? А здесь вечно мужики страховидные, об­ратно же охрана, машины — джипы, ага, будь они про­кляты! Так и гоняют, так и гоняют без стыда и совести!

Первый, тот, что прокуренный насквозь, хрипло засмеялся:

—  

Да ты, Иван, вовсе памятью ослаб, говорю. То ж не джипы гоняли, а грачи залетные! — и объяснил Фи­липпу: — Тут у нас энти сумасшедшие заявились было. На тарахтелках своих, черные, в коже все, и мотоцик­лы, стало быть, у них такие же. Сплошной, говорю, треск и вонь. Хышчники, одно слово. Мы еще тогда заметили, верно, Ваня?

—   

О, интересно! — поощрил Филя. — И что же их сюда занесло? Давно было-то?

— 

А в тот день, когда у вокзала-то джип хозяина, — Иван кивнул на дом, про который говорил Филипп, — в упор расстреляли.

—  

Вот это да! — прямо-таки опешил Филя. — А вам- то, отцы, откуда известно?

—  

А что ж мы, уж и телевизор, что ль, не смотрим?

Показывали ведь! И номер видно было. А нам он дав­но известен, вечно тут стоит. Вот ты говоришь, мил че­ловек, балерина. А ведь про то никому тут не известно. Разве что та девка, которая все с хозяином ездила?

—   

Так, может, мы об одном человеке и думаем? В смысле, о женщине? По документам-то квартира имен­но ей и принадлежит. А вот кто он ей — это большой вопрос.

—  

Кому вопрос... — иронически хмыкнул Иван. — А ты, милок, почаще в телевизор гляди, там тебе и под­скажут про вопрос твой! Ворюга он, жиган, хозяин твой, вот кто. Вида-ал я их... Вот и показали его в телевизо­ре, как из машины вытаскивают.

—  

Ты смотри... — совсем искренне удивился Филя.

Он даже и макушку свою поскреб озабоченно, для

большей убедительности, чем совсем развеселил стари­ков, уличивших опера уголовного розыска в незнании таких простых вещей. А всего-то и дела — в телевизор вовремя поглядеть! Ну да, видать, некогда, бегать же им надо...

—  

А у меня имеются сведения, что девица эта, или женщина, хрен их разберет, исчезла сразу после того покушения, что было в прошедшие выходные, так?

—   

Может, и исчезла. — Егорыч пожал плечами. — Да только в энтот день приезжала она. На машине с мигалкой. И голова вся забинтованная. Я помню. Я ж тебе тогда, Ваня, мат поставил!

— 

Ты? Мне? Да это я тебе как раз шах объявил! Имей совесть, перед посторонними-то!

—   

Стоп, отцы! — Филипп сунул между ними обе руки, как бы разводя их в стороны. — Это очень важ­но. Приехала на «Волге» с мигалкой. Одна?

—  

Не, с мужиком. Молодой такой, правда, сутулый, его раньше тут не было. Провожал ее.

—  

А потом?